– В первые годы он в основном сотрудничал с почтовой службой, перевозя письма и посылки через Балтийское и Северное моря. Спустя несколько лет ему удалось выплатить заем. К тому времени Матеуш уже подписал государственный контракт, который должен был действовать в течение двух ближайших лет. Из-за этого ему приходилось отказываться от частных заказов. Платили бы за них намного больше, и это его, конечно, огорчало: он не хотел упускать выгодные сделки, а потому с нетерпением ждал окончания контракта. Трудиться стал еще усерднее и лишал себя общения с друзьями и отдыха до тех пор, пока не накопил достаточно денег, чтобы построить еще одно судно. На это у него ушло меньше года.

– Впечатляет, – пробормотал Саймон. Сидевшие за столом восхищенно закивали в знак согласия. Я, в свою очередь, понятия не имела, так это или нет, но предположила, что собравшиеся в зале понимают, как непросто было обзавестись собственным судном в то далекое время.

– Оно представляло собой скоростной трехмачтовый барк^[18], – пояснил Мартиниуш. – А прежде чем работы были закончены, Матеуш влюбился и женился на девушке по имени Сибеллен. Корабль он окрестил в честь супруги. Это было быстрое и прочное судно, благодаря которому предприятию моего предка удалось совершить настоящий прорыв.

Поглощенная рассказом старика, я не заметила, как официант убрал грязную тарелку, и, опустив глаза, с удивлением увидела перед собой десерт – блинчик, увенчанный малиной в сахарной пудре. Я откусила кусочек, с интересом изучая кисломолочную начинку.

Мое любопытство не ускользнуло от Мартиниуша.

– Это налистники с творогом. Мои любимые.

– И я даже знаю почему, – ответила я с набитым ртом.

Он подмигнул и продолжил свой рассказ.

– «Сибеллен» всегда была гордостью компании и осталась ею даже после того, как флот Матеуша пополнился многими другими суднами. Его изображение, как вы могли заметить, украшает наш логотип. Вскоре пани Сибеллен родила двойняшек, которых назвали Михалом и Эмуном-младшим. Матеуш не присутствовал в момент их появления на свет – он все время пропадал на работе, ведь в то время его компания продвигалась вперед семимильными шагами.

Но пани Сибеллен устала от постоянной разлуки с мужем, и ей не нравилось, что мальчишки практически не видят отца. Поэтому она договорилась с Матеушем, что будет раз в год отправляться с ним в одно из путешествий. Поскольку на выполнение заказа могли уйти месяцы, мальчиков решили брать с собой до тех пор, пока те не подрастут, ведь тогда их разумнее будет оставлять дома с гувернанткой. Пани Сибеллен обожала приключения, а Матеуш был готов пойти на все, чтобы угодить любимой супруге. В общем, он согласился.

– А женщина на борту – это разве не плохая примета? – раздался с другого конца стола голос Эрика.

Мама окатила коллегу ледяным взглядом за то, что тот позволил себе столь грубый намек на ее присутствие в команде. Эрик тоже на нее посмотрел, но мне показалось, что ему совсем не стыдно за свои слова. Губы его искривились в гадкой ухмылке.

– Во многих странах действительно бытует подобное предубеждение, – признал Мартиниуш. – Правда, балтийские народы его не разделяют. В нашем случае все было как раз наоборот: экипаж решил, что им очень повезло, ведь теперь их сопровождала женщина, в честь которой был назван корабль. К несчастью, именно тогда удача от них отвернулась.

