ПАТРИЦИЯ: Снова начался дождь. Он весь вечер то переставал, то снова начинался. Когда мы выходили, он вроде стал поменьше, а потом зарядил с новой силой. Поэтому мы бежали по улице. Время от времени прятались: то под навесами, то в парадных. Плащей мы не взяли – когда мы пошли в гости, дождя еще не было. Дождь начался, когда мы были где-то в двух кварталах от дома Пола.

КАРЕЛЛА: Пола?

ПАТРИЦИЯ: Пола Гэддиса. Это к нему мы ходили в гости. Он праздновал день рождения. Ему исполнилось восемнадцать.

КАРЕЛЛА: Патриция, а сколько вам лет?

ПАТРИЦИЯ: Пятнадцать. В декабре уже будет шестнадцать. Двенадцатого декабря.

КАРЕЛЛА: А вашей двоюродной сестре сколько было?

ПАТРИЦИЯ: Семнадцать.

КАРЕЛЛА: Ясно, продолжайте, пожалуйста. Вы вышли из дома Пола…

ПАТРИЦИЯ: Да.

КЛИНГ: На Хардинг-авеню?

ПАТРИЦИЯ: Ага. Там еще куча разных магазинов. Он живет неподалеку от перекрестка Хардинг-авеню и Шестнадцатой улицы. Когда мы добрались до Шестнадцатой, лило как из ведра. Мы встали под навес, чтобы переждать ливень, а как только он стих, пошли по Хардинг-авеню дальше, в сторону Четырнадцатой улицы. Там, знаете, стройка намечается, старые дома идут под снос, говорят, будет новый жилой микрорайон. Так вот, когда мы добрались до Четырнадцатой улицы, снова зарядил дождь, и мы с Мюриэль забежали в подъезд заброшенного дома. Просто чтобы спрятаться от дождя. Обождать, пока он хотя бы чуть-чуть поутихнет. Оттуда до нашего дома оставалось всего три-четыре квартала, вот мы и подумали – подождем пару минуток и пойдем дальше.

КЛИНГ: То есть вы хотите сказать, что ваша двоюродная сестра проживает у вас?

ПАТРИЦИЯ: Да. Она переехала к нам, когда мне было тринадцать лет. Ее родители погибли в автокатастрофе. Разбились на автостраде.

КАРЕЛЛА: Скажите, Патриция, у вас есть родные братья или сестры?

ПАТРИЦИЯ: Да, у меня есть старший брат.

КАРЕЛЛА: Как его зовут?

ПАТРИЦИЯ: Эндрю Лоури.

КАРЕЛЛА: Сколько ему лет?

ПАТРИЦИЯ: Девятнадцать.

КАРЕЛЛА: Он все еще живет с вами?

ПАТРИЦИЯ: Да.

КАРЕЛЛА: А он был сегодня на вечеринке?

ПАТРИЦИЯ: Нет, он работал.

КЛИНГ: Чем конкретно он занимается?

ПАТРИЦИЯ: Подрабатывает от случая к случаю в закусочной на Стеме. Когда там нужна помощь – обращаются к нему. Обычно это случается вечером в субботу. Думаю, если бы не работа, он бы пошел на вечеринку с нами. И тогда бы то, что случилось, ни за что бы не произошло.

КЛИНГ: Вы готовы рассказать нам об этом?

ПАТРИЦИЯ: Да. Мы стояли в парадной и смотрели на дождь. Мне казалось, что он никогда не перестанет. Я все твердила Мюриэль, что нам надо просто припустить что есть мочи и добежать до дома, но она не желала окончательно погубить свое платье. К тому моменту оно уже успело изрядно намокнуть, так что волновалась она не напрасно. И все же…

КЛИНГ: В котором это было часу?

ПАТРИЦИЯ: Наверное, где-то в районе одиннадцати.

КАРЕЛЛА: Продолжайте.

