Конечно все в силе, милый! Мне же нужно отомстить своему бывшему.

Я: Да, в 17 буду на катке.

До моего первого урока по фигурному катанию оставалось меньше получаса. Я давно была готова: волосы аккуратно заплетены в два колоска, выбранный наряд сидел идеально, а на душе смешались волнение и предвкушение.

За окном моросил дождь, капли ритмично стучали по стеклу, создавая мелодичный фон моему ожиданию. Казалось, будто природа пыталась придать моменту драматичности, но я не собиралась поддаваться этой угнетающей атмосфере. Наоборот, я знала, что, несмотря на серость за окном, вечер обещает быть особенным. Я еще раз взглянула на своё отражение в зеркале, поправила воротник кофты и глубоко вздохнула.

Всё идёт по плану.

Я быстро собрала все вещи, включая коньки, и, вздохнув с решимостью, достала телефон. Пришло время вызвать такси. Нажав на нужную кнопку, я наблюдала, как экран заполнился картами и значками. Ожидание заняло всего несколько минут, и вскоре машина подъехала, обдав меня небольшим порывом холодного дождевого воздуха.

Доехав до места назначения, я зашла внутрь здания.

Внутри катка царила тишина, нарушаемая лишь лёгким скольжением коньков по льду. Пространство было почти пустым, что придавало месту особую атмосферу уединённости.

Я огляделась, но никого не заметила, кроме одного мужчины, плавно катавшегося по кругу. Он двигался уверенно, его тело было полностью сосредоточено на движении, а тёмные углы катка скрывали детали его лица. Из-за приглушённого освещения сложно было разглядеть его черты, но почему-то мне сразу показалось, что это Егор. Сердце мгновенно ускорило ритм, наполняя меня волнением.

«Ну вот, началось», – мысленно усмехнулась я, глубже вдохнув холодный воздух.

Я достала из спортивной сумки старые коньки и, взглянув на них, ощутила чувство страха. Я не стояла на них лет с десяти. Коньки были немного потерты, но все еще выглядели крепкими. Начала перешнуровывать их, стараясь сосредоточиться на том, чтобы всё было правильно. Но, по-честному, это оказалось сложнее, чем я думала. У меня никак не получалось затянуть шнурки равномерно – то слишком крепко, то слишком слабо.

Сидя на скамейке и запутываясь в шнурках, я почувствовала, как накатывает отчаяние.

Какой кошмар!

Как я вообще решилась на это?

Я не могла не чувствовать себя неудачницей, когда вокруг не было ни одного человека для совместных подбадриваний или помощи.

Тем не менее, я заставила себя продолжать. После того как я кое-как зашнуровала коньки, я сняла с лезвий защиту и встала. Лед поблескивал, маня меня войти в его объятия. С мужеством, сочетая его с легким страхом, я осторожно направилась к «коробке» льда. Мой мандраж усиливался при каждом шаге, и в голове крутились мысли о том, что будет, если я упаду.

Я глубоко вдохнула, собираясь с духом, и осторожно ступила на лёд. В тот же миг меня накрыла волна неуверенности – поверхность оказалась куда более скользкой, чем я ожидала.

– Ой-ой-ой… – только и успела прошептать я, отчаянно пытаясь удержать равновесие.

Но, конечно же, судьба решила меня подставить. Моё колено предательски уехало в сторону, и я, нелепо взмахнув руками, рухнула прямо на лёд.

– Чёрт! – вырвалось у меня громче, чем хотелось бы.

Острая боль пронзила колено, а вслед за ней накатила вторая волна – жгучий стыд. Вот он, мой эффектный выход. Просто великолепно.

Уверена, если бы был судья, он бы поставил мне «10» за это глупое падение.

Я сжала зубы, пытаясь не злиться на себя, и осмотрелась, надеясь, что никто не успел увидеть это позорище. Но, конечно же, судьба решила добить меня окончательно…

Пытаясь подняться, я увидела, как ко мне стремительно подъезжает мужская фигура.

– Эй, ты в порядке? – спросил он, приближаясь ко мне.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но… ничего. Абсолютно. Словно мой мозг решил объявить внеплановые выходные.

– Эй? – в его голосе появилось больше беспокойства, и он протянул мне руку.

