Цитаты из книги «Одна история»

к алгоритму ее приоритетов? Наверное, нет. Однако рискну предположить, что память расставляет приоритеты так, чтобы удержать на плаву своего хранителя. А у него имеется собственный интерес: в первую очередь выталкивать на поверхность наиболее счастливые воспомина

Производя отбор и отсев, память угождает вспоминающему.

От ангины – полоскание, от порезов – деттол, от головы – дисприн, от насморка – викс. Эта система не противоречит универсальной идее, существующей по сей день. Лекарство от секса – брак; от любви – тоже брак; лекарство от неверности – развод; от несчастья – работа; от глубокого несчастья – запой; лекарство от смерти – слабая вера в загробную жизнь.

К добру или к худу, говорит Барнс, но у каждого из нас есть своя история любви, сделавшая

Злишься на прочитанные книги, которые не подготовили тебя к этому открытию. Ты определенно читал не те книги. Или читал не так.

– Справедливости нет, – отвечает она. – Ее не существует ни здесь, ни в других пределах. А загробный мир – это, видимо, невероятных размеров бридж-клуб, где дядя Хамф объявляет шесть без козырей, берет все взятки и требует себе в награду французский поцелуй.

«В любви все есть правда и все есть ложь; это единственный предмет, о котором невозможно сказать ничего абсурдного

Тоскливый секс – это когда ощущаешь, как ты теряешь контакт с ней, а она – с тобой, но это один из способов сказать друг другу, что связующая нить – о чудо! – еще не порвалась и что ни один из вас не поставил на другом крест, хотя в глубине души ты побаиваешься, что уже пора. И только потом обнаруживаешь, что оберегать связующую нить – все равно что продлевать агонию.

у каждого из нас есть своя история любви, сделавшая нас теми, кто мы есть.

Другой пример житейской мудрости, запомнившийся мне с той поры: «Если опустишь планку, потом не жалуйся».