Глава 3
Завоевание и установление новой власти

Еще до того, как крестоносцы устремили свои взоры на стены Иерусалима, сложилась новая карта Ближнего Востока. Их победоносный поход через Малую Азию разрушил державу сельджуков, которая угрожала Константинополю. В результате побед «франков» (крестоносцев Франции и других стран) Византийская империя отвоевала свои потерянные территории и вновь отодвинула свои границы от побережья Эгейского моря до гор Тавра.

В горах Тавра армяно-христианские общины, избавленные от угрозы со стороны мусульман, заложили основы своего будущего царства Малая Армения.

Вне этого горного района в Сирии крестоносцы основали княжество Антиохия. К востоку от него Балдуин, будущий король Иерусалима, основал в Эдессе на Евфрате армянское княжество, которым начали править франки.

Далее к югу, на побережье Ливана, армия крестоносцев создала плацдарм, на котором впоследствии появилось графство Триполи. В итоге 15 июля 1099 г., после пяти недель осады, крестоносцы взяли штурмом Иерусалим^[4], сломив сопротивление его египетского гарнизона. В последовавшей затем трехдневной резне защитников города мусульман и евреев погибли от 20 до 30 тысяч жителей. Благодарственные молитвы возносились в притихшем Иерусалиме, смердевшем от разлагавшихся трупов, среди сожженных мечетей, синагог и домов горожан.

Взятие Иерусалима завершило эпический 1-й Крестовый поход, продолжавшийся три года. Победоносная армия достигла заявленной цели: Гроб Господень был освобожден из-под власти мусульман. У крестоносцев уже была столица, королевство еще предстояло создать. Судьба окруженного со всех сторон мусульманами нового государства все еще находилась на чаше колебавшихся весов. Собери мусульмане достаточные силы, и с малочисленными поселениями латинян было бы покончено. Однако в этот критический момент мусульмане не смогли скоординировать свои усилия. Соперничество между Дамаском и Каиром делало невозможным совместное наступление на латинян, а Иран, где находился центр сельджукской державы, был расположен слишком далеко, чтобы осуществлять эффективный контроль своих вассальных сирийских эмиратов.

Воспользовавшись почти полным параличом власти мусульман, который наступил после шока, вызванного их поражением, крестоносцы сумели организовать полноценное королевство со столицей в Иерусалиме менее чем за десять лет. Иерусалим в сердце горной Иудеи не мог рассчитывать на помощь крепостей латинян на севере, удаленных на расстояние сотен миль. Образовавшиеся в Антиохии и Эдессе колонии франков должны были в сражениях отстаивать свою независимость и не могли предоставить помощь ни людьми, ни вооружением. Выживание Иерусалима зависело от того, сумеет ли он захватить порты на средиземноморском побережье и установить непосредственную связь с христианскими флотами и Европой.

Во время своего похода на Иерусалим крестоносцы наступали из Кесарии в направлении Рамлы. Приближение франков вызвало среди мусульман панику, и они оставили Яффу и Рамлу, которые были сразу же захвачены крестоносцами. Легко справившись с небольшими гарнизонами в этих двух стратегических городах, они обеспечили безопасность коммуникаций между Иерусалимом и побережьем. Путь в Рамлу из Яффы, шедший по плодородной долине Шарон, оставался небезопасным в течение более десяти лет. Пройти через горные проходы Иудеи по дороге из Рамлы, хотя на ней не было никаких мусульманских крепостей, через ан-Наби-Самвил (Наби-Самуэль) (название стало боевым кличем крестоносцев) было невозможно без воинского сопровождения. При наличии эскорта купцы и пилигримы могли путешествовать в Иерусалим и обратно. Слишком поздно египтяне и сирийцы осознали важность этой дороги между Иерусалимом и Яффой, и время было упущено. На протяжении следующих шести лет (1099–1105) мусульманские нападения на Рамлу и окружавшие ее районы опустошали всего лишь центральную часть страны. Тем временем крестоносцы продолжали получать подкрепления из Европы. Их было меньше, чем ожидалось, но достаточно для того, чтобы предотвратить падение латинских поселений.

Могло показаться, что накануне крестовых походов имели укрепления только побережье Палестины и его приморские города. Вдобавок несколько замков охраняли главный путь из Дамаска в Моав и Идумею, который соединялся с дорогой в Мекку в Хиджазе в Аравии и дорогой через пустыню Синая. Среди гор и холмов Палестины, в которую входили Иудея, Самария и Галилея, по-видимому, не было каких-то крепостей и оборонительных сооружений.