Я просто сидела на льду, как перепуганный пингвин, вцепившись в своё колено и тупо глядя на него. В голове звучала сирена позора, а в груди паника стучала барабанную дробь.

Это же… он.

Мирон Романович.

Тот самый.

Тот, кого я меньше всего ожидала увидеть здесь. Тот, о ком старалась не думать (и определённо не представляла его рельефные мышцы в душе, НЕТ).

Боже, если он меня запомнил, то мне остаётся только растечься по этому льду от стыда. Может, прямо сейчас провалиться под него? Хотя нет, это каток, лёд тут толстый. Придётся страдать.

– Всё в порядке? – Голос Мирона звучал ровно, но в нём явно проскользнула нотка заинтересованности.

Он наклонился чуть ниже, его внимательный взгляд скользнул к моему колену, оценивая, насколько сильный был удар.

– Да, просто… – я наконец нашла голос, хоть он и дрожал, предательски выдавая моё смущение. – Просто не ожидала вас здесь увидеть.

Я подняла на него глаза и тут же пожалела об этом. Он был слишком близко. Достаточно, чтобы я заметила, как под светом катка блестят пряди его тёмных волос. Достаточно, чтобы почувствовать тонкий аромат его парфюма – свежий, но с едва уловимой терпкостью, пробирающейся под кожу.

– Почему? – в его голосе мелькнуло лёгкое удивление. – Думаешь, я решил воспользоваться душем просто так?

Запомнил.

Я чуть приоткрыла рот, но не нашла, что сказать. Мирон Романович усмехнулся, и мне показалось, что в этот момент его взгляд стал немного мягче. Как будто ему даже нравилось видеть мою растерянность.

– Я тоже не ожидал встретить кого-то на катке в такое время, – сказал он, отправляя мне остроту, но с добротой. – Но падение – это нормально, особенно когда учишься.

Я сглотнула, чувствуя, как внутри всё сжалось от неловкости.

– Ты часто так эффектно появляешься? – продолжил Мирон, скрестив руки на груди.

Я закатила глаза, стараясь скрыть своё смущение за раздражением.

– Простите, что не сделала сальто перед падением, в следующий раз учту, – буркнула я, потирая ушибленное колено.

Мирон хмыкнул и протянул мне руку.

– Давай, вставай, каскадёрша.

Я поколебалась. Принять помощь означало коснуться его, почувствовать его крепкую руку, ощутить эту уверенность, которая буквально исходила от него.

– Если тебе так нравится сидеть на льду, могу принести тебе плед, – не удержался он от очередного подкола. – Ой, спасибо за заботу, но, пожалуй, я всё же попробую выбраться отсюда, – фыркнула я, всё-таки взяв его руку.

Его пальцы сомкнулись на моей ладони – тёплые, сильные. Одним уверенным движением он поднял меня на ноги, но… стоило мне попытаться устоять, как ноги вновь поехали в разные стороны.

– О, чёрт! – я судорожно вцепилась в его плечи, чтобы не рухнуть обратно.

Мирон удержал меня, прижимая чуть ближе к себе, и я вдруг поняла, что он чертовски близко.

– Тебе следует быть осторожнее. Ты здесь одна?

– Я жду своего друга. – Пробормотала я, хотя внутри меня крутились мысли о том, как я выгляжу в этой неловкой ситуации.

В этот момент мой телефон завибрировал, и я, взглянув на экран, увидела сообщение от Егора.

Егор: Прости, Ви. Срочные дела, сможешь сегодня в 19:00?

– Видимо уже не ждешь. – заметил тренер, и его тон стал более серьезным.

– Да, похоже, что так, – наконец выдала я, глядя в его глаза.

Мирон Романович смотрел на меня своими темными глазами, словно не решаясь что-то сказать. В воздухе повисла пауза, и я почувствовала, как изнутри меня нарастает волнение.

– Вы о чем-то хотите спросить? – я старалась выглядеть максимально уверенно, хотя внутри я была смущена, как маленькая девочка.

– Достаточно наблюдательно. – Наконец произнес он, и его голос звучал серьезно. – Ты приехала сюда, чтобы научиться кататься на коньках, ведь так?

– Достаточно наблюдательно. – Ответила я тем же.

– И ты, правда, думаешь, что в этом деле тебе кто-то поможет?