В 1869 году Матеуш и Сибеллен отправились в свое очередное совместное путешествие. Предполагалось, что оно займет год. Близнецам тогда было по восемь лет. С родителями поехал Эмун-младший, а Михал, страдавший морской болезнью, остался дома с бабушкой и дедушкой. Недуг уберег эту юную жизнь от гибели, а род Новаков – от забвения. – Мартиниуш сделал паузу, чтобы глотнуть воды. Голос его казался более хриплым, чем когда он начал свое повествование. Он промокнул губы салфеткой и продолжил: – Балтийское море печально известно своими внезапными штормами, и «Сибеллен» на полном ходу угодила в самое сердце одной из таких неистовых бурь. С тех пор корабль никто никогда не видел, – старик выразительно помолчал, чтобы мы прочувствовали всю важность этих слов. Не слышно было даже позвякивания столового серебра о фарфоровые тарелки. – В семье Новаков начался хаос. Юный Михал остался без матери, отца и брата. Страшная трагедия поставила под угрозу и существование компании. Отец Матеуша, Эмун-старший, уже достиг преклонных лет и от дел давно отошел. Поэтому за руководство перевозками взялись две младшие сестры Эмуна и их мужья. Все вместе они занимались предприятием до тех пор, пока Михал не стал достаточно взрослым, чтобы взять бразды правления в свои руки. Иными словами, компанией управляли четыре человека, ни один из которых ничего не смыслил в предпринимательстве. Нестабильное было время. К тому времени, когда Михалу исполнилось двадцать, компания находилась на грани банкротства.

– Могу себе представить, – вставил слово Майка. – Всякий раз, когда мой отец готовит себе тост, мать говорит, что он все делает неправильно. А вести с родственниками дела такого масштаба – наверное, сущий кошмар.

Все засмеялись.

– Именно так, – кивнул Мартиниуш и, усмехнувшись, добавил: – Когда у штурвала все, не рулит ни один. Из-за постигшей «Сибеллен» катастрофы моим предкам пришлось договориться, что отныне они будут готовить всех своих детей к управлению компанией, лишь только те научатся ходить. Исполнительным директорам тоже пришлось разделить бремя Новаков и освоить методы работы, которых в то время придерживалась компания; таким образом, если волею случая кто-то оказался бы в положении Михала, он гарантированно получил бы всю необходимую поддержку, прежде чем встать за штурвал. В общем, родственники поклялись друг другу, что потеря президента фирмы больше никогда не застанет их врасплох. Слишком многое стояло на кону.

К тому времени как Михал женился и его жена Саффи родила моего дедушку Яна, компания росла быстрее прежнего. За сто сорок восемь лет существования заслуги ее признали многие скандинавские и европейские государства. Это история восставшего из пепла феникса.

Все эти долгие годы ни один мой предок ни на миг не забывал об исчезновении «Сибеллен». С тех пор как барк затонул, компания каждый год выделяла средства из бюджета на его поиски. И по мере того как успех нашего предприятия рос, увеличивался и бюджет. Мы также предупредили все морские державы и их военно-морские силы на случай, если судно вдруг обнаружит третья сторона.

– Почему вам было так важно его отыскать? – спросила я. Как правило, в присутствии маминых коллег я хранила молчание, но на сей раз любопытство взяло верх.

– Помимо того что на корабле много ценных и, надеюсь, прекрасно сохранившихся товаров, стоимость которых в наши дни значительно превышает прежнюю, для Новаков «Сибеллен» стала своего рода Святым Граалем. Все мы, начиная с Михала, страстно желали его отыскать. Наверное, надеялись, что, когда судно будет наконец поднято со дна моря, души Матеуша, Сибеллен, Эмуна-младшего и всех моряков, погибших вместе с ними, наконец обретут покой. Какое счастье, что этот многолетний поиск завершается именно на мне! – подытожил Мартиниуш. Голос его дрожал от нахлынувших чувств.

– Почему? – полюбопытствовал Саймон.

Старик взял паузу, словно раздумывая, стоит ли отвечать на этот вопрос. Затем вздохнул и сказал:

– Потому что у меня нет наследника, который мог бы его продолжить. Теперь нет…

Сидевшие за столом переглянулись. Я посмотрела на маму: похоже, проняло даже ее. Значит, когда-то наследник у Мартиниуша имелся. Интересно, что с ним случилось.

