Unus dies gradus est vitae
Один день – ступенька в лестнице жизни.
Три тысячи часов. Ровно столько времени я потратил на восстановление дедушкиной машины. Черная Шевроле Импала тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года, купе хардтоп, четыреста двадцать семь CID, семь литров, Turbo Jet V8, четыреста двадцать пять лошадиных сил. Пружинная подвеска всех колес, периферийная рама, ярко выраженный агрессивный дизайн с линией боковины типа «coke bottle» – типичный для мускулистой второй половины шестидесятых. Шикарные темно-синие сидения из натуральной кожи и, как вишенка на торте, освежитель в виде волны, из-за которого моя девочка всегда приятно пахнет. Да, ребята. Я поистине влюблен в эту машину.
Дед притянул её со своей работы – автосвалки. Ржавый кузов на колесах… Потом еще несколько лет искал на неё движок, салон и ещё туеву хучу запчастей. И так как они стоили очень немало, а дело было в Англии с американской машиной, то запчасти дед искал на той же свалке, и находил часто не от неё, но вполне подходящие. Так сказать – взаимозаменяемость.
Но самое печальное было то, что как только дед собрал все запчасти, рук к ней он так и не приложил – скончался в автокатастрофе. Похоже, это наша семейная ахиллесова пята… Сначала дед, по нелепой случайности влетевший в дерево, затем родители со своим мостом, а потом и я со своим поворотом. Семейка Адамс, ни отнять, ни прибавить! И что самое интересное – родители разбились именно тогда, когда отец принял решение восстановить эту машину.
В тот день они были на даче. Мне недавно исполнилось одиннадцать, поэтому я уже мог принять решение остаться дома. Пока я играл в видеоигры и упивался свободой, отец думал, что делать с хламьем, заполняющим гараж и дедов дом. А потом папа нашел Импалу. Оказалось, что он о ней даже не знал! Хотя, это неудивительно. Они с дедом мало общались, ведь бизнес не оставляет времени даже для самых близких. Мне доставались одни крохи…
Перед выездом мама позвонила мне и предупредила, что они уже вызвали такси.
***
– Черт! Опять продул! Да что за невезение такое, а? – я снова обеспокоенно глянул на телефон. Мама всегда дико боялась дороги, из-за чего постоянно названивала и отчитывалась – где, что, зачем и почему. Легкое беспокойство поднималось откуда-то из желудка, устремляясь прямиком к сердцу. – Да что-ж она не звонит-то?
Я взял телефон и набрал сам. Гудок. Второй. Беспокойство набирает обороты… Я встаю с дивана и начинаю нарезать круги по дому. Без остановки набирая поочередно то мать, то отца, я тихо сходил с ума.
Мама никогда так не делала. Она никогда не игнорировала мои звонки. Никогда!
Я постарался успокоиться. Уговаривал себя отвлечься, даже включил новый левел, начал проходить босса…
Внезапно боковым зрением я заметил красно-синее свечение, бьющее в окна. Услышав стук в дверь, я удивился – а почему не звонок? Почему именно стучат? Тихо подошел к двери и глянул в глазок: там стоял молодой мужчина в полицейской форме и низенькая девушка, в строгой белой рубашке и длинной черной юбке.
– Кто там? – я не мог не задать этот вопрос. Я же взрослый, умный парень, который не настолько глуп, чтобы впустить в дом непонятно кого.
– Полиция. – коротко ответил мужчина. – Откройте.
Видит Бог, я не хотел этого делать. Острое, как лезвие, предчувствие буквально резало мою печенку. По-крайней мере, я думал, что это была именно оно.
Я распахнул дверь и поздоровался, мимолетом отметив беспокойные пальцы полицейского, перебирающие четки. Стоящие в глазах девушки слезы, и грязь на синих туфельках.
– Тристан Гельдер? – чопорно, и как-то резко спросила девушка, что очень явно контрастировало с ее выражением лица.
– Да, мисс. Я что-то натворил? – первые мысли, что приходят в голову. С чего бы еще сюда заявляться полиции?
– Нет, сэр. Дело… Дело в другом. Понимаете… Ваши родители… – девушка замялась, а я попытался прийти к ней на помощь.
– Они что-то натворили?
– Нет, сэр. Дело вот в чем… – она снова замялась, и тогда полицейский закончил за нее.
– Ваши родители разбились. – его лицо не выражало ровным счетом ничего. Ясные серые глаза смотрели будто сквозь меня. Я сделал шаг назад. Потом еще один. И пока эти ужасные люди стояли на моем пороге, я стремглав бросился прочь. Наверх. В свою комнату. В шкаф. Подальше от них, подальше от всего мира. Подальше от самого себя.