– В каком смысле? – Теперь я почувствовала себя немного уязвимой.

Мирон Романович улыбнулся.

– Знаешь, как маленьких детей учат кататься на коньках?

Я слегка нахмурила лоб, пытаясь подумать.

– Ну… обычно их поддерживают, показывают, как держать баланс, – произнесла я, чувствуя, что упрощаю ситуацию.

– Неверно, – внезапно тренер со всей силы оттолкнул меня в другую сторону, и я заскользила на льду, не ожидая такого резкого движения.

В тот же миг мне показалось, что время замедлилось. Лед оказался холодным и гладким под моими коньками, и я почувствовала, как воздух пронзает лёгкие. Я инстинктивно попыталась удержать равновесие, расправив руки в стороны, но в этом неопределенном состоянии паники мне не удавалось сохранить устойчивое положение.

Приближаясь к краю льда, я заметила, как Мирон Романович стремительно сдвинулся ко мне, готовый поймать мне, если я упаду.

– Расслабься! – крикнул он, и в его голосе звучало что-то, заставляющее меня успокоиться.

– Я не могу! А если я упаду! – вырвалось у меня в испуге.

– Упадешь – встанешь! —ответил тренер.

Я уверенно скользила по льду, когда вдруг неожиданно потеряла равновесие. Время замедлилось, и я ощутила, как все вокруг начинает вращаться.

– Падаю! – закричала я, и, не в силах удержать равновесие, упала, откинув руки назад.

С треском и глухим ударом я приземлилась на лед как бабочка, приземлившаяся на ледяную гладь.

Мирон Романович на секунду замер, а затем его лицо словно раскрылось на «солнышке».

– Это было завораживающе, – Мирон Романович хохотал, как будто я только что показала ему самый смешной номер в комедийном шоу.

– О да, я чуть не сломала копчик, замечательно! – разозлилась я, потирая заднюю часть своего тела, как будто это могло уменьшить боль от падения.

– Помни, без падений, ты никогда не научишься. – ответил тренер, все еще смеясь, но добавив серьезный тон.

– Зачем вы вообще меня толкнули?  – воскликнула я, выпятив губы в тактический протест.

– Это был всего лишь маленький толчок в сторону истинного мастерства!

– Да? И когда же на этом катке станет удобно быть полным неудачником? – фыркнула я, поднимаясь и обдув лед своим дыханием, надеясь, что смеху не суждено остановиться.

– Как только ты научишься нормально падать, – ответил Мирон Романович, расправив руки, – вставай!

– Не помогайте мне, я сама поднимусь. – проворчала я, решительно отталкивая его руку. – И вообще, это очень плохой план, не стоит больше пытаться.

– Тебе нужно перевязать коньки, они слишком расслаблены, пойдем, – В одно мгновение, я оказываюсь в руках тренера.

– Эй, отпустите меня! Вы не имеете никакого права… – попыталась я протестовать, ощутив легкую панику.

– Даже после того, как ты увидела меня голым? Имею.

Я посмотрела на него, не веря своим ушам.

– Вы это всю жизнь мне припоминать будете?

– Вся жизнь – это очень долго. Садись, – я почувствовала, как мой протест улетучивается, когда тренер опустил меня на лавочку и начал развязывать мои коньки.

– Вам что, действительно нравится доводить до абсурда каждую ситуацию? – воскликнула я, наблюдая за его уверенными движениями.

Мирон Романович не ответил на мой вопрос, он лишь продолжил перевязывать мои шнурки.

– Ауч, это было больно. – Произнесла я, покусывая губу от неожиданного нажима.

– Любой спорт приносит боль, терпи. – с легким укором сказал мужчина, не поднимая глаз.

– Это еще не причина, чтобы причинять своей ученице страдания! – обидчиво возразила я, недоуменно глядя на него.

– Если хочешь стать мастером, нужно обойтись без лишних жалоб, – произнес он серьезным тоном, закончив со шнурками, и встал передо мной с гордым видом.

– Вот именно! Стану ли я мастером, если каждая боль будет меня останавливать? – хмыкнула я, ловя уверенность его взгляда.

– Именно! – подхватил он, замахнувшись, словно это было военное сражение. – Но только если ты сможешь встать после каждой «поражения».

