Отзывы на книги автора «Джон Уильямс»

Если вы хотели прочитать мою самую бездарную и бессмысленную рецензию, то это она.
В каждом из нас живет определенная часть Стоунера. Во мне Стоунера дофига.
Я - та самая серая масса, которая встает в 6 утра, и идет просиживать свои штаны за копейки там, где за почти 3 года работы у меня не появилось ни одного намёка на друга, с которым я могла бы обсудить прочитанную книгу или увиденный фильм.
На профориентации в школе выяснилось, что мой идеальный вариант работы – это озеленитель (подстригать кусты). Я серьезно. В каком-то смысле я в этом направлении и живу – проношу сквозь себя книги, облагораживаю и озеленяю себя духовно как только могу. Ну вы поняли.
По выходным я долго лежу и смотрю в потолок. «И это всё?» - думаю я. В этом и заключается твоя жизнь? Ты хотела этого? Сходить в магазин за едой, а по дороге мысленно ныть и страдать, что тебе так тяжело нести жратву, в будни не думать о существовании нормальных обедов, спать по 5-6 часов в сутки, полгода копить на джинсы и так и не купить их?
Мне всегда казалось, что должно быть что-то ещё, что я живу совсем не для этого.
На работе мне сказали: чтобы пережить кризис в компании и будущее увольнение, мне вот прямо сейчас необходимо срочно начать поиски мужика. Так и сказали: Маша, работу можешь не искать, ищи себе мужа, ты же с квартирой. Когда говорят подобные вещи, мне хочется убивать. В этот момент я поняла, что готова прочитать Стоунера.
На протяжении первой трети книги я просто и по-детски ревела. Потом принимала Стоунера как лекарство, по двадцать-тридцать страниц в день, чтобы не сойти с ума от горя, восторга и красоты текста.
Потом Стоунер достиг кульминации чиклита – остановиться читать было совершенно невозможно, тяжесть прошла, скорость и течение жизни главного героя увеличились. И вот Стоунер прочитан.
Первые несколько часов после книги я была разочарована, потому что ждала большего, более подробного анализа жизни Стоунера им самим в финале, каких-то космических истин и откровений от него, но этого не было. Теперь же накрывает вторая волна, постфактум от Стоунера. Мне больше не хочется встряхнуть его за плечи и говорить «сделай это, иди за ней», мне не хочется его критиковать или анализировать, потому что отдаленно я начинаю понимать, насколько я – это Стоунер и как много меня в этой книге.
Я точно также провафлила личную жизнь с идеальным, потрясающим человеком, потому что мне на минуту показалось, что я уже всё про нас знаю. Как сложится будущее, как мы будем жить. Мне казалось, что я достигла той тихой гавани, тихого счастья и понимания меня другим человеком.
В этот момент, когда я все это увидела, мне стало скучно. Я была наивной и безответственной малолетней дурой, которая побежала прятаться под одеялко как только поняла, что ее модель устоявшейся жизни в грустях, книгах и кошкой на коленях может измениться прямо сейчас.
Я боюсь того времени, когда уже не смогу вспомнить и окинуть одним мысленным взглядом всю свою жизнь и когда она будет проявляться в памяти лишь фрагментарно, периодами. Я очень сильно этого боюсь, потому что это будет означать, что я становлюсь старше, время идёт, и что? Какой выбор правильный? Не верхом ли эгоизма будет делать лишь только то, что я хочу делать?
Как жить, как разговаривать с родителями, которые не хотят тебя отпускать или наоборот говорят «будь популярной, деточка и пойди купи себе еще одно платье». На многие эти вопросы автор Стоунера отвечает или показывает направление пути, в котором следует двигаться читателю.
Стоунер. Первая книга, стоимость которой на английском языке меня совсем не волновала, потому что я была готова отдать за нее любые деньги. Отдала и счастлива насколько может быть счастлив человек, находящийся в подвешенном состоянии.
Стоунер – это как разговор с Богом. И страшно, и больно, и всё становится на свои места.

Студент, случайно натолкнувшись на это имя, может вяло поинтересоваться, кто такой был этот Уильям Стоунер, но вряд ли его любопытство пойдет дальше вопроса, заданного мимоходом. Преподаватели, не особенно ценившие Стоунера при жизни, сейчас редко о нем говорят; пожилым его имя напоминает о конце, который их всех ждет, для более молодых это всего-навсего имя, звук, не пробуждающий воспоминаний и не вызывающий из небытия личность, с которой они могли бы ассоциировать себя или свою карьеру.