– «Новак» всегда принадлежал семье, – продолжал он. – Мой отец Людвик скончался, когда мне было всего пятнадцать лет. Я занимаюсь бизнесом бо́льшую часть своей жизни. Мне очень повезло иметь прекрасные отношения с дедом, как вы помните, его звали Ян. Он не раз с удовольствием рассказывал мне о том далеком времени, когда компания была еще молода и балансировала на грани банкротства. Он также обучил меня всему, что я знаю о судоходном деле.

В середине двадцатого столетия поиски наши привлекли внимание общественности. Историю о пропавшем корабле печатали в каждой газете и морском журнале, в которых упоминались Балтийское и Северное моря. Пожертвования от современников лились рекой. Люди хотели, чтобы «Сибеллен» скорее нашли, и легко поддавались всеобщей мании.

– Как «Титаник», – вставил Тайлер.

– Именно так, – кивнул Мартиниуш. – Но, как и в случае с «Титаником», по прошествии времени интерес публики угас. «Сибеллен» перестала быть у всех на слуху. Однако мы оставались верны своему делу, невзирая ни на что, и год за годом безуспешно опустошали бюджет компании. Так было до прошлого года.

Казалось, что в эту минуту все затаили дыхание, столь плотной была воцарившаяся в зале тишина.

В уголках глаз Мартиниуша заплясали морщинки.

– Мы получили наводку от Британского флота. Разыскивая собственный затонувший корабль, они совершенно случайно наткнулись на таинственное судно, ровно стоявшее на дне моря. Им оказалась трехмачтовая баркентина родом из той же эпохи, что и «Сибеллен». А самое удивительное заключается в том, что нашли ее меньше чем в сорока восьми километрах от берега.

Изрядную часть бюджета мы потратили на изучение этой находки, сняв все необходимые гидроакустические показания и при помощи подводных роботов сделав столько фотографий, сколько смогли. Я хотел убедиться, что это действительно «Сибеллен», прежде чем вкладывать деньги в операцию по подъему корабля со дна моря.

– Как вы пришли к выводу, что это именно он? – спросил Саймон. – Опознать судно порой непросто, особенно в достаточно пресной воде. Вы нашли судовой колокол?

Все сидевшие за столом вновь повернулись к Мартиниушу, ожидая его ответа.

– Колокол отыскать не удалось, но все остальное сходится. Тот же размер, три мачты, аналогичный возраст. Я велел команде сфотографировать штурвал, поскольку знал, что тот имел совершенно уникальный для своего времени дизайн. И здесь все совпало.

– Удивительно, – пробормотал Майка. – Помните судно, которое мы поднимали близ Британских Виргинских островов? – он посмотрел на Саймона и Тайлера.

– Да, я тоже о нем подумал, – ответил Саймон и пояснил: – Нам доводилось опознавать корабль по штурвалу. Весьма нестандартный способ, но иногда он работает.

– Сколько лет было тому кораблю? – полюбопытствовал Мартиниуш.

Тайлер прищурился, пытаясь вспомнить.

– Какой там год постройки… 1890-й? – он вопросительно взглянул на Майку, словно искал подтверждение своим словам.

– 1896-й, – кивнул Майка.

– Браво, – Саймон поднял бокал в честь молодого коллеги. – Через наши руки прошло столько кораблей, что удержать в памяти все даты просто невозможно.

Майка улыбнулся и покраснел.

– Я запомнил это судно лишь потому, что на рукоятках его штурвала были вырезаны очень красивые узоры, похожие на кельтские узлы.

Мартиниуш вскинул брови.

– Как интересно! Не могли бы вы показать мне документы по этому кораблю? По вашему описанию складывается впечатление, что украшающая его резьба очень похожа на ту, которую мы видели на чертежах «Сибеллен».

– Да, конечно. Эти документы – достояние общественности, – кивнул Саймон.

– С удовольствием на них взгляну, – продолжал Мартиниуш. – В общем, я принял решение привлечь к работе профессиональных дайверов, лучших, каких только удастся разыскать. Конечно, и в Польше немало достойных команд, но мы с Антони потратили не один час, изучая послужные списки компаний со всего мира. Команда у вас небольшая. Тем не менее о ее достижениях без конца пишут в морских новостях, поэтому мы и решили вас пригласить, – он указал на Саймона, завершая свою речь.