Поняв, что внутренние области страны были почти беззащитны, Танкред повел своих воинов на север и взял Наблус в Самарии и Бейсан, там, где река Иордан пересекает Йизреэльскую долину^[5]. Продвинувшись далее к северу, он захватил Тиверию на берегах Тивериадского озера. Так, одним ударом, он создал вдобавок к королевству новое княжество Галилея. Танкред попытался овладеть Хайфой (в то время небольшим портом, хотя здесь и располагалась известная верфь Фатимидов), чтобы иметь выход к морю для своего княжества. Его намерениям воспрепятствовал Балдуин I, король Иерусалима, который даровал лен Хайфа в 1100 г. одному из своих приближенных. Потерпев неудачу на западе, Танкред попытался компенсировать ее на востоке. Отважный норманн из Сицилии, имея под своим началом не более 80 рыцарей, пересек Иордан и проник на плодородное плато на южной оконечности Ливанского хребта. Предприняв оттуда несколько вылазок в поисках фуража, он оказался в итоге в южной житнице Дамаска. Не имевшая защиты сельская местность, богатая зерном и скотом, постоянно подвергалась грабительским набегам. В сирийской метрополии резко поднялись цены на продовольствие и появились первые признаки его нехватки. На этом никем не обороняемом поле битвы Танкред добился главной политической, если не военной, победы. Правители Дамаска были вынуждены признать, что новая власть на Ближнем Востоке крепнет и намерена там остаться. Им пришлось вступить в переговоры с франками и пойти на необычное соглашение. Голан, то есть земли, находившиеся к востоку от Тивериадского озера и к югу от Дамаска, стали частью некоего кондоминиума. Обе стороны согласились не строить укрепления в этой области, но поделить получаемые здесь доходы: треть шла Дамаску, треть – франкам и еще одна треть – феллахам, то есть крестьянам, обрабатывавшим землю. Это соглашение, несмотря на то что его несколько раз нарушал Дамаск, который даже постарался захватить Моав и Идумею, расположенные на юге, оказалось наиболее длительным среди всех франкских договоренностей. Дамаск со временем понял, что иметь своими соседями франков гораздо безопаснее, чем мусульман, которые постараются «спасти» его от неверных, чтобы самим стать хозяевами. К двадцатому году существования Франкского королевства соглашение, принятое под давлением, стало краеугольным камнем политики Дамаска. Довольно любопытно, что оно оставалось в силе, даже когда в середине столетия Дамаск пал в результате объединительной политики Нур-ад-Дина и вплоть до разгромного поражения крестоносцев в битве при Хаттине в 1187 г. Основание княжества Галилея было результатом индивидуального предприятия. Его быстро присоединил к своим владениям Балдуин I, когда Танкред оставил страну, чтобы принять на себя обязанности регента на время нахождения в плену своего родственника Боэмунда, князя Антиохии.

Тем временем крестоносцы продолжали наносить удары по прибрежным плацдармам. Яффу и Хайфу франки захватили еще до восшествия на престол в 1100 г. Балдуина I. Побережье было просто усеяно городами. Одни из них, такие как Арсуф, были не более чем простыми рыбацкими портами; другие, как Кесария, уже потеряли свою былую славу. Были расположены здесь также и важнейшие центры торговли, как Тир и Акра с искусственными гаванями, построенными еще во время правления династии Тулунидов в IX в. Естественный залив Акры имел надежную якорную стоянку, что было важно, потому что на побережье страны не было гаваней. Город лежал на перекрестье дорог: одна шла с севера на юг вдоль берега моря, вторая вела к Йизреэльской равнине и в Галилею и Трансиорданию.

Завоевание побережья оказалось трудной задачей для королевства, которое заполучили конные рыцари и пешие воины. У них не было практически никаких осадных средств для захвата этих приморских городов, в которые по морю можно было бы поставлять продовольствие и подкрепления из Египта и Тира. Но тут вмешались в военные действия крепнувшие морские республики Италии. Некоторые из них, как Амальфи, имели давние связи с Восточным Средиземноморьем. Ее купцы часто заходили в порт Александрии и посещали городские базары. В третьей четверти XI в. они даже построили для себя церковь и странноприимный дом в Иерусалиме. Но начинался закат Амальфи, особенно явно это проявилось со времени завоевания ее норманнами. Молодые города шли на смену республикам, и самыми важными среди них были те, что не были прежде связаны с Левантом. Венеция, наполовину союзник и наполовину враг Константинополя, и частый гость в Александрии, колебалась вступить в опасную войну, которая могла бы подорвать прибыльную торговлю с мусульманским Левантом. Но Генуя и Пиза, чьи корабли курсировали вдоль побережья Западной Италии и у берегов Южной Франции, с надеждой смотрели на Восток, обещавший новые рынки сбыта и источники снабжения. Иногда отдельные предприимчивые купцы снаряжали корабли для торговли с Левантом; чаще строительство и снаряжение флота было делом совместных усилий горожан и церкви. Христианская вера, страсть к приключениям и обладанию невиданными богатствами имели своим следствием строительство крупных флотов, суда которых разворачивались в направлении Святой земли. Были заключены договоры между Латинским королевством и Пизой и Генуей, обещавшие последним богатые трофеи и особые привилегии в будущих завоеваниях. Немногим позже Венеция, которая обладала самым мощным флотом, связала свою судьбу с новыми государствами крестоносцев. Город Святого Марка не был равнодушен к пробирному клейму серебра.