ПАТРИЦИЯ: На улице никого не было – ни единой живой души. Оно и понятно – в такой дождь все сидят по домам. Мы простояли в парадной как минимум минут пять, и за это время мимо не проехало ни одной машины. А потом… Не знаю, откуда он взялся… Наверное, он с самого начала был в здании, спал в одной из пустых квартир… Так вот, откуда ни возьмись, из темноты позади нас показался мужчина… Он схватил Мюриэль за запястье, и она закричала… Точнее, попыталась закричать. Но потом увидела у него в руке нож и тут же замолчала. Она замолчала даже раньше, чем он велел ей заткнуться. Сперва мне захотелось просто пуститься наутек, смыться оттуда поживее, но он приставил к Мюриэль нож, и я подумала, что, если сбегу, он может ее ранить – просто со злости. Вот я и осталась. Просто сами понимаете, в такой ситуации думаешь, что хуже уже не будет и все как-нибудь утрясется, кто-нибудь появится и спасет тебя.

КАРЕЛЛА: Вы узнали мужчину? То есть я хочу спросить, вам доводилось видеть его прежде?

ПАТРИЦИЯ: Нет, я видела его впервые.

КАРЕЛЛА: Вы можете нам его описать?

ПАТРИЦИЯ: Да. Он был высоким. Я бы сказала, примерно с вас. Где-то метр девяносто.

КАРЕЛЛА: Получается, что он был выше меня.

ПАТРИЦИЯ: Нет, не выше, примерно с вас. Только сложен чуть мощнее.

КАРЕЛЛА: Он был белым или чернокожим?

ПАТРИЦИЯ: Белым.

КАРЕЛЛА: Не обратили внимания, какого цвета у него волосы?

ПАТРИЦИЯ: Темные. Либо темно-каштановые, либо черные, но что очень темные – это точно.

КЛИНГ: А глаза?

ПАТРИЦИЯ: Глаза были голубые.

КЛИНГ: Усы, борода были? Или он был выбрит?

ПАТРИЦИЯ: Выбрит.

КАРЕЛЛА: Как он был одет?

ПАТРИЦИЯ: Кажется, в костюм. Либо в широкие брюки с пиджаком. Не уверена. Если на нем был пиджак, то однотонный. И темного цвета.

КАРЕЛЛА: И рубашка с галстуком?

ПАТРИЦИЯ: Галстука не было.

КАРЕЛЛА: Вы бы узнали его, увидев снова?

ПАТРИЦИЯ: Да. В подъезде было темно, но внутрь проникал свет от уличного фонаря. Я его узнаю. И голос его я тоже хорошо запомнила.

КЛИНГ: Вы сказали, что он велел вашей кузине замолчать?

ПАТРИЦИЯ: Да, но это случилось, когда она уже перестала кричать. Она закричала, когда он вышел из темноты, а потом увидела нож и замолчала. Но он все равно приказал ей заткнуться.

КЛИНГ: Что он еще сказал?

ПАТРИЦИЯ: Он обещал, что нас не тронет, если мы будем вести себя послушно. Он держал Мюриэль за запястье, а я стояла у противоположной стены. Он приставил к Мюриэль нож.

КАРЕЛЛА: Что это был за нож?

ПАТРИЦИЯ: В каком смысле?

КАРЕЛЛА: Выкидной или…

ПАТРИЦИЯ: Ах, вы об этом. Нет-нет, это был обычный нож. Знаете, вроде тех, которыми пользуются на кухне.

КАРЕЛЛА: Нож был коротким или длинным?

ПАТРИЦИЯ: Думаю, лезвие было сантиметров десять.

КАРЕЛЛА: И когда преступник показался из темноты, он уже держал в руке нож?

ПАТРИЦИЯ: Да.

КАРЕЛЛА: Откуда именно он появился? Справа или слева?

ПАТРИЦИЯ: Кажется, справа. Да, точно, справа. Мюриэль стояла справа, так что и он должен был появиться оттуда. Понимаете, он ведь схватил именно Мюриэль.

КЛИНГ: Что случилось после того, как он велел Мюриэль замолчать?

ПАТРИЦИЯ: Он заставил ее опуститься перед ним на колени. А потом сказал, что она должна делать то, что он потребует. Сказал, давай действуй, я знаю, тебе этого самой хочется. А я смотрела. Стояла у стены и смотрела. Она сделала все, что он требовал, и я думала, что после этого он нас отпустит. А он вдруг начал бить ее ножом… это… это было так жутко… Он снова и снова бил ее ножом, а я стояла, смотрела и не могла поверить своим глазам, не могла поверить в реальность происходящего, что он творит такое с ней… И я знала, что будет дальше, я знала, что он заставит меня проделать то же, что и Мюриэль, сперва пообещает, что меня не тронет, а потом все равно изрежет… Я поняла, что мне надо бежать, но почему-то не могла сдвинуться с места. Стояла как вкопанная и смотрела, как он творит с Мюриэль такое… А потом он…

