Отдых

Ноги подкашивались и голова кружилась так сильно, что Николе пришлось ухватиться за угол письменного стола, чтобы не рухнуть на пол.

Он облизал пересохшие губы, прежде чем произнести:

– И эта сфера тоже разрушена. Но будут еще, да? Другие?

До того как сказать вслух, он не осознавал это с такой обреченностью.

Ама поднял голову и издал протяжный беззвучный стон. Вторую сферу они одолели почти с задором – оба уже знали, что это им по плечу; в конце концов – ну что за жизнь без вызова? И заскучать недолго, просто летя себе меж звездных ветров…

Однако, когда через день возникла новая, третья сфера, веселья и удали в них обоих поубавилось. Ама не хотел признавать этого вовсе, однако Никола был с собой честнее: они оба немыслимо устали.

Но и отдых не принес должного облегчения. Сложно было набраться сил, зная наперед, что новый барьер выпьет и их без остатка, высосет, кажется, саму душу. Две души.

Они все же справились. Бились, задыхались, сражались как в последний раз. Никола, поскуливая от боли, еле ворочал вывихнутыми крыльями в дни, полные полетом. И едва переставлял ноги в часы, когда уговаривал себя поесть и добрести до комнаты Лавра.

Тем не менее и эта стена была разрушена.

Но сейчас Никола стоял в кабинете Вяза и чувствовал, что четвертая преграда может стать последней. Если не для Амы, так для его человеческой души уж точно.

Вяз схватил стул и подставил его Николе. Тот не смог выдавить из себя даже «спасибо», просто рухнул и откинул голову на спинку, прикрыв глаза.

– Мы ведь в промежутке между этими сферами и сдвинуться-то почти не успели, да? Что такое один-два дня в рамках этого пути – считай, полшага, правильно? – спросил он, немного отдышавшись.

– Да, Никола, правильно, – не стал увиливать Вяз. – Тебе надо отдохнуть.

Никола заставил себя потереть глаза и выпрямиться.

– Ну и сколько мне еще отдыхать и биться в сферу за сферой? Мы все равно будем стоять на месте. А потом меня не станет.

Нечто непонятное мелькнуло во взгляде Вяза от этих слов.

– Вы что-то недоговариваете? – решил идти напролом Никола. Терять уже особенно было нечего. – Они объединились против меня, да? Какой от меня теперь толк? Да и Аму далеко не каждый тут любит и признаёт. Отверженец, помноженный на отверженца.

Ама в эту секунду снова беззвучно взвыл. У Николы болело человеческое, слабое и пугливое сердце. За них обоих.

– Ну разве для тебя это новость, которую надо скрывать? – Вяз сегодня явно не собирался щадить его чувства. – Я попросил Ветивера об отдельных уроках фехтования для тебя. Как немного оправишься, конечно же.

– Мне не надо будет разрушать следующую сферу? Я устал. Сначала удерживать Аму на месте, когда он хотел лететь. Потом нападение. Потом лететь там, где ни у него, ни у меня совершенно нет сил. Что дальше?

– Мы обсудим это, когда вы с Амой придете в себя хоть немного. Похоже, спешка и правда бессмысленна.

Никола хотел было спросить, а что вообще не бессмысленно в сложившейся ситуации, но в последний момент передумал. В нем говорили бессилие и тоска, а не здравый смысл.

– Ложись снова тут, Никола, – Вяз указал на диван, стоявший в углу кабинета. – Отсыпайся. А я пригляжу.

* * *

– Умоляю, скажите, что я ужасен и бездарен.

Николе правда отчаянно хотелось это услышать. Такие слова были бы куда лучше безмолвия Лавра и нахмуренных бровей Ветивера.

Никто не улыбнулся.

– Завтра продолжим, – Ветивер прервал затянувшееся молчание.

Это-то Николе как раз хотелось услышать меньше всего.

Дверь за Ветивером закрылась. В пустом гимнастическом зале остались только они с Лавром. Никола привалился спиной к стене и безвольно сполз на пол, вытянув гудевшие ноги. Лавр помедлил пару секунд и сел рядом, опустив руку на согнутое колено.

– Все совсем плохо, да? – спросил Никола.

Он положил клинок в ножнах рядом с собой и теперь поглядывал на него с опаской, как на готовящееся напасть ядовитое насекомое. Вспомнились жуткие сколопендры, про которых Никола читал однажды в человеческой энциклопедии. Казалось, даже с такой соседствовать сейчас было бы приятнее.