Джон Уильямс ''Стоунер''

Собственно, вся жизнь Уильяма Стоунера в этих нескольких предложениях. всего-навсего имя, звук, не пробуждающий воспоминаний и не вызывающий из небытия личность. Человек, проживший серую, ничем не примечательную жизнь. Серая масса, большинство и т.д. Эпитеты, которыми так любят сейчас разбрасываться, безусловно, считая себя, конечно же, не большинством. О, а сколько бесконечных статей типа ''научись мыслить нестандартно'', ''будь креативным'', ''выделяйся из толпы'' и т.д. Совершенно забывая об одном маленьком нюансе. Это со стороны, причем, со стороны, которая скользит по поверхности, не ныряя в глубину, не желая разобраться во внутреннем мире другого, кажется, что человек ''серая масса'', то самое ''большинство'', а если присмотреться повнимательнее, то окажется, что внутри скрыта целая вселенная, а может быть горе или несчастье, а может застенчивость, а может еще что-то такое тихое и грустное, что сделало человека невидимым, растворившимся, умершим - и все равно это целая вселенная, какая бы она ни была. И когда это понимаешь, понимаешь, что за всего-навсего имя, звук находится человек со всем его внутренним миром, драмой, несчастьем или счастьем, тихим неприметным счастьем, вдруг перехватывает дыхание. И понимаешь, что Билл Стоунер прожил такую большую жизнь и не был счастлив в силу разных причин, что ему не хватило всего лишь чуть-чуть, чтобы быть счастливым. Когда прочитываешь первые два абзаца книги о том, что Стоунер был ничем не примечателен, то в этот момент приходит понимание, что эта небольшая книга - рассказ о жизни самого обычного человека, содержит в себе весь его мир, всю его боль, все его мечты сбывшиеся и не сбывшиеся, - каким-то необъяснимым образом к горлу подкатывает комок и не отпускает все то время, пока читаешь о Стоунере. Тихая грусть. Тихая грусть о человеке, который однажды приехал в университет изучать сельское хозяйство, а в итоге оказался профессором филологии. Все изменил Шекспир, вернее 73 сонет. Молодой человек с маленькой фермы стал профессором филологии. Неужели это заурядно? Да нет.

Бывает так в жизни, что совершаешь незаурядные поступки, трудом добиваешься результатов, вроде встречаешь твоего человека, а оказывается жизнь прожита несчастливо в результате каких-то недопоступков, нерешительности. Почему, почему он не ушел от Эдит? Изначально они были не парой, их жизнь семейная началась несчастливо и так же продолжилась. Ради дочери? Она не стала счастливее от того, что Стоунеру не хватило смелости изменить свою жизнь. Несчастье родителей, живущих вместе, вынужденных жить вместе, сделало несчастной и Грейс. Примочки из якобы семьи не излечили Грейс, что печально, потому что когда родители не понимают, что делают своих детей заложниками собственных войн, это делает детей внутренними калеками, что и случилось с Грейс. Так же, как несчатной оказалась и Кэтрин. Одно решение могло изменить все. Даже ту университетскую ситуацию, которая сложилась из-за амбиций и глупости одного студента и принципов, которых придерживался Стоунер, как преподаватель. Одним решением можно было изменить все. Но делает ли это нерешение Стоунера всего-навсего именем? Да нет. Потому что никогда, ни из-за одной неудачи, несчастья или несложившейся семейной жизни, Стоунер не впадал в отчаяние, не сдавался. Он работал, жил, трудился. Прожил большую жизнь, не будучи блистательным преподавателем кому-то привил любовь к литературе, кого-то, как Кэтрин, вдохновил писать работу. Этот роман - один из лучших образцов прожитой человеческой жизни, самой обычной жизни, наполненной мгновениями счастья, удачной работы, неприятными ситуациями на работе, несчастливой семейной жизнью, неудачами, редкими удачами, с осознанием того, что поступи мы иначе, жизнь пошла бы другим путем. Самой обычной человеческой жизни, которую проживаем мы все. Каждый свою собственную. С неудачами и удачами. С горем и радостью, счастьем и несчастьем. С началом и финалом. И от этого грустнее всего. От того, что когда переворачиваешь последнюю страницу начинаешь думать о том, что не сделала в собственной жизни, о тех поступках, которые не совершила, об утраченных возможностях. Но стоит ли об этом горевать? Нет. Жизнь на этом не заканчивается, она идет своим чередом.