КАРЕЛЛА: Патриция, вам вовсе не обязательно…

ПАТРИЦИЯ: Нет, я хочу вам рассказать как все было. Он повернулся ко мне и сказал: «Теперь твоя очередь», и сперва я подумала, что он решил проделать со мной все то же самое, что и с Мюриэль, а потом до меня дошло, что он собирается меня убить. Он пошел ко мне с ножом в руке, он целился им мне прямо в лицо. Я выставила руку, чтобы защититься, и отмахнулась, знаете, вот так, чтобы уберечь лицо, и он ударил меня ножом по ладони. Я выставила другую руку, а он все пытался прижать меня к стене и бил ножом по рукам. Кончиком ножа он разрезал мне платье. Тут я вспомнила, что он сотворил с грудями Мюриэль, и заорала что есть мочи. Только меня все равно никто не слышал – в округе ни души, весь микрорайон выделили под стройку. Именно в тот момент я и пропустила удар ножа, видите – располосовал мне лицо под глазом. Не знаю, как мне удалось вырваться. Наверное, двинула его ногой. Помнится, когда я выбегала из дома, он стонал, скорчившись на полу, так что, скорее всего, я ему ногой заехала. Потом услышала, как он завопил за моей спиной, услышала, как он бежит вслед за мной вниз по ступенькам крыльца. Я знала, что если он меня догонит, то убьет, как Мюриэль. Я пыталась сообразить, что мне делать. И подумала, что если побегу домой, то он может меня настичь либо на лестнице, либо в коридоре – дело в том, что мы живем на третьем этаже. Но если я побегу к полицейскому участку и если успею до него добраться, то вокруг будут полицейские и он не сможет причинить мне зла. Поэтому я и побежала к участку.

КЛИНГ: Он гнался за вами?

ПАТРИЦИЯ: Не знаю. Думаю, да. Знаете, в двух кварталах от участка я поскользнулась и упала. В этот момент за мной вроде уже никто не гнался. Наверное, он махнул на меня рукой. Вы его поймаете?

Допросив Патрицию, Карелла и Клинг спустились в морг, где встретились с врачом, который изложил им предварительные результаты осмотра тела убитой. Несмотря на то что в ходе нападения преступник нанес девушке множество увечий, смертельным, по мнению доктора, скорее всего, стало проникающее резаное ранение, протянувшееся от шеи до плеча, – шестнадцать с половиной сантиметров в длину и три сантиметра в глубину. В результате этого удара преступник полностью перерезал жертве левую общую сонную артерию и яремную внутреннюю вену, одновременно повредив левую долю щитовидной железы и переднюю долю трахеи. С точки зрения врача, смерть наступила в результате обширной кровопотери, усугубленной воздушной эмболией и попаданием крови в дыхательные пути.

Врач пояснил, что всякий раз, когда необходимо установить факт изнасилования жертвы перед убийством, проводится осмотр половых органов на предмет наличия повреждений, следов крови, семени, а также посторонних объектов вроде волос нападавшего. Исследование тела не выявило следов спермы ни на одежде девушки, ни в области влагалища, ни в заднем проходе, ни в желудочно-кишечном тракте. Впрочем, отсутствие волос и следов семени нападавшего вовсе не исключало факт изнасилования. Одна из ран, нанесенных девушке, вполне могла иметь сексуальную подоплеку. Эта рана привела к обширному кровотечению и вполне могла стать причиной смерти. Речь шла о разрыве стенки влагалища, который произошел из-за введения в область таза острого предмета, вероятнее всего орудия убийства, и последовавшего за этим рассечения левой подвздошной артерии. Тут врач попросил у детективов дозволения высказать свое мнение, выходящее за пределы его специализации – патологии и токсикологии. Когда полицейские с большим интересом попросили доктора продолжать, он заявил, что, скорее всего, детективы имеют дело с убийцей-садистом, который способен получить сексуальное удовлетворение лишь одним способом – лишая своих жертв жизни. При этом врач тут же отметил, что поскольку он не психиатр, то это лишь его частное мнение.

Поблагодарив его, детективы отправились в заброшенный дом на углу Хардинг-авеню и Четырнадцатой улицы.