Цитаты из книги «Безгрешность»

людям. – Педро знает, что я у вас, и меня это не радует. Но раз уж я у вас, мы не выйдем отсюда, пока я не буду знать, что могу вам доверять. – Тогда нам, наверно, долго придется тут пробыть. – Хотите послушать, какая у меня теория насчет секретов? – Разве у меня есть выбор? – Моя теория состоит в том, что личность формируется двумя противоречивыми побуждениями. – Какими? – Есть побуждение хранить секреты, и есть побуждение делиться ими. Как вы убеждаетесь, что вы личность, отдельная от других людей? Тем, что некоторые вещи от них утаиваете. Вы оберегаете их от посторонних, потому что в противном случае не будет разницы между внутренним и внешним. Иметь секреты – это способ знать, что у вас есть внутренний мир. Радикальный эксгибиционист – это человек, отказавшийся от своей личности. Но личность в вакууме тоже бессмысленна. Рано или поздно вашему внутреннему миру нужно, чтобы кто-то в него заглянул. Иначе вы просто корова, кошка, камень – всего лишь вещь в мире, предмет, запертый в своей предметности. Чтобы быть личностью, нужна вера в то, что существуют и другие личности. Нужна близость с другими людьми. А чем эта близость создается? Тем, что делятся секретами. Коллин знает, чтó вы втайне думаете об Уиллоу. Вы знаете, чтó Коллин втайне думает о Флор. Ваша ли

не были. Если ты невероятно привлекательна, привилегированна и хочешь только изменить мир к лучшему, жалобы тебе не к лицу.

говорили о своем желании изменить мир к лучшему. При всей похвальности подобного стремления саму эту фразу, думалось ей, давно следовало бы стереть насмешкой с лица земли; способ

, как ужасен мир с вечно идущей в нем борьбой за власть. Секреты – власть. Деньги – власть. Когда в тебе нуждаются – власть. Власть, власть, власть… что это за устройство мира, когда все крутится вокруг борьбы за то, что делает тебя, если ты это имеешь, таким одиноким и подавленным?

– Парадокс интернета, – заметила она как-то за ланчем с Пип, – в том, что он, казалось бы, очень упростил работу журналиста. За пять минут можно выяснить больше, чем в прежние времена за пять дней. Но при этом интернет убивает журналистику. Нет замены журналисту, который оттрубил в профессии двадцать лет, оброс источниками, умеет различать, где есть сюжет, а где им не пахнет. Google и Accurint помогают нам почувствовать себя крутыми, но лучшие сюжеты можно найти только “в поле”. Источник обронит фразу – и вдруг понимаешь, где собака зарыта. Вот тогда-то я чувствую себя по-настоящему живой. За компьютером я только полчеловека.

Скажите мне, знакомо ли это звучит, – проговорил он. – Вы любите человека, но жить с ним не можете, он борется с чем-то, вы решили, что разлука пойдет на пользу и ему, и вам. Потом наконец приходит пора вновь соединиться, ведь вы расставались не навсегда, и тут вы обнаруживаете, что нет, что на самом деле вы все время лгали себе.

Вот бы ей работу, которая нравится, спутника жизни, которому доверяешь, ребенка, который тебя любит, жизненную цель

. У всех слишком мало ума, чтобы ужаснуться.

Целью интернета и сопутствующих ему технологий было “освободить” человечество от необходимости что-то изготавливать, что-то изучать, что-то запоминать – от задач, которые раньше придавали жизни смысл и составляли ее содержание. Теперь, судя по всему, единственной значимой задачей была поискова

потенциальных Сноуденов – сотрудников, имеющих доступ к алгоритмам, с помощью которых Фейсбук наживается на личной информации о пользователях, или к алгоритмам, позволяющим Твиттеру манипулировать мемами, якобы возникающими спонтанно