Благодарность читателям

Неважно, кто ты и где ты читаешь эту книгу, я очень рад встрече с тобой!

Если эта книга сможет научить тебя чему-нибудь новому, если в ней есть что-то действительно стоящее, есть что-то, что заставит тебя хотя бы слегка улыбнуться, тогда ты не одинок. Тогда я смогу считать эту книгу успешной.

Предисловие

Я знаю Ван Кая уже очень много лет. Он невероятный, очень добрый человек, любящий размышлять. Он не только прекрасно информирован, но и к тому же говорит правду без обиняков – по словам его близких, иногда это не так уж и хорошо.

20 марта 2020 года я сидел здесь и наблюдал за тем, как западный мир замер в страхе перед пандемией нового коронавируса, я ощутил, что мы стоим на краю пропасти. За два месяца до этого, здесь же, мой друг Ван Кай падал в глубокий омут. Он вел блог, сидя на самоизоляции в месте, находящемся в 800 километрах на запад от Уханя. Мы как будто получали небольшие послания из будущего. Этот блог был подобен духовной карте, которая должна была вывести нас из темного коридора.

В первое время, когда Ван Кай ушел на домашний карантин, я с ним связывался. Когда я писал это предисловие, он как раз вышел из-под удара первой волны эпидемии коронавируса. А я в то время как раз должен был вот-вот столкнуться с первой волной в Канаде, должен был пройти через тот психологический опыт, который он уже пережил.

Последние несколько лет мы общались урывками, но меня всегда привлекало то, что Ван Кай имеет смелость перевернуть свой мир с ног на голову. Это наша обшая черта. Иметь в этом переменчивом мире друга, который смело переступает границы, который готов менять свои цели и привычки, – это большое счастье. Он – воплощение человека с высоким коэффициентом адаптации. Коэффициент адаптации – выражение, которое я выучил несколько лет назад.

В последние годы коэффициент адаптации, его еще можно назвать коэффициентом приспосабливаемости, является одним из важнейших качеств, которым человеку посчастливилось обладать. По большому счету коэффициент адаптации – это способность разрешать проблемы в условиях быстро изменяющейся среды. Человек с высоким коэффициентом адаптации заблаговременно готовится к изменениям и в случае необходимости принимает меры для смены курса, он ищет новые точки зрения и готов к новым стартам. Человек с высоким коэффициентом адаптации, столкнувшись с тем, что траектория человеческой жизни постоянно меняет свое направление, относится к этому спокойно и равнодушно. На самом деле он не просто может сохранять спокойствие, более того – он может добиться успеха в любом деле.

Я не берусь судить о людях с синдромом гиперактивности, но я думаю, что в некотором смысле коэффициент адаптации является положительным проявлением синдрома гиперактивности. Людям с высоким коэффициентом адаптации зачастую не сидится на месте. Они ломают стены, которые их окружают. Время отдыха они рассматривают как вызов заняться новым проектом, как возможность развить новый навык. Это время создавать новое, задавать вопросы, вносить изменения, проводить исследования. Люди с хорошей приспосабливаемостью принимают (как минимум не отвергают) шум эпохи. Они стремятся найти выход из хаоса и даже победить его, чтобы, искупавшись в огне, родиться заново.

Все люди должны уметь адаптироваться к окружающей среде. Нам необходимо учиться новым навыкам, уметь отказываться от предубеждений. То, о чем ты мечтал в прошлом месяце, и то, о чем мечтаешь сейчас, – две абсолютно разные мечты.

К несчастью, судя по текущей ситуации, эпидемия нового коронавируса стала всенародным бедствием. Ван Кай словно канарейка в шахте. Его дневник, который написан задолго до начала глобальной пандемии нового коронавируса, должен рассматриваться как помощник, который проведет нас по этому опасному маршруту.

Эндрю Мидж Мейв

20 марта 2020 года

О книге

С 25 января по десятые числа марта 2020 года в Китае объявили высший уровень чрезвычайной ситуации в области общественного здравоохранения, были введены меры профилактики и контроля эпидемии самого высокого уровня. В Ухане ввели военное положение. Ухань с населением более 11 миллионов жителей и большинство других районов провинции Хубэй (с населением около 60 миллионов человек) закрыты на карантин для того, чтобы обуздать распространение эпидемии нового коронавируса. Хоть города были закрыты, полностью подавить распространение вируса не удалось, однако эти ограничения привели к тому, что удалось значительно снизить скорость распространения эпидемии, удалось выиграть время для всего остального мира для борьбы с болезнью, удалось выиграть время для ученых, занимающихся исследованием вируса.

В то время в Чунцине было запрещено устраивать массовые мероприятия, большинство магазинов прекратили работу. Местное правительство рекомендовало городскому населению сократить количество необязательных поездок и мероприятий на открытом воздухе и по максимуму оставаться дома на самоизоляции для того, чтобы сдержать передачу нового коронавируса. Благо то был период празднования китайского Нового года – мало кто в Китае работает в это время. Китайское правительство продлило каникулы, длина которых в итоге достигла двух месяцев. Все это время большая часть китайцев, численность которых составляет приблизительно одну пятую часть от населения всего мира, пряталась в своих домах, заводы остановили производство, на улицах было тихо и пусто, самолеты прекратили перевозки. Для того чтобы выйти из дома или сесть в общественный транспорт, нужно было обязательно надеть медицинскую маску. Передвижение людей было ограничено поездками из дома на работу и обратно, а также выходом в магазин для закупки товаров повседневного быта. В некоторых районах разрешалось только одному человеку из семьи дважды в неделю выхолить на улицу для закупки товаров первой необходимости.

