Цитаты из книги «1984»

В другом углу обнаружился небольшой книжный шкаф, и Уинстона потянуло к нему. Внутри — ничего, кроме мусора. В кварталах, где жили массы, книги выявляли и уничтожали с не меньшим рвением, чем в партийных. Вряд ли где-либо в Океании сохранилась хоть одна книга, напечатанная до 1960 года.

если все остальные принимают ложь, навязанную Партией, и все источники рассказывают одно и то же, ложь вписывается в историю и становится правдой

Да, он одинокий призрак, проповедующий истину, которую никто не услышит. Но пока она звучит из его уст, ее преемственность таинственным образом сохраняется.

Встретимся там, где нет тьмы»

«Кто управляет прошлым, управляет будущим. Кто управляет настоящим, управляет прошлым»,

Суть олигархического правления — не в передаче наследства от отца к сыну, но в господстве определенного мировоззрения и образа жизни, навязанного мертвыми живым. Правящая группа остается у власти до тех пор, пока она способна назначать преемников.

Таким образом, с точки зрения наших нынешних правителей, остаются только две реальные опасности: зарождение новой группы способных, не задавленных работой, жадных до власти людей — и нарастающий либерализм и скепсис в рядах самой же власти. Иными словами, решение проблемы лежит в образовательной плоскости. Требуется постоянная лепка сознания как управляющей группы, так и находящейся в ее непосредственном подчинении более широкой группы исполнителей. Массам хватит и негативного воздействия на сознание.

Идея рая на земле оказалась опорочена как раз тогда, когда ее стало можно воплотить. Каждая новая политическая теория, невзирая на название, возвращалась к идеям иерархии и строгого подчинения.

В прежние эпохи классовые различия были не только неизбежны, но и полезны. Неравенством расплачивались за цивилизацию. Однако в результате механизации производства ситуация изменилась. Хотя люди по-прежнему занимались разными видами работы, существование различных социальных и экономических уровней было уже ни к чему. Поэтому в глазах новых групп, собиравшихся захватить власть, всеобщее равенство превратилось из идеала, к которому стоит стремиться, в опасность, которую надо предотвратить.

Книга увлекла его — или, скорее, укрепила его уверенность. В каком-то смысле она не говорила Уинстону ничего нового, но в этом часть ее притягательной силы. Он и сам написал бы то же самое, если бы смог упорядочить разрозненные мысли. Эта книга — труд единомышленника, но наделенного более мощным, системным, свободным от страха умом. Лучшие книги, вдруг понял Уинстон, рассказывают о том, что уже знаешь.