На какое-то время за столом воцарилась тишина. Нарушила ее моя мама, задав вопрос, который, наверное, вертелся на языке у каждого, но никто, кроме нее, не решался его озвучить.

– Так кто же станет вашим преемником?

Мне ужасно захотелось легонько пнуть мою морскую деву. Саймону стало до того неловко, что он закрыл глаза, Майка опустил взгляд и уставился на десерт, а Тайлер спрятался за бокалом вина.

Мартиниуш недоуменно моргнул, но тотчас пришел в себя и ответил:

– После того как мой единственный сын скончался… Скажем так, я и моя команда юристов регулярно встречаемся для обсуждения этого вопроса, но решение до сих пор не найдено. В конце концов, у меня в штате несколько исполнительных директоров, готовых временно меня заменить, если со мной вдруг что-то случится, – старик сцепил пальцы. Он заметно погрустнел, и я прекрасно понимала почему: скоро впервые за всю свою историю компания перейдет в руки того, кто не принадлежал к его семье.

Моя дорогая матушка, не отличавшаяся деликатностью и никогда не блиставшая знанием этикета, не преминула воспользоваться представившейся возможностью и сделала ситуацию еще более неловкой.

– А что случилось с вашим мальчиком? – спросила она. Хорошо хоть, в голосе ее прозвучала капелька сочувствия.

– Дегенеративные нарушения кровообращения, о которых мы знали с самого его рождения, в конце концов взяли верх. Мы сделали все, что могли, чтобы увеличить шансы нашего сына прожить долгую жизнь, но у Бога, видимо, были иные планы. Вскоре не стало и моей супруги. Смерть нашего ребенка оказалась слишком тяжелым ударом. – Мартиниуш говорил очень спокойно, хотя эта тема явно была для него чрезвычайно болезненной.

Вновь воцарилась тишина, которую, как и в прошлый раз, нарушила моя мама:

– А как насчет Антони?

Я едва удержалась, чтобы не хлопнуть себя по лбу.

– Майра, – сквозь зубы процедил Саймон.

Но Мартиниуш засмеялся, и я облегченно вздохнула.

– Все в порядке, Саймон. Безусловно, я рассмотрю его кандидатуру.

Напряжение спало, и некоторые мужчины воспользовались этим, чтобы расспросить хозяина дома о кораблекрушении. Спустя какое-то время разговор переместился в соседнюю комнату. Поцеловав меня в лоб, мама проследовала за остальными. Я с радостью отправилась в выделенные нам апартаменты, поскольку чувствовала себя очень сытой и ужасно хотела отдохнуть. Минуя окно за окном, я шла по коридору, тускло освещенному лучами заходящего солнца, как вдруг заметила широкоплечую фигуру Антони, спускавшегося по главной лестнице. Мы встретились в холле. В руке он держал стопку папок.

– Как прошел ужин?

– Замечательно. Мартиниуш показался мне… замечательным, – промямлила я, смутившись своего косноязычия.

– Так и есть. Он рассказал вам о «Сибеллен»? И о том, как долго мы ее искали? – Лицо молодого поляка было таким открытым, что я просто не могла не проникнуться к нему симпатией.

– Ага. Какая трагичная история! – я покраснела, констатировав очевидное. – Думаю, как и у всех кораблекрушений. Невероятно, правда? В смысле, то, как вы ее нашли.

– Безусловно. И мы очень рады, что «Синие жилеты» здесь, чтобы поднять нашу красавицу со дна моря, – Антони замолчал и переложил папки из одной руки в другую. Я собиралась отправиться спать, как вдруг он сказал: – Мартиниуш велел мне все вам тут показать, если вы не против. Может, съездим в Гданьск? Или посмотрим наши лучшие пляжи? – он неотрывно смотрел мне прямо в глаза, улыбаясь в предвкушении ответа.