– И что же, по вашему, будет следующим шагом после «поражения»? – недоуменно спросила я, вставая с лавочки.

– Вопрос в том, как ты воспринимаешь неудачи, – произнес он, равняется ко мне. – Юмор – лучший способ справиться с ними.

– Знаете, я уже думаю, что зря связалась с вами! Я пришла хорошо провести время с другом, но наткнулась на вас!

– Просто хорошо провести время?

– Да!

– Нет. Ты хотела произвести впечатление на парня. На одного из моих парней.

Правда признаться, я открыла рот от удивления.

– В смысле? – переспросила я, пытаясь осознать, насколько он прав.

– В смысле, ты пришла не просто покататься. Твои старательные попытки выглядят как тщательно продуманное выступление, – пояснил Мирон Романович, его глаза заблестели от любопытства. – Ты должна была здесь встретиться с парнем, чтобы он научил тебя кататься. Ты хочешь, чтобы он влюбился в тебя.

– Это же просто каток! – попыталась я сопротивляться, но его уверенность сбивала с толку.

– Хорошо. Пусть будет так. – Мирон Романович поднялся с колен и подал мне руку, – Пойдем, научу тебя самому простому.

Глава 5 

Ви 

За сегодняшний день я уже успела упасть раз 300 – кажется, Мирон Романович всерьез решил установить новый мировой рекорд по количеству моих приземлений. Спасибо ему за это!

Впрочем, мои колени, похоже, сдались первыми: боль уступила место онемению, а каждое новое падение теперь воспринимается не как неудача, а как неизбежный этап на пути к чему-то большему.

– У нас определенно есть шанс стать чемпионами по падениям! – подшутил он в очередной раз, когда я приземлилась на лед в попытке выполнить самый легкий элемент.

– Может, вам стоит открыть секцию «Ледяных падений»? – осведомилась я, потирая ушибленные колени и вставая с ледяной поверхности.

– Думаю, у нас будет много желающих, если ты продолжишь в том же духе! – рассмеялся он, помогая мне подняться.

– Вы, всегда подбадриваете своих учеников этими шутками? – поинтересовалась я с улыбкой. – Или это только на меня распространяется?

– Скажу тебе честно! До сегодняшнего дня я никогда и никого не учил вставать на коньки. – ответил тренер, при этом его взгляд стал более серьезным. – Чтобы научиться кататься, нужно по-настоящему этого хотеть. К тому же лед – это не просто физическая нагрузка, а способ лучше понять себя.

– Тогда у меня очередной вопрос. Вы помогаете мне просто так? Или за этим стоит какой-то скрытый мотив?

– Никакого мотива. Да и к тому же, я не собирался заниматься с тобой катанием постоянно. Только сегодня, просто потому что, оказался здесь в нужный момент.

Его слова заставили меня задуматься. В них было что-то, что не укладывалось в образ случайного тренера, решившего помочь.

– Никакого мотива? – игриво протянула я.

– Да, именно, – подтвердил Мирон Романович, стараясь сохранить невозмутимый вид.

– Знаете, иногда случайные встречи оказываются самыми значительными, – заметила я, не упуская возможности слегка поддеть его насчет этой самой «случайности».

Я уловила, как Плесицкий на секунду смутился. Он улыбался, но в его взгляде читалось легкое негодование.

– Интересная теория, – сказал он, слегка приподняв бровь. – Но если бы у меня действительно был скрытый мотив, ты бы его не заметила.

– И почему же вы так уверены? – спросила я, зацепившись за его слова.

– Потому что я умею их скрывать, – ответил он с хитрой улыбкой. – А теперь продолжаем. На этот раз без толчков – попробуем иначе.

– Да неужели?

– Я все слышу.

– Да неужели?

– Итак, первый элемент, который мы попытаемся освоить, – это базовые шаги. Начнем с простого: сделай шаг вперед, но старайся не терять равновесие, – сказал он, указывая на свои ноги, как будто показывая, как это должно выглядеть.

Я сглотнула, чувствуя, как волнение накатывает на меня. Я сделала глубокий вдох и шагнула вперед, но тут же потеряла равновесие и чуть не упала.

– Все нормально! Отлично! Теперь попробуй сделать шаг с другой ноги, – похвалил Плесицкий, видя, что мне удается немного лучше.

