Уже хочу сделать шаг к дому, но Джаред увеличивает силу и удерживает на месте. Он суёт руку в карман джинс и протягивает женщине сотню.

– Остатки на будущее. Что бы там ни было, отдавать за кого-то она больше не будет. Не занимайте тому, кто не способен вернуть.

Парень переводит холодный взгляд на меня, хотя в нём читается та же жалость, что и в глазах Гарольда, который сообщал о моём увольнении.

– Собирай вещи, я жду тут.

Миссис Ливерсон спешит удалиться, но по пути несколько раз оборачивается и смотрит на меня через плечо. Я же смотрю ей в след и отрицательно кручу головой.

– Я не могу уйти.

– Придётся, или зайду я и помогу тебе собраться.

– Не надо! – слишком резко выдаю я, боясь, что он увидит весь ужас, что царит за стенами вполне нормальной внешней облицовки дома.

– У тебя пять минут. Не появишься, я сам зайду.

Быстро киваю и торопливо перебираю ногами к дверям.

Я надеюсь, что родителей в доме нет, но отчётливо знаю, что надежды практически нет. Они абсолютно точно внутри.

Убеждаюсь в этом, когда переступаю порог и поворачиваю голову. Родители сидят на диване и смотрят в одну точку. Они никак не реагируют на мое присутствие. Изо рта вырывается сдавленный вопль ужаса. Что у папы, что у мамы зрачки до такой степени уменьшились в размерах, такое чувство, будто они вовсе отсутствуют. Я знаю, что это означает. Они начали заменять водку наркотиками. Я уже сталкивалась с подобным в баре, когда после принятия дозы, некоторые посетители зависали в каком-то дурмане. Слёзы вновь напоминают о себе, когда перед глазами отчётливо вижу двух наркоманов в виде семьи.

Не вздрагиваю, когда слышу шум за спиной. Это совершенно точно Джаред, больше сюда некому заявляться. Он не проходит мимо, оставаясь за спиной. И сейчас он видит то, что я так пыталась скрыть от глаз соседей и всех остальных. Только как думалось раньше, скрывала парочку алкоголиков, оказалось, наркоманов.

– Собирай вещи! – рявкает парень, от чего наконец-то вздрагиваю и оживаю, медленно обращая к нему взгляд, где застыл шок и ужас.

– Я не могу уйти, я не оставлю их! – громко шепчу, смешно перебирая варианты, как всё исправить.

– Оставишь, это больше не твои родители.

– Не говори так! – шиплю в ответ, даже в таком плачевном состоянии я не готова отказаться от них.

– Собирайся. Их увезут на лечение.

– Мне некуда идти!

– У тебя пара минут, по их окончанию ты должна стоять тут с сумкой в руках.

На дрожащих ногах, бегу по лестнице и сгребаю вещи, хотя вещами это назвать сложно. Я не знаю, что меня ждёт. Где буду жить и на что жить. Если час назад будущее было предопределено, то сейчас не понимаю ничего, я просто делаю то, что сказал Джаред. С моей стороны полный абсурд довериться кому-то после Пола, но рано или поздно такая жизнь действительно доведёт того, что мне пробьют череп или изнасилуют в какой-нибудь подворотне. Есть ещё один вариант с самоубийством, до которого доведёт подобная жизнь.

Окидываю взглядом место, которое называла своей комнатой и домом, после чего закрываю дверь, но уже не на ключ. Там больше нечего и некому брать.

Застаю Джареда на том же месте, где оставила, только теперь он смотрит не в экран телефона, а в окно. Когда-то и у меня был телефон, сейчас его вовсе нет. Мне даже позвонить неоткуда, потому что продала его, дашь оплатить долги.

Парень оборачивается.

– Всё?

Киваю, не в силах выдавить и слова. Даже кивок выходит с задержкой. И когда он делает несколько шагов к дверям, вдруг нахожу силы говорить.

– Я не уйду, пока их не заберут.

– Ладно, – выдыхает он, когда занимаю место между родителями, которые остаются под кайфом. – Но продолжая сидеть там, ты можешь прощаться с жизнью. Они ничего не понимают и легко могут зарядить тебе в висок бутылкой.

– А есть куда хуже?

Джаред качает головой, словно я окончательно лишилась ума.

Последующее время проводим молча. Улавливаю только лёгкие порывы ветра за окном, что играет с листвой на деревьях и дыхание родителей по обе стороны. Слова Джареда эхом звенят в голове, но я отказываюсь верить, что они могут убить меня. Кого я пытаюсь обмануть? Вряд ли родители в эту самую секунду вообще способны узнать меня. Уже давно для них я перестала олицетворять дочь, больше являясь спонсором спиртного и, вероятно, наркотиков. Может быть, в этот список ещё включена уборщица, повар и нянька в целом. Мы не представляем собой семью, мы стали чужими. Они зависят от меня, а я и сама не знаю, кто я.

Парочка мужчин, что появляется в доме, протягивает мне лист бумаги, на котором едва могу прочитать и что-то понять из-за размытых букв перед глазами, хотя они наверняка совершенно понятны им и Джареду. Конечно, это согласие, и мне тяжело подписывать родителей на мучения, но если не сделаю это, то собственноручно подпишу для них смертный приговор в собственной рвоте на полу от передозировки, а заодно себе кучу новых долгов, но уже за поставку наркотиков. В подобном случае мне не пробьют голову ломом, скорей, пустят пулю в лоб или хуже того, продадут в рабство за долги.

– Подкинете? – спрашивает Джаред.