– Ну, тебе есть над чем работать. А времени, может статься, и нет уже, – Лавр устало прикрыл глаза и сделался в эту секунду невозможно похожим на Вяза. Мальчишество стремительно облетало с него.

– Времени для чего? – все-таки спросил Никола, хотя наперед знал ответ.

Лавр молчал и не открывал глаз так долго, что Никола уже почти поверил, что тот действительно умудрился уснуть.

– Ну, знаешь, – наконец негромко заговорил Лавр. – Правитель, взявший с собой на борт человеческого мальчика. Правитель, взявший на борт сердце змея-отступника. Правитель, умолчавший о сфере. Человек, пробудивший презренного змея. Змей, не способный бесконечно пробивать сферу за сферой. Это никак не влияет на отношение нашей семьи к тебе, Никола, и я очень надеюсь, что мне нет нужды даже говорить об этом, – Лавр повернулся и печально посмотрел на Николу. Интонации друг тоже будто одолжил у Вяза. – Но постель Элоизы перенесли в родительскую спальню. А твою сегодня перетащат в мою. Липа рядом со мной все то время, что не с Ветвем. Даже Сина демонстративно игнорирует Кориандра и старается быть поближе к Ветиверу. Один только Ель по-прежнему лицо держит, но таких глупцов, чтобы напасть на него и оставить Корабль без управления, не отыщется. Отец просил помягче сообщить об этом, но ты же и сам не слепой.

– Ясно.

Никола согнул колени и уткнулся в них носом. Ему впервые хотелось исчезнуть с Корабля. Или же стать настолько большим и сильным, чтобы укрыть остальных под своим крылом.

– Все-то тебе ясно, – ухмыльнулся Лавр. – Мне вот совершенно не ясно, как остановить начавшееся и не дать иномирскому народу поубивать друг друга. Еще и чувство, что отец недоговаривает, с каждым днем крепнет. Но на фоне моей новой беды даже перечисленные меркнут.

– Ты о чем? – У Николы бешено заколотилось сердце: что могло быть еще хуже?

– Мне теперь делить с тобой комнату. А ты чудовищно храпишь. Клянусь, на другом конце Корабля слышно.

Секунду они смотрели друг другу в глаза очень серьезно. А потом, как по команде, расхохотались, один другого громче.

У Николы уже живот болел от смеха, но он никак не мог остановиться. Лавр не отставал. Может, поэтому они потеряли бдительность и услышали приближающиеся шаги слишком поздно. Лавр мгновенно оборвал смех и подскочил, как ужаленный той самой сколопендрой, выхватив свой клинок.

– И тебе здравствуй, – Липа ухмыльнулась. – Ветивер сказал, что вы, должно быть, тут. Встретила его в Куполе.

– Могла бы предупредить, что идешь, – Лавр опустился на прежнее место.

– И лишить себя зрелища твоей умилительной паники? Только запищать со страху забыл, – сказала Липа, пристраиваясь рядом.

– Как же с тобой легко и приятно.

– Я знаю, спасибо.

Никола искоса подглядывал за Липой, пока она продолжала свою шутливую перепалку с Лавром. В его невесте порой, несмотря на ее изящные черты и изысканные наряды, сквозило что-то неуловимо задорное – юркое, смешливое и очень бойкое. Совсем как сейчас.

Они с Лавром однозначно стоили друг друга.

Никола вновь посмотрел на свой клинок – кусок стали, непослушный, бестолковый в его руках. Но рядом с этими двумя он на миг ощутил себя в полной безопасности, словно беды и правда обойдут их стороной.

Никола внезапно почувствовал нестерпимую – почти до крика – тоску по Лючии. Не фоновую непроходящую печаль каждого дня и не отчаяние вперемешку с надеждой первых месяцев ее сна, а невыносимое, острое, болящее. Хотелось, чтобы она сидела сейчас с ними рядом и тихонько смеялась себе под нос. Улыбалась ему, Николе, оторвавшись на миг от вышивки. Пыталась мягко утихомирить Лавра.

Лючия с Липой никогда не ладили – слишком уж были разными. Но сегодня Никола очень хорошо мог представить их всех вчетвером, беззаботно смеющимися над чем-то. Чтобы не было никаких сфер, заговоров, да пусть уж – даже – и Амы (возмущенный всплеск крыльев), а Лючия была. Здесь. С ним.

– Что-то ты приуныл, а? – Липа ни с того ни с сего приятельски подмигнула Николе. – Хотя в обществе Лавра, да с его попытками рассмешить…

– То ли дело твой парад искрометных шуток, – не отступал Лавр.

– Так об этом и речь.