Сотрудничество с итальянскими флотами склонило чашу весов в пользу крестоносцев. Египетский флот, который мог вполне успешно сражаться с европейцами, хорошо зная свои моря, побережья и ближайшие порты, так и не предпринял каких-либо серьезных действий. Его спорадические появления говорили об отсутствии решимости, и все немногие стычки на море заканчивались тем, что египтяне уходили на свою базу в Аскалоне. Подобная тактика была большой ошибкой египтян, которая стоила мусульманам восточного побережья и помогла окончательному установлению власти франков.

Каждый год, между Пасхой и поздней осенью, когда итальянские корабли приплывали из Европы (зима была опасным периодом для навигации), франкские армии начинали очередную кампанию и наносили удар по одному из портов, в то время как пришедшие итальянские суда блокировали его с моря. Через несколько недель осады города сдавались; их отдавали на разграбление, а население вырезалось. Только во втором десятилетии существования королевства произошли значительные изменения в подобной политике. Франкская знать, которая ожидала получить во владение свой феод в результате завоеваний, старалась предотвратить грабежи и резню горожан. Дворяне предпочитали обзавестись уцелевшими после осады городами вместе с их купеческим и ремесленным населением, а не грудами тлевших развалин.

Около 1 100 г. все побережье за исключением двух городов было в руках франков. Тир на севере, с великолепной гаванью, держал осаду вплоть до 1 124 г. На юге египтяне превратили Аскалон, постоянно угрожавший Иерусалиму, Рамле и Яффе, в неприступный оплот. Аскалон оставался мусульманским до 1 153 г.

В середине 1120-х гг. крестоносцы, видимо, определили свои военные цели и стратегическую политику экспансии и выхода на природные границы. Палестинские реки, как правило, не служили границами. Даже Иордан можно было легко перейти в нескольких мелководных местах, а южные и юго-восточные части страны, сожженные солнцем и крайне засушливые, вообще не имели рек. Крестоносцы избрали в качестве естественной границы пустыню. За исключением северо-запада, где дорога между морем и горами Ливана связывала королевство Иерусалим с франкским графством Триполи, и запада, где стеной служило море, крестоносцы провели свои границы по линии, разделявшей пахотные и населенные земли и пустыню. Как уже упоминалось, земли между Тивериадским озером и Дамаском, библейские Голан и Башан, оставались демилитаризованной без всяких укреплений территорией, которая находилась в совместном владении франков и Дамаска. На юге крестоносцы нашли союзников среди местных христиан и заложили основы Франкского княжества, манор Трансиордании. Предусмотрительно укрепив древние города и построив новые оборонительные сооружения вблизи источников вдоль известной дороги, они превратили все земли от Аммана до Акабы во франкские владения. Вклинившись между Дамаском и Египтом, они стали серьезным, а возможно, и непреодолимым препятствием для прямых связей между Сирией и Египтом. В то же время новые франкские замки контролировали один из основных транспортных и торговых путей в исламском мире.

С основанием манора Трансиордания франкские границы приблизились к самой пустыне, тем самым препятствуя сосредоточению мусульманских войск на восточном фланге. Сложная система замков и гарнизонов, построенных франками, была нацелена на создание надежной границы, которая могла защитить от любой попытки вражеского нападения с востока. Со временем сложился своеобразный образ жизни в этих отдаленных и пустынных районах востока. Франки нисколько не желали препятствовать торговле и паломничеству. Они предпочитали извлекать доход, обеспечивая безопасность прохождения мусульманских караванов и выделяя для них вооруженное сопровождение.

В то время как продвижение на восток и создание там укрепленных границ было делом довольно простым, поскольку этому не было активного вооруженного сопротивления, на юго-западных границах страны сложилась иная ситуация. К югу от Яффы прибрежные дюны продвинулись вглубь суши на значительное расстояние со времени ухода византийцев. Там не было ни одного значительного поселения. Далее к югу продолжали существовать только древние города Аскалон, Газа и Рафах. Они жили за счет узкой полосы плодородной земли, расположенной за дюнами, прибрежной торговли и прибыли от прохождения караванов в Египет и в обратном направлении по северному пути через Синай. Месяц спустя после завоевания Иерусалима Аскалон едва не взяли франки. Напуганные одним видом армии франков, жители уже были готовы капитулировать; но тут между вождями крестоносцев вспыхнула ссора, и это придало новые силы оборонявшимся. Незначительный разлад стоил франкам 50 лет борьбы, чтобы поставить Аскалон на колени. Аскалон был на протяжении двух поколений занозой в теле королевства. Египтяне правильно понимали его значение. Это был населенный и хорошо укрепленный город у Синайской пустыни и вполне мог служить плацдармом, нацеленным против Латинского королевства. Запасы провианта и различного снаряжения, гарнизон и небольшая флотилия, базировавшаяся в порту города, делали его неуязвимым при скудных ресурсах крестоносцев. Египтяне приложили все свои силы, чтобы удержать город. Три или четыре раза в год они меняли гарнизон, привлекая свежие части для защиты мощных стен. Каждый родившийся в городе ребенок