Цитаты из книг автора «Джудит Керр»

Анне совершенно нечего было делать. Других детей не было, и играть было не с кем. А после обеда все совсем испортилось: начались речи. Мама про речи ничего не говорила. А ведь могла предупредить! Речи, казалось, продолжались бесконечно. Анна с трудом все это высидела, с тоской размышляя о том, как бы прошел ее день рождения, если бы они не уехали из Берлина. Хеймпи испекла бы именинный пирог с клубникой. К ним в гости пришли бы по меньшей мере двадцать детей, и каждый – с подарком. И сейчас они играли бы в игры в саду. Потом пили бы чай. На пироге горели бы свечи… Анна так живо представила себе все это, что не заметила, как речи закончились.

В этом году у тебя будет необычный день рождения, – сказала мама. – И ты уже большая, поэтому подарки для тебя не так важны. Но когда Максу исполнялось десять лет, она почему-то такого не говорила! И это совсем не обычный день рождения, упрямо думала Анна. Ведь теперь ее возраст впервые обозначается двумя цифрами, вот!

А когда наступил день рождения и она получила подарки, стало немногим лучше. От дяди Юлиуса пришла поздравительная открытка. Макс подарил ей несколько цветных мелков, а мама с папой – маленькую коробочку карандашей и деревянную фигурку серны. И всё! Конечно, игрушечная серна очень симпатичная, но Максу-то на десятилетие подарили велосипед!

И все отправились провожать дядю Юлиуса на пристань. Пока ждали пароход, папа вдруг сказал: – Юлиус… Не возвращайся в Германию. Это опасно. Оставайся с нами. – Да что мне сделается? – воскликнул дядя Юлиус с привычной убежденностью. – Кому до меня есть дело? Я не политик. Я занимаюсь животными… Я даже не еврей – если не считать мою бедную старую бабушку. – Юлиус, как ты не понимаешь… – Думаю, положение вскоре изменится к лучшему, – перебил дядя Юлиус папу. К пристани, пыхтя, подошел пароход. – До свидания, мои дорогие, – дядя Юлиус обнял папу, маму и Анну с Максом. Поднимаясь по трапу, он на мгновение обернулся. – К тому же по мне станут тосковать обезьяны в зоопарке!

Потом стали вспоминать общих знакомых. Казалось, будто они читают по памяти длинный список имен. Кого-то арестовали. Кто-то сумел избежать ареста и уехал в Америку. Кто-то решил пойти на сделку с совестью и написал статью о преимуществах нового режима (что такое «сделка с совестью», Анна не поняла). Список имен все не кончался. Вот взрослые всегда разговаривают так непонятно, думала Анна, и смотрела, как небольшие волны набегают на берег, и слушала пчел, жужжавших в зелени каштанов.

Нацисты все-таки проявляют невероятную тупость, – сказал дядя Юлиус. – Как можно считать тебя врагом Германии! Тебе известно, что все твои книги сожгли? – У моих книг была замечательная компания, – заметил папа. – Какие книги? – удивилась Анна. – Я думала, нацисты забрали все наши вещи. А зачем они их сожгли? – Сожгли книги не из вашей библиотеки, – пояснил дядя Юлиус. – А те, что написал твой папа. По всей Германии горели костры, и туда бросали все, что только удалось обнаружить. – Вместе с книгами выдающихся авторов: Эйн-штейна, Фрейда, Герберта Уэллса… – добавил папа. Дядя Юлиус покачал головой: это просто безумие! – Слава богу, ты меня не послушал, – сказал он со вздохом. – Слава богу, что вы уехали. И уехали вовремя. Хотя, конечно, – не удержался дядя Юлиус, – это не может длиться долго.

Я всегда знал, что надо было взять с собой игровой набор, – сказал Макс. – А теперь в него, наверное, Гитлер играет. Вот прямо сейчас и играет… – И тискает моего розового кролика, – добавила Анна и засмеялась, но по щекам у нее катились слезы. – Все равно нам повезло, что мы здесь. – Почему? – спросила Анна. Макс как будто бы что-то внимательно рассматривал, глядя в окно за ее спиной. – Папа знает от Хеймпи, – сказал он, – что на следующий день после выборов нацисты пришли за нашими паспортами.

Гитлер выиграл выборы. И очень быстро подчинил себе все правительство. Как папа и говорил, никто не посмел сказать слова против. А тот, кто посмел, того сразу арестовали. – Хеймпи сказала что-нибудь против Гитлера? – Анна тут же представила себе Хеймпи в сыром подземелье. – Нет. Зато папа посмел. И он до сих пор это делает. Но сейчас никто в Германии не решится напечатать то, что он пишет. Он не получает денег. И мы не можем платить Хеймпи жалованье. – Я понимаю… – сказала Анна и добавила: – Мы теперь бедные? – Думаю, да. Немного. Если бы папа смог писать для швейцарских газет, тогда бы все стало нормально. Макс уже собрался уходить, и Анна быстро сказала: – Вряд ли Хеймпи так сильно заботят деньги. Если у нас будет маленький домик, она наверняка захочет приехать жить вместе с нами – даже если мы не сможем платить ей много. – Тут такое дело… – Макс замялся, но все же добавил: – Вряд ли у нас теперь будет домик. У нас и мебели-то нет. – Но… – У нас все украли нацисты

Да не могут они выбрать Гитлера, – убежденно заверил Макс. – Большинство мальчишек из нашей школы были против него. Вот увидите, завтра станет известно, что почти никто не голосовал за Гитлера. И мы поедем домой – как говорил дядя Юлиус. – Возможно, – кивнул папа. Но Анна видела, что он думает по-другому.

Небо просветлело, и теперь Анна видела, что всюду расклеены предвыборные плакаты. Несколько человек стояли перед входом на избирательный участок, дожидаясь открытия. Анна гадала, за кого они собираются голосовать.