Никола улыбнулся им обоим. И Ама прошептал беззвучно над головой слово, которое ему было очень хорошо знакомо: «Друг».

* * *

Глаза слипались, но он клятвенно обещал Лавру, что дождется, пока тот уснет первый, а потом уже будет «тревожить своим храпом обитателей соседних галактик».

А Лавр никак не прекращал вертеться.

Никола все же прикрыл на миг веки. Крылья за спиной изнывали по полету, но он сложил их, ощущая, как тяжело стало плечам.

«Не сейчас, Ама. Нужно отдохнуть».

Ама обиженно отвернулся, но потом взмахнул хвостом, а следом отразил в своей чешуе свет каждой из окружавших звезд. У Николы дух перехватило от этого зрелища.

«Да, Ама, это по-прежнему прекрасно».

Он не кривил душой, но внутренне все еще забавлялся этим самолюбованием. Ему бы хоть чуть-чуть так уметь.

Еще один любитель покрасоваться вновь перевернулся на другой бок и вздохнул.

Тревога. Вот чего в этой комнате было куда больше, чем хвастовства.

– Лавр, – тихо позвал Никола.

– М?

– Знаешь, ты был прав. Она правда не такая уж ужасная. Липа.

Лавр хмыкнул.

– Да я вообще довольно редко ошибаюсь.

Туман

Кажется, они пришли посмотреть, как доцветает Дерево?

Никола пытался вспомнить. Руки и ноги плохо слушались, словно их крепко связали. Мысли были и не его вовсе, будто он слышал их издалека, – и разобрать выходило очень плохо.

Дерево отцвело, змей пробудился. Но что-то было не так. Никола попытался понять, что именно, и у него в ту же секунду ужасно разболелась голова.

Кругом был, кажется, туман. Никола плохо помнил, на что похоже это земное белое марево, когда не можешь толком ничего разглядеть. Вроде бы в туманные дни должно быть сыро? Странно. Никола ничего такого не ощущал – наоборот, воздух был привычно немного пересушен.

Он вновь попытался собраться с мыслями. Сырости вокруг точно не было, но пальцы отчего-то были мокрые. И ужасно липкие. Где он умудрился испачкаться? В Лесу всегда царила чистота. «Что-то точно не так», – снова подумал Никола. И срочно нужно понять, что именно.

Туман пронзил неясный желтый свет, приближающийся с каждой секундой. Лампы? Пожар? Глаза огромного хищника? Никола не понимал и с ужасом осознавал, что нечто несется прямо на него, вот-вот собьет с ног и похитит остатки сознания. Он точно не в Лесу. Он тут один.

И ноги будто парализовало. Никола попытался сдвинуться, но вышло только упасть на пол. Он с огромным трудом вновь поднялся на колени.

Жуткий свет сделался ярче.

И оставалось лишь ждать, чувствуя, как немеет лицо, как покрывается коркой льда все внутри, какие невозможно скользкие, измазанные чем-то липким руки…

– Никола! – послышался голос Вяза.

Правитель впервые казался таким – не испуганным даже, а настолько в ужасе и скорби, что сил никаких нет находиться рядом, до того страшно.

Пелена спала. Никола наконец открыл глаза.

Он по-прежнему стоял на коленях, и кругом правда был Лес. Рядом сидела Липа и рыдала в голос.

И руки действительно были мокрыми и липкими. Он пытался зажать ими рану в боку Лавра, лежавшего перед ним без сознания. Но кровь – все это выдумки, никакого в ней змеиного холода, пальцам было очень горячо – текла и текла.

– Это не морок, – голосом чужака зачем-то сказал Никола.

Вяз рухнул перед ними на колени.

– Нет. Не морок.

* * *

– Я не знаю, что произошло. Но вы ведь не думаете, что это я?.. – Никола не мог решиться произнести это до конца.

Они с Вязом и Липой стояли под дверями спальни, где Кедр с Льдинией пытались помочь Лавру.

– Естественно, нет, – голос Вяза звучал глухо и как будто издалека. – Ни у кого и в мыслях такого не было. Но ни ты, ни Липа не помните, как вообще очутились там. Ой спал в дальнем углу Леса, когда все случилось, он и нашел вас троих и позвал меня.

– Нас кто-то увел туда. – Никола силился вспомнить, но перед глазами раз за разом всплывали только желтые огни.

– Я думаю, вас с Липой. А Лавр, видимо, в последний момент решил вмешаться, ну и… Вмешался, – голос Вяза упал. – Едва ли кто-то замыслил покушение именно на него. Или решился нападать на вас троих.

