Цитаты из книг автора «Джудит Керр»

Вот безобразие! – воскликнула мама. – У них какая-то забастовка, что-то связанное с выборами. И такси не найдешь. Видите вон ту синюю вывеску? – (На противоположной стороне площади что-то смутно светилось сквозь толщу дождя.) – Это отель. Возьмем с собой только самое необходимое и пойдем пешком.

До приезда такси делать было совершенно нечего. – Давай пройдемся по дому в последний раз, – предложил Макс. Они начали с верхнего этажа, а потом спустились вниз. Все в доме выглядело иначе, чем раньше: мелкие вещи упакованы, коврики свернуты; всюду лежали газеты и какие-то узлы. Анна и Макс шли и говорили: «Прощай, папина спальня!.. До свидания, лестница!.. Ступеньки, пока!..» – Только не перевозбудитесь, – попросила мама, когда они проходили мимо нее. «…До свидания, прихожая!.. Прощай, гостиная!» Они шли все быстрее, и Макс кричал: «Прощай, пианино!.. Прощай, диван!..» И Анна вторила: «До свидания, занавески!.. Пока, обеденный стол!.. Прощай, дверца в чуланчик!..»

И решали непростую задачу – какие игрушки взять, а какие оставить. Анне и Максу очень хотелось забрать с собой тот набор с играми, который им подарили на Рождество, но он был слишком большой. Все книги и все мягкие игрушки Анны нужно было вместить в один-единственный ящик. Кого выбрать – розового кролика, верного товарища Анны с незапамятных времен, или новенькую плюшевую собачку? Оставить собачку, с которой Анна почти не успела поиграть, было бы очень жалко, и Хеймпи упаковала ее. Макс решил взять футбольный мяч.

Последние дни в школе были странными. Макс и Анна не могли никому рассказать о своем отъезде. Пока шли уроки, они и сами совершенно об этом забывали. Когда Анне дали роль в школьном спектакле, она обрадовалась, а потом вспомнила, что не сможет ее сыграть. Макс получил приглашение на день рождения к однокласснику и вдруг понял, что не сможет туда пойти…

Однажды ночью Анну и Макса разбудили пожарные машины. Не одна, не две – около дюжины машин, бряцая колоколами, мчались куда-то по главной улице. Анна и Макс выглянули в окно: небо над Берлином – там, где центр города, – было ярко-оранжевым. Утром все только и говорили, что ночью сгорел Рейхстаг, где заседал германский парламент. Нацисты утверждали, что Рейхстаг подожгли революционеры и только они, нацисты, способны положить конец подобным вещам – поэтому все должны голосовать за них. А мама слышала, будто нацисты сами устроили этот пожар. И когда к ним зашел дядя Юлиус, он впервые не стал говорить, что они в скором времени вернутся назад в Берлин.

Безусловно, – согласился дядя Юлиус и снова улыбнулся маме. – Твой муж – прекрасный человек, у него богатое воображение. Но, если честно, сейчас он немного перебарщивает. Впрочем, в любом случае вы прекрасно проведете каникулы в Швейцарии. А через несколько недель возвратитесь в Берлин, и мы непременно сходим вместе в зоопарк, – дядя Юлиус был ученым-натуралистом и все время ходил в зоопарк. – Дай мне знать, если понадобится моя помощь. Увидимся! Он поцеловал маме руку и ушел. – Мы правда уезжаем в воскресенье? – спросила Анна. – В субботу, – ответила мама. – До Швейцарии долго ехать. По дороге нам придется заночевать в Штутгарте. – То есть это наша последняя неделя в школе? – воскликнул Макс.

Наконец в один воскресный полдень перед выборами небо сильно потемнело и вдруг разверзлось, исторгнув из себя крутящуюся, вихрящуюся белую массу. Анна и Макс в это время играли на улице с Марианной и Питером по фамилии Кентер из дома напротив. Все прервали игру и смотрели, как падает снег.

А моя учительница фрейлейн Шмидт считает, что я должна писать что-нибудь жизнерадостное – о весне, о цветах.– А тебе самой хочется писать о весне и цветах?– Нет! Я хочу писать о разных катастрофах.Папа чуть заметно усмехнулся. Возможно, заметил он, желание Анны вполне соответствует нынешнему моменту.– Как ты думаешь, – вдруг забеспокоилась Анна, – ничего, что я пишу о катастрофах?Папа сразу посерьезнел.– Конечно. Если тебе хочется писать о катастрофах, нужно писать о катастрофах. Не нужно стараться угодить другим. Хорошо написать можно только о том, что тебя действительно волнует.

Анна, а это как – когда твой отец знаменитый? Здорово?– Не очень, когда встречаешься с фрейлейн Ламбек или с кем-нибудь, как она, – ответила Анна. Погрузившись в свои мысли, она рассеянно свернула в сторону своего дома. Элизабет, тоже о чем-то раздумывая, продолжала идти рядом.– А если без фрейлейн Ламбек?– Тогда, конечно, здорово. Папа ведь дома работает. Мы с ним много общаемся. А еще иногда нам бесплатно дают билеты в театр. Однажды у нас даже брали интервью для газеты, спрашивали, что мы любим читать. Мой брат сказал, что любит Зейна Грея[1]. И на следующий день ему подарили целый набор его книг.– Вот бы мой папа был знаменитый! – сказала Элизабет. – Но он на почте работает. Там нет ничего такого, из-за чего бы люди делались знаменитыми.– Может быть, ты сама станешь знаменитой. А тот, у кого знаменитый папа, почти никогда не становится знаменитым.– Не становится? Почему?Анна вздохнула.– Не знаю. Вряд ли в одной семье может быть двое знаменитых людей. Из

В ванной кто-то возился. Анна открыла дверь и столкнулась лицом к лицу с братом Максом. Макс спрятал руки за спину и покраснел до корней своих светлых волос.– Что такое? – спросила Анна и поймала взгляд Гюнтера, друга Макса. Гюнтер тоже смутился.– А, это ты… – Макс с облегчением перевел дух.А Гюнтер засмеялся:– Мы думали, кто-то взрослый.– Что это у вас? – полюбопытствовала Анна.– Значок… Сегодня в школе была страшная драка – нацисты против социалистов.– Кто такие нацисты и социалисты?– В твоем возрасте можно было бы уже знать, – сказал двенадцатилетний Макс. – Нацисты будут голосовать за Гитлера. А мы социалисты. Мы против него.– Вы же вообще не будете голосовать, – возразила Анна. – Вы еще слишком маленькие!– Ну, наши отцы будут, – насупился Макс. – Это одно и то же.