***
Все что я знаю: номер того чёртового такси, на которой они слетели с моста. ENG00DIL. Номер, который преследует меня всю жизнь… И смерть. Всегда.
Именно из-за этого я решил стать таксистом – чтобы каждый человек доезжал до дома. Благо, в момент аварии со мной не было пассажира. А может и не благо – ведь с людьми я так не гонял, и возможно, я бы вошел в тот поворот – будь я не один.
Но какой смысл гадать, что было бы? Как говорится: если бы да кабы во рту росли грибы…
***
Отставив кружку, в которой уже давно закончился кофе, я отправился докручивать последние штрихи. Львиная доля работы уже проделана, осталось только прикрепить решетку радиатора, передний и задний бампер, поставить новые лампочки в фары и, наконец-то (!!!), поставить колеса с оригинальными дисками.
Я решил отогнать машину к деду в гараж, хотя и понимал, что этого делать не стоит. Но и оставить её здесь я не мог. Столько времени, труда, сил и, все в пустую? Нет уж!
Садясь в машину и проворачивая ключ зажигания, меня буквально потряхивало от волнения – а вдруг не заведется? От рычания двигателя у меня просто встал! А!
Господи!
Какой же кайф!
Звук!
О да…!
Всю дорогу ехал, как на иголках от кайфа – я даже ни разу не превысил скорость!
Полный предвкушения от предстоящей поездки, я совершенно забыл, как вернусь обратно… Вспомнил об этом уже заезжая в гараж. Закрыл двери и сел думать. Ну и что мне делать? Ехать обратно на Импале? От мысли, что с машиной может что-то случиться, меня бросило в жар и я решил выйти на улицу.
И каково же было мое удивление, когда я увидел токсично-зеленое пятно, коим являлась моя рабочая машина.
Видимо, Небесную Канцелярию никто не додумался поставить в известность, что такси должно быть желтого цвета. Ладно бы еще черного, но не зеленого же!
Эта Небесная Канцелярия не перестает меня удивлять! Как машина здесь оказалась?!
Приглядевшись, я заметил на пассажирском сидении щупленького паренька лет пятнадцати на вид. Он трясся, будто наркоман, которому не дали дозу. Броская, брендовая одежда висела на парне, как на вешалке. Лохматая челка падала на глаза, не позволяя увидеть цвет. Вам говорили, что глаза – зеркало души? Здесь же души было не видно… Я со всего размаха плюхнулся на сиденье, включил печку, ибо замерз, да и окна запотели… Стоп. Как это я замерз? Ладно, хрен с ним. С пассажиром разбираться надо.
Включил радио. Какая-то ленивая попса начала литься по венам, и я расслабился. “То, что надо!”
– Ну здорово, пацан! Какими судьбами?
– Я не хотел! Нет! Нет! Верни меня обратно! Пожалуйста! – из глаз паренька хлынули слёзы отчаяния и я скривился. Как же меня бесят мальчишки, так сильно похожие на меня…
– Что ты имеешь в виду? Погоди! – я взял его за плечи и хорошенько встряхнул. Парнишка дернулся – не привычный значит к тому, чтоб его так трясли. Значит, не родители. Уже хорошо. – Нормально расскажи, что случилось!
Хлюпая носом, пацан начал говорить:
– Я не хотел прыгать! Я передумал! Я просто оступился! Я не могу умереть, не могу! У меня мама там, дома ждет!
– Да погоди же ты! По порядку объясняй! – я уже начинал терять терпение. Может стоило сразу залепить ему пощечину?
– Я слушал песню. Нервы «Вороны». Настраивался, – так, судя по названию песни… Я наконец обратил внимание на происходящее за окном: я уже далеко не в Англии. Бетонные коробки со всех сторон окружали машину и я с облегчением подумал: “Как же, черт возьми, хорошо, что я уже мертв. Иначе сдох бы, пока из этого двора выезжал!”
Завел машину и мягко тронулся по дороге, видимой только для меня одного.
– И вдруг в этой песне прозвучали слова «Стоя на краю, я вспоминаю о маме. Думаю, я бы её огорчил, если бы покинул этот мир, у неё не спросив.», и я передумал! Я резко повернулся чтобы уйти, но край здания осыпался и я полетел вниз. И вот, здравствуйте… – с коротким вздохом он опустил голову.