На самом деле, все мои размышления о том, что Стоунеру был предоставлен шанс изменить свою жизнь, а он не воспользовался и прочее и прочее, так вот на самом деле это все глупости, потому как все мы сильны задним умом. Особенно в отношении книжных героев и других людей, мы всегда знаем, что им лучше всего было бы сделать в той или иной ситуации, однако, опыт - это такая полезная штука, которая появляется через несколько секунд после того, как она была нужна. Прожить жизнь без ошибок, без неправильно принятых решений - это и не жизнь вовсе, на мой взгляд.
Замечательная книга о том, что каждый из нас, даже если мы всего-навсего имя, звук, не пробуждающий воспоминаний и не вызывающий из небытия личность, все равно целая вселенная, что каждый из нас носит в себе бескрайние миры, достойные того, чтобы о них была написана книга. Такая, как ''Стоунер'' Джона Уильямса в завораживающе прекрасном переводе Леонида Мотылева.

Пальцы разжались, и книга сначала медленно, а потом быстро заскользила поперек неподвижного тела и канула в тишину комнаты.

Кладбище Забытых Книг, безусловно, существует, но, к сожалению, оно не столь прекрасно и романтично, как описал его Карлос Руис Сафон в “Тени ветра”. Его Кладбище - это величественное здание с мраморными лестницами, где в таинственном полумраке от пола до потолках высятся книжные полки, и адепты, как призрачные тени, бесшумно скользят в узких коридорах этого храма книг. Очень романтично, очень красиво, очень по-сафоновски. В действительности всё происходит совсем иначе. И удивительнее.

Впервые “Стоунер” был опубликован 50 лет назад и на фоне своих современников остался практически незамеченным. В свингующие шестидесятые, в эпоху новых открытий, полетов в космос, модных революций, битников и Битлов тихая история Стоунера пришлась не ко времени. Не до него было. Прошло пятьдесят лет. Человечество пресытилось всеми гонками, в которые само себя и загнало, и в этом душевном похмелье вдруг появилась потребность заглянуть в себя. Всё в этом мире состоит из человеческих молекул, из жизней людей, которых принято называть “маленьким человеком”. Намеренное принижение, которое должно подхлестывать тебя не быть таким. Такая вот идеологическая плетка для общества, которой погоняют, чтобы стадо особо не разбредалось по сторонам. Нам со школьной скамьи внушают, что надо жить, стремиться, бежать, гореть, свершать, добиваться, бороться, быть успешным, быть эффективным и еще миллион ярлыков “ты должен”, на которых уже выросла целая индустрия психологов и психиатров, потому что люди не выдерживают этого груза. И вот из забвения возвращается Стоунер. Пришло его время.

Сама история этого литературного камбека - хороший сюжет для книги. Хозяин одного книжного магазина бережно хранил старое издание романа несколько десятилетий, чтобы однажды посоветовать его в разговоре с сотрудником «New York Review Books». Он сказал: «Я уверен, что если бы меня снабжали этой книгой регулярно, я мог бы продавать её постоянно, потому что это просто восхитительная книга». Итак, первый шаг к успеху был сделан - романом заинтересовались издатели. И тому есть множество причин. Помимо удивительной чистоты и легкости языка, история вызывает у читателя два сильнейших чувства - сопереживание и возмущение. Так можно обозначить крайние точки на шкале эмоций, которые вызывает главный герой. Кто он, кстати?