– Без проблем, – соглашается парочка, поднимая моих родителей с дивана.

Я удивляюсь его наглости. Кому придёт в голову просить людей из наркологического диспансера увезти куда-то? Вероятно, только Джареду. Он либо не знаком с тактичностью, либо для него это нормально.

– Я могу их навещать? – тихо спрашиваю, когда мы выезжаем на дорогу, и я провожаю взглядом дом, в котором провела всю жизнь.

– Через какое-то время, – кивает мужчина. – Сейчас начнётся ломка, так что не советую, если хочешь жить. Центр свяжется и даст знать.

Согласно киваю и обращаю взгляд к родителям, которые, кажется, только начинают оживать и приходить в чувство, судя по рассеянным движениям и глазам, схожим со стеклом. Машина останавливается и это верный знак, что в ближайшее время мы не увидимся. Это практически наше прощанье.

Джаред открывает дверь и покидает салон машины, следую его примеру и тут же осознаю какое-то непонятное освобождение, которое похоже на то, что огромный груз сваливается с плеч. Я тянула всё на себе несколько лет, и сейчас кажется, будто разом лишилась всего и одновременно с этим, приобрела всё.

Медленно шагаю за ним, рассматривая белое двухэтажное протянутое здание. По правую руку растянулся бассейн и лежаки, левую сторону занимает строение с лестницей на второй этаж, где куча разноцветных дверей. Территория окружена растениями и пальцами, которые украшают и делают это место похожим на тропики.

Стоит Джареду открыть стеклянную дверь и пропустить меня вперёд, как тут же встречаюсь со взглядом девушки. Моментально чувствую себя дешевой и слишком грязной для этого места. Может быть, судить по внешности глупо, но в глазах девушки читаю, что именно этим она занимается. Меня наверняка приняли за подстилку, которая выполнит работу, обслужив клиента, либо за новую уборщицу. Хотя, вряд ли меня наймут сюда даже на данную должность. Этот отель мне не по карману. Не уверена, что могу арендовать тут даже час у бассейна.

– Джаред.. – тихо зову его, и парень поворачивает голову, вопросительно смотря на меня через плечо. – У меня нет денег, чтобы тут жить.

– Не парься, – отмахивается он, но я не отступаю.

– Не надо…

– Поздно, я взял на себя эту ответственность.

– Пожалуйста, не надо, я вернусь домой.

– Нет, – кажется, он борется с самим собой, но всё же выдыхает и говорит: – Если так легче, то можешь отдать со временем, обратно не вернёшься.

Открываю рот и не успеваю, потому что застываю в нескольких шагах, а Джаред останавливается у стойки регистрации. Мне необходима новая работа, чтобы рассчитаться с ним хотя бы к пенсии. Желательно, парочка работ. На несколько секунд закрываю глаза и потупляю желание сбежать, вернувшись обратно в бар. Там у меня была стабильность, конечно, не такая красочная и перспективная, но я хотя бы знала, что смогу купить еду и оплатить счета.

– Пошли, – говорит Джаред, огибая меня и направляясь к двери, через которую мы недавно заходили.

Хочется поскорей убраться прочь с глаз, которые смотрят с осуждением. Кожа начинает зудиться, а внутри становится тошно от самой себя. Я вовсе не являюсь представительницей древней профессии, но, вероятно, так могу думать только я.

Спешу за Джаредом, перебирая ступеньки лестницы, которую он почти преодолел. Он быстро ориентируется и находит нужную дверь среди других, как бы ни было смешно, она розовая, от чего непроизвольно морщусь. Ненавижу этот цвет, он напоминает о любви и влюблённости. Когда-то красной ручкой я выводила сердечки в тетради из-за Пола, сейчас оба оттенка ненавистны, как и их предшественник.

– Останешься тут на несколько дней, пока не найдём работу и квартиру. Кстати, завтра будь готова к двум, тебе нужна нормальная одежда.

К горлу подкатывает ком.

– У меня никогда не будет столько денег расплатиться с тобой… Я не буду… кхм… я не могу дать другого.

Он поднимает густую бровь.

– Чего?

Проходит меньше секунды, как приходит понимание. На его лице отражается оскорбление и, кажется, толика раздражения и отвращения.

– Ты шутишь? – фыркает он, из-за чего уже оскорбляюсь я, сама не понимая, по какой причине. – Не бери на свой счёт, дело не только в тебе или в ком-то, я уже говорил. Мне интересна только Лизи.

В моём взгляде читается сожаление, которое наполняет нутро. Да, это уже слышала, но всё равно сказала. Я не готова и, вероятно, никогда не буду готова расплачиваться телом. Уж лучше жить так, как жила.

Парень протягивает мне ключи, которые забираю, но с огромный сомнением и чувством невообразимого долга внутри. Я должна ему не меньше, чем по гроб жизни.

– Буду завтра к двум.

После этих слов он закрывает за спиной дверь. Если я не обманываю саму себя вновь, то он точно ангел спаситель, которые пришёл на помощь ко мне.  Я не привыкла к такой доброте после Пола, он обманывал, манипулировал, предал и издевался, а я наивно любила, теперь же закрыла все замки и доступы к подобным чувствам. Я никогда и никого не полюблю, потому что для этого нужно довериться и открыться, а я уже сделала это однажды, получив ножевые ранения в прямом и переносном смысле.

Бросаю рюкзак на пол и невольно думаю, что измажу им чистый пол. Комната слишком светлая, и в ней чувствую себя ещё грязнее.