Цитаты из книги «Сотворение дома»

Известно, что только на приготовление пищи затрачивалось примерно 3–4 часа в день. Остальное время распределялось так: час уходил на то, чтобы принести воду, час на кормление детей и поддержание огня, час на огород, 2–3 часа на дойку коров и коз, кормление цыплят и прочей живности, час на уборку, час на прядение и час на занятия чтением и письмом с детьми или занятие вязанием и шитьем. Итог: 16 часов в день.

В XVIII веке жители Южной Англии отзывались о домах шотландцев как о грязных, поскольку в каждой комнате находились ночные горшки, тогда как в Британии их применение ограничивалось спальнями и столовыми (где они были встроены в буфеты для того, чтобы не прерывать послеобеденную выпивку мужчин).

В 1666 году двор короля Карла II нашел себе пристанище в Оксфорде, в надежде избежать чумы, которая распространялась в государстве. После отъезда знати в каждой из комнат была найдена целая куча экскрементов, то же творилось на лестничных площадках между этажами. Даже современники, ужаснувшись, стали в изобилии вносить предложения о том, как в будущем избежать подобных ситуаций. Большинство решений касалось серьезных изменений в архитектуре, наличия лестниц и лестничных клеток: если бы не было лестничных площадок, с неумолимой логикой рассуждали авторы, то не было бы возможности на них испражняться. Тот факт, что нельзя справлять естественные надобности в публичных местах, в те времена казался очевидным далеко не всем, а возможно, вовсе никому.

Наибольшее влияние на развитие кухонного дизайна оказал проект, созданный в 1926 году Маргарет Шютте-Лихоцки (1897–2000), первой женщиной, которая изучала архитектуру в Венской Kunstgewerbeschule, или Школе искусства и ремесел (для того, чтобы ее приняли учиться, потребовалось рекомендательное письмо самого Густава Климта).

К концу века в Норидже, процветающем городе того периода, в домах до шести комнат в среднем насчитывалось только по два очага, а в начале XVIII века половина гостиных – лучших статусных комнат дома – вовсе не оснащалась очагами. В резиденциях знати было немногим теплее. Как сообщают, в начале XVIII века вино на обеденном столе короля в Версале замерзало. Зачастую более бедные домохозяйства со своими небольшими комнатами и немногочисленными окнами меньшего размера оказывались теплее. В доме из двадцати комнат строили в среднем до четырех очагов, в то время как на двухкомнатное жилье приходился один.

Однако вилка оставалась заморской диковинкой; большая часть населения вилками не пользовалась вплоть до XIII и XIV веков, когда она снова появляется в Италии как предмет повседневного пользования.

У римлян существовала вилка, но ее использовали исключительно в процессе приготовления пищи, а не за столом. Потом вилка совершенно исчезла из обихода. Она вернулась в Европу только в X–XI веках как предмет, который ввозили из Византийской империи.

Если в дом приходили посетители, то они приносили ложку и нож с собой. Подобная модель поведения до сих пор находит отражение в различных языках. В итальянском языке слово, обозначающее столовые приборы, – posate, происходит от глагола posare, то есть располагать, поскольку предполагалось, что обедающие выложат свои ножи на стол, когда будут готовы к еде

Эммануил Кант считал, что «никто, находясь в полном одиночестве, не станет украшать или очищать свой дом; никто не станет этого делать даже для своей… жены и детей, но только для незнакомых людей, для того чтобы показать им себя в выгодном свете».

Первым абсолютно новым предметом мебели стал диван, спроектированный одновременно и для комфорта, и для социализации. С его появлением процесс сидения превратился из иерархической демонстрации власти в приятное времяпрепровождение. В 1743 году Хорас Уолпол, которого в городе считали экстраординарно модным человеком, случайно упомянул в одном из писем «диван». Его адресат был вынужден признать, что даже не может себе представить, как выглядит эта вещь. Но его неосведомленность длилась недолго.