Ван Кай живет в Чунцине, в мегаполисе с населением в 31 миллион человек, который находится в 800 километрах на запал от Уханя, где раньше всего публично объявили об эпидемии нового коронавируса. Находясь на домашнем карантине в Чунцине, Ван Кай каждый день писал дневник, где делился с читателями всем увиденным и услышанным.

В то время, как публикуется эта рукопись, Америка, Европа и большая часть других регионов мира заняты борьбой с распространением эпидемии нового коронавируса.

В этой книге описаны события начала борьбы с эпидемией, конца борьбы в ней нет.

Пролог

Когда-то давно…

Вечером, в канун нового, 2020 года, я сед на борт реактивного самолета авиакомпании Porter Airlines, чтобы отправиться из Галифакса, находящегося в канадской провинции Новая Шотландия, в аэропорт Торонто. Выйдя из самолета, я все время любовался свежесделанной татуировкой летающего макаронного монстра, подпрыгивая от переполняющей меня радости и рассыпаясь в выражениях полного восторга. На Торонто обрушилась метель, город погряз в снежном хаосе. Авиакомпания потеряла мой багаж. Единственной одеждой, которую я мог надеть на тех выходных, была кигуруми^[6] в виде медведя Gloomy Bear^[7]. Аэропорт отнюдь не был для меня конечным пунктом назначения, я постоянно смотрел на часы, проверял телефон, дрожал от холода, стоя у выхода из терминала.

Было уже поздно, я прилетел с опозданием. В холодную зимнюю канадскую ночь мне пришлось промчаться кучу миль, чтобы приехать к другу. Кругом все было устлано белым полотном. Его вид заставлял меня терять способность мыслить логически и все сильнее притуплял у меня чувство времени и пространства. Свет терминала остался позади, перед глазами распласталась непроглядная тьма. Свирепо завывал зимний ветер, я до дрожи замерз. Рыхлый липкий снег падал на мои покрасневшие шеки, отзываясь покалывающей болью.

Торонто находится во внутреннем центральном районе Канады, на него регулярно налетают метели. Здесь мне было «и больно, и радостно»^[8] – с одной стороны, я испытывал радость от наступивших зимних каникул, с другой стороны, мне приходилось терпеть безжалостный произвол, устроенный ужасной пургой. Люди вокруг проклинали приносящую кучу неудобств раздражающую погоду, осыпая ее всяческими упреками, и, дождавшись, когда экран мобильного телефона потухнет после написания гневного поста в Twitter, растворялись в темноте. Если бы они были достаточно мудрыми, они бы вернулись домой и спрятались до того момента, пока ветер и снег не прекратятся.

Я тоже не мудрый. В моих планах никак не было варианта вернуться домой и пережидать непогоду.

Я оглянулся, достал телефон и набрал номер друга.

«Ну, что? Добрался?» – послышался с того конца трубки прекрасный голос диджея Дэйва Майла. Вместе с голосом из трубки доносилась зацикленная фоновая музыка, смесь джаза и электроники, энергичная и волнующая, сочетающая в себе и стиль ретро, и новые веяния. Я оглянулся по сторонам и сказал: «Я наконец-то приехал. Я сделал это».

Кадр из клипа Ван Кая на песню «Я помню»

Он ответил: «Окей, брат, подходи, мы тебя тоже не будем ждать до рассвета». Из трубки и с правой от меня стороны донесся звук автомобильного гудка.

Взяв в руки имевшуюся при себе сумку, в которой лежали бутылка с водой, пачка орешков и куча диджейского оборудования, я пошел в направлении черного глянцевого седана. Машина, ее Дэйв арендовал, остановилась в десяти с небольшим метрах от меня. Я кинул сумку в открытый нараспашку багажник, закрыл крышку и пулей проскользнул на пассажирское сиденье рядом с водителем.

На заднем сиденье, съежившись, сидел здоровяк, руки и ноги которого были полностью покрыты татуировками. Он храпел, выпуская изо рта облачка пара. Слева от здоровяка, вытянув голову, сидел другой человек. Он с любопытством Чеширского Кота из «Алисы в стране чудес» устремил на меня взгляд своих ярко-красных глаз. Посчитав, что смотреть тут не на что, он снова закрыл глаза и втянул голову обратно, утыкаясь в жесткий ворс пассажирского сиденья, планируя проспать до ночи, когда публика чикагской Freakeasy^[9] не позовет его выйти на сиену.

Radiohiro, я приехал!

«Чувак, ты готов?» – мы с Дэйвом по-дружески ударились кулаками, и на его липе засияла довольная улыбка.

«Брат, спасибо, что подождал меня. Все пошло не так, как я планировал».

Дэйв рассмеялся в ответ: «Ой, какой же ты сентиментальный». Он включил заднюю передачу, нажал на педаль газа и, аккуратно развернувшись в три приема, выехал с парковки аэропорта. Мы помчались по пустой трассе. Снега становилось все больше и больше, дорога была на удивление спокойной – ни единой машины. Хоть рейс много раз переносили и уже чуть было не отменили, мне все равно удалось добраться до Торонто.

«Ты и так это знаешь», – во время разговора с другом мой голос понизился на одну октаву. Вернувшись на родину, я чувствовал легкость и свободу, темп речи стал медленнее. Мы ехали вдоль берега озера по Гарлинер^[10], затем спустились на 403 шоссе^[11]. Мы скользили по дороге, словно ехали на санках, и спустя несколько часов добрались до моста Амбассалор^[12]. Это и есть настоящая канадская зима! Пограничные посты в ту ночь не охранялись, на контрольном пункте не было проверяющих. Мы двинулись на малой скорости по мосту и вскоре оказались на I-94^[13]