Сначала история предвещает громкий селф-мейд. Уильям Стоунер родился в семье фермеров и до двадцати лет в его жизни не было почти ничего, кроме изнурительного и беспросветного труда, который оставлял силы только для вялого пережевывания ужина. Жизнь в старом доме мало отличалась от жизни хозяйского скота в загоне - пашешь с раннего утра, жуешь трудный свой хлеб, спишь, чтобы утром начать все сначала. И вдруг перед Уильямом открылась другая вселенная - он поступил в университет. Первые два курса это была механическая учеба на сельскохозяйственной факультете, пока в один день не пришла она - Любовь. Любовь к литературе. И это были самые удачные и прочные отношения в его жизни. На этом история американского парня от сохи, американского Ломоносова делает крутой поворот и катится под горку. Перед читателем разворачивается не история сноба Мартина Идена, а история обычного человека. С его недостатками и достоинствами, когда хочется и пожалеть и крикнуть “ну что же ты, Уильям, соберись, тряпка”. Такая обычная человеческая жизнь, где собственную трусость и апатичность можно прикрыть чувством долга и порядочностью. Но, самое главное, какая бы нескладная жизнь у него не была, она его устраивала. Он не хочет ничего в ней менять.

И вот на общем фоне современной литературы, которая, как продуманный парк аттракционов - дает современному читателю сильные эмоции: громкие истории успехов, кровавые триллеры, душещипательные социальные драмы, леденящие кровь ужасы, всевозможные вымогатели эмоций, начиная от детского рабства, заканчивая романтическими историями о инвалидах, и вот на этом аляповатом фоне вдруг появляется обычный персонаж с обычными неурядицами. Но его одного, конечно, не достаточно. Тут важен тот, кто дал ему жизнь - авторский голос. Это тот самый шепот, который слышно лучше любого крика. Большинство современных сюжетов прямо таки вопят, каждый о своем. Джон Уильямс - ведет тихую беседу с читателем. Он просто говорит о Человеке.

В Америке вторым шагом к известности стала хвалебная рецензия знаменитого критика. Это был трамплин, который вывел книгу на международный уровень, за что на родине её полюбили еще больше. Во Франции Стоунера “вывела в свет” Анна Гавальда, писательница с большой аудиторией, человек к которому прислушиваются. И совершенно трогательная история появления романа на витринах книжных произошла в Японии. Это произошло благодаря одному не особо известному переводчику, который был пленен книгой и работал над ней до последнего дня своей жизни. Он начал работу, когда ему уже был поставлен диагноз-приговор и не оставлял ее до последнего вздоха, не успев перевести только последнюю страницу.

Так что Кладбище Забытых Книг совершенно точно существует. Оно может быть везде - на чьей-то книжной полке во втором ряду, в хранилище библиотек, в букинистических лавках. Но самое главное, что существуют его настоящие Адепты.

Именно эта мысль, вынесенная в заголовок, крутилась у меня в голове после прочтения романа. Итак, кто же такой мистер Стоунер?

Уильям Стоунер - единственный сын фермеров, всю жизнь проработавших на земле американского Среднего Запада.
Казалось, у их сына не может быть другого пути в жизни, кроме как продолжить дело родителей.
Однако всё сложилось иначе. Вмешался случай, и Стоунер поменял учёбу на аграрном факультете на изучение литературы и английской словесности.
Книги очаровали нашего героя. Познав «тягу к чтению и изысканиям», он будет обращаться к ним в непростые периоды своей жизни.

Ещё совсем молодым человеком Стоунер нашёл своё призвание в жизни. Ему не придётся ни мучиться муками выбора относительно профессиональной деятельности, ни жалеть о принятом когда-то решении. Стоунер станет преподавателем par excellence.
Уверенность и понимание, как нужно преподавать, пришли к нему со временем и опытом.

Свою любовь к литературе, к языку, к таинственному выявлению движений ума и сердца через малозначащие на первый взгляд, странные, неожиданные сочетания букв и слов, через холодный черный шрифт, — любовь, которую он раньше скрывал как нечто недозволенное и опасное, он стал выражать — вначале робко, потом храбрее, потом гордо.

Признаем, что далеко не всем так везёт. Не каждому удаётся нащупать свой путь.
Но, как это нередко бывает в жизни, успехи уравновешиваются неудачами.
Стоунера ждёт сложная и непредсказуемая семейная жизнь, где ему придётся сносить различные выходки супруги. Только стоическое терпение героя поможет сохранить их брак, по крайней мере его видимость.

Читаешь жизнеописание Стоунера и думаешь о том, что человеческая жизнь состоит из моментов.