С каждым шагом я чувствовала себя всё увереннее, хотя все еще шаталась, как пьяная утка.

– Хорошо, теперь добавим немного сложностей! Попробуй сделать два шага вперед, а затем развернуться, – предложил он, вызывая во мне пробуждение желания добиться большего.

Я сделала два шага, затем попыталась развернуться, выкручивая тело… но снова потеряла равновесие и рухнула на лед. Однако на этот раз вместо раздражения меня разобрал смех – и Мирон Романович смеялся вместе со мной.

– Даже самые лучшие фигуристы падали тысячу раз, прежде чем начали уверенно кататься, – сказал он, и его голос внушал мне уверенность.

– Это просто поразительно, насколько это трудно, – призналась я, с трудом вставая на ноги.

– Да, но именно поэтому ты здесь! Продолжай, не останавливайся! – подбодрил он меня, и я почувствовала, как энергия вновь наполняет меня желанием попробовать.

– Молодец! Давай, заканчивай свою программу с одним из самых простых элементов – это слайд! Сначала просто подгони ноги вместе, а потом скользи вбок, – объяснил он, и его голос звучал как уверительное направление.

Я попробовала слабо сдвинуть ноги, но, естественно, опять потеряла равновесие и оказалась на льду.

– Мы только начинаем! – весело сказал он. – Просто поднимайся снова, и делай вид, будто тебе это нравится!

– Ага, я в восторге! – саркастично ответила я. – Я просто в диком восторге!

– Подгони ноги и скользи! – Мирон Романович подъехал ко мне ближе, поправляя мой корпус.

– Да не пол… – я вновь падаю.

В этот момент Плесицкий бросился ко мне на помощь. Но, к моему великому удивлению, он сам не удержал равновесие и, в результате, оказался рядом со мной на льду, приземлившись прямо на меня.

В этот миг всё вокруг словно замерло – его глаза встретились с моими, и мир сузился до этого взгляда, до этого мгновения. Я почувствовала, как сердце пропустило удар, а затем рванулось вперед с такой силой, что это показалось почти пугающим.

Что за ерунда?

Почему оно так бьется?

Это же просто взгляд. Просто мгновение. Но тело будто жило отдельно от разума – по коже пробежал жар, дыхание стало неровным, а внутри разлилось странное, непонятное ощущение, которое невозможно было ни объяснить, ни проигнорировать. Казалось, что это тепло исходило не только от его присутствия, а от чего-то куда более глубокого, чего я даже не пыталась осознать.

– Извини, это не совсем то, что я планировал, – произнес Мирон Романович, поднимаясь на локтях и заглядывая мне в глаза. Мягкий свет катка играл на его лице, подчеркивая искренность и веселье в его взгляде. Я увидела, как его губы искривились в игривой улыбке, и в этот момент внутреннее волнение только усилилось.

Но вдруг мой мир снова наполнился звуками, когда я услышала знакомый крик:

– Ви, ты здесь?

Я резко обернулась, и взгляд тут же наткнулся на Егора, стоявшего у самого края катка. Его глаза были широко распахнуты от удивления, а выражение лица говорило о том, что он совершенно не ожидал увидеть подобную картину.

Как только наши взгляды встретились, внутри у меня всё болезненно сжалось – смущение накрыло волной, смешиваясь с внезапным волнением. Тепло, которое ещё секунду назад казалось почти уютным, вдруг стало обжигающим, и мне захотелось спрятаться, исчезнуть, сделать что угодно, лишь бы избежать этого взгляда.

Плесицкий, заметив, как я вздрогнула от голоса Егора, тут же вскочил на ноги, не раздумывая ни секунды. Он молча протянул мне руку – уверенно, спокойно. Я вложила свою ладонь в его, и тут же по коже пробежала едва уловимая дрожь. Его пальцы были тёплыми, хватка – сильной, но в то же время удивительно мягкой, словно он точно знал, с какой силой стоит удерживать, чтобы не дать упасть, но и не причинить неудобств.

Этот момент длился всего пару секунд, но мне показалось, что время снова сбилось с ритма, оставляя нас троих в странном, напряжённом равновесии.

– Ты в порядке? – спросил он, и в его голосе звучала искренность, переплетенная с лёгким волнением.