– И нас бы уже в живых не было, если б не Лавр. А камеры? – с надеждой спросил Никола. Может, была хоть надежда узнать обидчиков?

Вяз зажмурился и покачал головой.

– Думаю, среди решившихся напасть на вас есть кто-то из помощников Еля. По всему Кораблю уже трое суток как не работает ни одна камера.

– Ну как же так… – Никола схватил себя за волосы и с силой потянул. Случившееся просто не умещалось внутри.

Липа, до этого молчавшая, наконец заговорила.

– Я помню, что нашла тебя в Куполе. Там больше никого не оказалось, а ты опять был в своих снах-полетах. Не понимаю, Лавр же столько раз просил так не делать! Я разбудила тебя, и… все, – тихо закончила она.

Ко всем прочим еще один вопрос не давал Николе покоя.

– Как Лавр понял, что мы в Лесу? Я легко могу вообразить себе, что случилось дальше – кинулся нам на защиту, и…

Никола не смог больше заставить себя вымолвить ни слова. Пусть бы это оказалось кошмарным сном. Он столько лет прожил с подобным страхом. Что найдется на Корабле кто-то, способный из-за него, Николы, пойти против Лавра тоже. Николе было все равно, случайно ли сегодня ранили Лавра, или это являлось частью злого плана. Важен был только итог. Только невозможно липкая и горячая кровь Лавра на его пальцах.

– Спокойные времена кончились, – сказал Вяз. Никола никогда прежде не видел его таким. – Одно дело – перемывать нам кости за спиной, но ранить моего сына… Война – значит война. Хватит, Никола, – грубо оборвал несказанное Вяз. – Ты не вкладывал клинок в руки этим негодяям. Не удивлюсь, если и Лавр ничего не помнит. Но, клянусь Великим Змеем, я найду виноватых.

В другом конце коридора показалась Сина и направилась к ним.

– Это я сказала Лавру, что заметила, как вы идете в сторону Леса, – объяснила она, приблизившись. – Но те, кто вел вас за собой, видимо, уже успели скрыться. Я видела только вас. Мне жаль, правитель, – она обернулась к Вязу. – Что я могу для тебя сделать? Я спрашиваю это из преданности, а не из чувства вины. Я не могла знать наперед, на что его направляю. И что должна была последовать за ним.

Вяз посмотрел на нее долгим взглядом.

– Не дай тем, кто это сделал, закончить начатое, – он кивнул в сторону Николы и Липы.

* * *

Липа не глядя взяла с полки книгу и уселась рядом. Никола и не думал, что она согласится составить ему здесь компанию, но Липа вдруг даже с неожиданной горячностью приняла приглашение.

Может, они оба слишком устали дежурить у дверей спальни Вяза, где сейчас лежал Лавр. Льдиния пока не пускала к нему никого.

А Никола не особенно много знал способов отвлечься. Библиотека первой пришла в голову.

Сина теперь повсюду следовала за ними. Николе ужасно непривычна была компаниях их двоих – Сины и Липы, он терялся от неловкости, не знал, куда себя деть, и впервые в жизни скучал по Лавру – раньше у него просто не было возможности заскучать. Ему ужасно не хватало сейчас его задора, умения смешить, уверенности и смелости. В самом себе Никола и близко ничего из этого не находил.

Все это, смешанное с бесконечной тревогой и страхом за жизнь друга, рождало в душе серое, беспросветное уныние. Книги и те не слишком радовали. Никола набрал целую стопку, но не спешил приступать к чтению. Липа листала том у себя на коленях совершенно бездумно.

– Просвещайтесь, – хмыкнула Сина, устраиваясь поудобнее на полу у двери. Она даже глаза прикрыла, но за этой мнимой расслабленностью ощущалась готовность к прыжку затаившегося зверя.

Никола вздохнул и взялся за первую книгу. Справочник иномирских речных водорослей. Иллюстрированный. Куда уж увлекательнее.

– Ревность вытравливает все хорошее, – сказала Липа себе под нос. – Губит на корню.

Никола даже решил было, что она зачитала вслух строчку из своей книги. Но Липа подняла на Николу задумчивый внимательный взгляд.

– Согласен?

– Может быть, – неуверенно кивнул Никола.

Ему не доводилось испытывать это чувство в полной мере. Он порой немного ревновал Вяза и Льдинию к их родным детям, но все мгновенно разбивалось о преданность и доброту их семьи. Лючия всегда выбирала его общество, маленькая Элоиза одинаково обожала и брата, и Николу, да и сам Лавр… Нет, этот яд действительно казался почти неведомым.