Вот молодожены, гуляющие по музею искусств в городе Сент-Луис

Мужчина сидит за письменным столом у себя в кабинете и наблюдает за маленькой дочкой, играющей на полу. Сам воздух, казалось, пропитан тихим домашним уютом

Несколько волшебных зимних дней у озера наедине с любимым человеком. И пусть весь мир подождёт… хотя бы эти несколько дней

Планы, которые ты упорно отстаиваешь месяцами и которые вмиг оказываются перечёркнуты несколькими фразами, к которым ты был не готов. Отменены несколькими предложениями, от которых никто не застрахован

Тяжело больной человек, наблюдающий жизнь, которая продолжает течь за окном

История Уильяма со стороны выглядит малособытийной. Вся его взрослая жизнь прошла между университетом и домом.
Стоунер не путешествовал по своей стране, не предпринимал резких шагов и не принимал поворотных решений, за исключением его решения изучать литературу.
Какому-нибудь молодому коллеге Стоунер может показаться флегматичным, даже сухим. Но ему присуще спокойное очарование, то очарование, которое отличает людей, по-настоящему увлечённых тем, что они делают.
И найдётся тот или та, кто это заметит и попадёт под обаяние, заметное отнюдь не каждому.

Где-то далеко бушуют мировые войны, рядом случается Великая депрессия. Множество жизней и судеб разрушено и погублено внешними обстоятельствами. У Стоунера есть убежище, которое укроет его от внешних бурь. Университет, преподавательская деятельность и книги.
Вид книжных полок успокаивает, работа со студентами, такими разными в разные годы, а в чём-то похожими друг на друга помогает сохранить почву под ногами. Вопреки внешним трудностям и внутренним вызовам. И неважно, что у тебя в этом году ужасное расписание.

Стоунеру приходилось отказываться от многого в этой жизни. Его принятие жизненных неурядиц мог бы одобрить сам Марк Аврелий.
Ни жена, ни единственный друг не слышали упрёков от Стоунера.
Жизненные невзгоды не вызвали внутреннего разлада. Стоунер - цельная личность. Он может согнуться, но он не ломается. Внутренний стержень всегда на месте.
Это может слегка раздражать, но продолжает вызывать уважение.
В изменчивом мире Уильям Стоунер удивительным образом постоянен. Трудно усомниться в том, что он до конца будет выполнять свои обязанности преподавателя литературы и английской словесности. Можно предположить, что он примет любое решение своей дочери и вряд ли оставит женщину, с которой когда-то решил связать свою жизнь.

Мне запомнилось вдумчивое определение любви, к которому постепенно пришёл Стоунер.

Ныне, в среднем возрасте, он начал понимать, что любовь — и не божественная благодать, и не иллюзия; он увидел в ней человеческий акт становления, состояние, которое поминутно и день ото дня творят и совершенствуют воля, ум и сердце.

Фото моё

Достойная книга в приглушённых тонах. Не грустная и не весёлая, такая же как жизнь многих людей. Мне роман понравился, но я думаю, это не та книга, которую можно смело рекомендовать. Важно, чтобы она попала в настроение, в чём-то отозвалась, иначе читатель может заскучать. Меня книга приятно удивила, во многом потому что я приступала к ней без высоких ожиданий.
Роман, как и его героя, отличает своеобразное очарование, которое не заявляет о себе громко и не выставляет себя напоказ.

Модного - или даже точнее, снова модного нынче "Стонера" - я прочла одновременно с призовым романом Джона Бэнвилла "Море" и всю дорогу чувствовала себя мисс Марпл, которая кротко спрашивала своего племянника-писателя, писавшего весьма современные романы: "Но Десмонд, дорогой, неужели все люди в твоих романах должны быть такими неприятными?"
Роману "Стонер" я дала четыре звезды. Это единственный роман, из-за которого я чуть было не проехала остановку в метро, а потом еще стояла возле колонны на перроне, потея в огромном красном шарфе, и дочитывала сцену экзаменовки студента Уокера, преисполняясь, как говорится, любовью и мерзостью, но мерзостью все-таки больше, потому что при четырех звездах и пропущенной остановке роман "Стонер" мне решительно не понравился.
Нет, это, разумеется, очень хороший роман. Очень прекрасный даже. Он отменно написан и более того - прекрасно выписан, потому что это роман о жизни, в которой, кроме, собственно, жизни ничего больше и не происходит: герой рождается и умирает, а попутно с ним случаются университет, любовь к Чосеру и Шекспиру, неудачный брак, тельноскроенный роман и карьерные неурядицы. Писать такие романы, чтоб без внезапной шифровки в сапоге от ассассинов-масонов из калининградской ложи с требованием выслать им голову Иоанна-Крестителя и три банки черносмородинного варенья, чтоб только жизнь-жизнь-жизнь, какой мы ее представляем себе, да еще без фейсбука и инстаграма - это надо уметь, и Джон Уильямс сумел, только жизнь это такая, что под конец невольно чувствуешь облегчение, что герой помирает, даже если это происходит по вполне естественным причинам, потому что чем ближе к концу, тем каменнее крепнет в тебе какой-то едкий вопрос - зачем ты жил, мужик?