По радио начала играть какая-то задорная русская мелодия, я прислушался и остался доволен. “Гори оно абсентом… Прошлое, настоящее, будущее…” Сделал громче, а парнишка взглянул на меня так, будто хотел спалить меня… Возможно, тем самым абсентом.
– Неужели ты поздоровался! – усмехнулся я. – Каким ветром тебя на эту крышу занесло-то, а? Что ты там забыл? И какого чёрта ты захотел спрыгнуть?!
– Это всё Аленка виновата! Мне так больно стало… И я подумал, ну как я без нее жить буду? Как и зачем? – парень понуро повел плечами, будто сам понял, какую чушь несет.
– Стоп! Ты че, из-за бабы это все?! Тьфу! – сплюнул я в окно. – Тебе сколько лет, ребенок?!
– Шестнадцать. – угрюмо сказал он. – Так вы вернете меня обратно? Меня мама ждет!
Ну блин, из-за бабы! Из-за какой-то бабы… В шестнадцать лет… Правду говорят – мы ненавидим людей больше всего похожих на нас самих. Я ведь тоже когда-то… Малолетний придурок. И как мне теперь объяснить ему, что я должен отвезти его в ад? От него ложью веет за километр! Вспотел бедогала, да еще и будто духами из полыни облился. Я уверен, что он не оступился.
– Пацан, если ты думаешь, что я бюро по возврату, ты не по адресу! И сразу тебе скажу, чтобы знал: я везу тебя в ад.
– Как в ад?! Почему? – растерянно спросил он, глядя мне в глаза. Теперь я увидел огромные омуты небесно-голубого цвета, в которых плескался страх.
– Потому что то, что ты сделал, считается самоубийством.
– Но я же передумал! – отчаянно крикнул мальчик.
– Передумал, не передумал… Тебя в спину никто не пихал! А то, что ты «якобы» оступился, можно было и придумать! – я был зол. Нет, не так. Я был чертовски зол на этого пацана, ведь он совершил то, что когда-то отчаянно желая, испугался сделать я.
***
Пока мы ехали, я выяснил, что мальчика зовут Егор. Что он был один в семье, и был жутко избалован. Родители работали не покладая рук на его айфоны, на подарки Аленке, а он обращался с ними как со слугами…
Он одевался в брендовую одежду и совершенно не выносил, когда на его желания и мнение плевали с высокой колокольни.
И в конце концов, до меня дошло, что о маме он подумал, только благодаря трем строчкам в песне.
Теперь я был полностью уверен, что чутье меня не подвело, и я сделал правильный выбор, высадив его у ворот ада.
***
Я хочу кофе. Нет, не так. Мне нужен чертов кофе! Выйдя из машины, я заметался в поисках кафешки или хоть чего-нибудь, где смог бы его купить. Чуть в отдалении я заметил небольшой ларечек, из которого была слышна настолько депрессивная музыка, что у меня уши свернулись.
– День добрый! Самый большой латте и много-много корицы туда, пожалуйста! – нетерпеливо сказал я. За прилавком сразу же заметалась девчонка лет семнадцати с очень болезненным видом. Синюшные мешки под глазами, трясущиеся руки, лихорадочно бегающий взгляд. Мне почему-то подумалось, что она скоро умрет… Ну или у неё большое горе.
– Девушка, у вас всё в порядке? – спросил я, когда она чуть было не расплескала мой драгоценный кофе.
– Д-да, всё в порядке! – лучезарная улыбка получилась вымученным оскалом, а во взгляде промелькнула такая боль, что меня перетряхнуло.
– Куришь? – лучший вариант разговорить человека – покурить с ним. Реально, когда человек курит, угрозы он не чувствует. А от нее ощутимо сигаретами тащит.
– Да, но…
– Угостишь сигаретой? – она протянула мне пачку. – Выходи, постой со мной, я не кусаюсь.
Девушка закрыла окошко и поставила табличку технического перерыва. Через полминуты она уже протягивала мне зажигалку. Пока она жадно затягивалась ядом, я усиленно думал. Постепенно её руки перестали трястись…
– Тебя как зовут-то?
– Алёна.
– Тебе курить не рано, Алён?
– Поздно мне. У меня рак легких… Неоперабельный. Последние две смены отрабатываю и всё. Искать гроб, место на кладбище…
Я подавился сигаретой. Был бы живой, выбросил бы её к чертовой матери! Было подумал, что она шутит… Выражение лица Алёны говорило об обратном. Она говорила абсолютно серьезно. Впервые я не знал, что сказать.
О проекте
О подписке