Оно, разумеется, мужик жил незачем. Знаете, во Франции "Стонера" раскрутила Анна Гавальда. Прочла, офонарела от развернувшегося перед нею неполитого вареньем реализма, перевела на французский и отпустила в дальнее плавание, заявив - "Стонер - это я". (И тут не смогла удержаться от вторичности, даром, что Флобера уже не стошнит изысканным репримандом.) Для Анны Гавальды оно такое, понятно - ухтывау, ни одной жизнеутверждающей цитаты, все в целом - тлен и сартр, но с затаенной англоязыческой грустью, когда в полях поют, допустим, грачи, а мужику не дают преподавать Чосера и все закончится так, как и начиналось - в жирной весенней земле без надежды на приход условного коэльо с затасканным уже просветлением и очистительными слезами. Конечно, Стонер - это я, это каждый из нас, из тех, кто не ходил в Антарктику и не встречал в Африке рассвет, кто вечным сереньким говнецом сочится по жизни из метро до офиса, пересчитывает деньги на гречку и имеет начальство, которое его имеет. Стонер - образец классического даже не неудачника, я не люблю это слово, которое, в общем-то и выдумали настоящие неудачники, чтобы через это отрицание хоть как-то себя обособить. Стонер - образец классического мелкого, а не маленького человека, которому вроде бы и многое дано, но он как-то прется по жизни как архетипический офисный работник по метро в семь вечера с отключенной головой и отогнутыми от толпы плечами и жизнь его калечит туда-сюда по лицу, а он вроде бы покорно принимает ее удары, потому что у него долг перед семьей и перед кем-нибудь еще, но на самом деле - ему все норм и насрать.

Стонер любит преподавать, но когда он умирает, никто из студентов не может его толком вспомнить. Стонер глупо женится, глупо рожает ребенка, которого потом упускает просто потому, что он такой - во все невмешательный - он питается любовью к Шекспиру, а в промежутках постирывает себе носки и подставляет голову всякому, кто хочет на нее насрать. Однажды со Стонером случается любовь - сладкая и яркая, к тому же на почве литературы, но и тут как все закончится, уж понятно, потому что стонеры всегда выбирают все как надо, потому что долг, внутренний стержень, сила, сутулость. (Все, что делает нашу жизнь чрезвычайно увлекательной.) Стонер - это действительно модель человека, за злоключениями которого следишь, забывая дышать, потому что вроде как за собой следишь, ну как ты там, встанешь, может, наденешь уже красные суперменские трусы, вдаришь гадкому директору в лицо лучом истины? А нет, не вдаришь. Коне-ечно, это потому что ты выше этого, козлина. (Ну и пошел ты в жопу, помирай давай, никто не заплачет.)

В начале отзыва я вспомнила еще роман Бэнвилла "Море" - кто не в курсе, это ирландский роман, и этим все сказано (смерть, горе, отрицание, духовитый запах пота и нечеловеческой красоты пейзажи), в котором тоже мужик перебирает после смерти жены свою не слишком интересную жизнь, попутно выставляя себя порядочным мудилой, но все это писано с положенной большому роману болью и сквозняком из разверстых кишок. И вот, верно от этого, от того, что как большой роман - так он все чаще про мелкое, про гадость и боль, которые мы и так знаем, как мы в детстве говорили, без сопливых и хотя это все, разумеется, очень нужно и правильно, и умение писателя тронуть читателя за то, что у него под защитной подкожной броней - оно и есть показатель большой литературы, но отчего-то все чаще хочется сказать, пошли уже прочь от моего славного жирка, достали вы со своим унылым мудачьем, на примере которого человечество разламывается как гнилое яблоко, а хочется каких-то славных людей, хоть одного, чтобы хоть там, в книгах, вера в человечество не терялась.