Читать книгу «Мировая история» онлайн полностью📖 — Джона М. Робертса — MyBook.



В ретроспективе основательность и материальное богатство египетской цивилизации выглядят настолько наглядно, столь очевидно неизменными, что еще труднее, чем в случае с Месопотамией, представить себе перспективу ее отношений с внешним миром, а также превратности судьбы власти в Нильской долине. Тут дело касается огромных периодов времени (одно только Древнее царство по самым скромным подсчетам просуществовало в два с половиной раза дольше Соединенных Штатов Америки), и при Древнем царстве произошло так много событий, что общего изложения его истории не получается. Об отношениях этого царства с соседями ничего замечательного не известно, хотя к концу правления его династий предпринимался ряд экспедиций против народов Палестины. С наступлением первого промежуточного периода ситуация изменилась на прямо противоположную, и на Египет, до этого беспокоивший нашествиями соседей, устремились захватчики. Естественно, ослабление и раскол Египта облегчили азиатским захватчикам задачу покорения страны в долине нижнего течения Нила; обнаружено странное утверждение о том, что «люди знатного происхождения пребывают в полном унынии, зато нищие ликуют… мерзость запустения пришла на всю землю… чужаки топчут землю Египта». Рядом с современным Каиром появились соперничающие династии; власть в Мемфисе захирела.

Следующий великий период египетской истории наступил с появлением Среднего царства, официально провозглашенного полновластным Аменемхетом I, объединившим царство из своей столицы в Фивах заново. Около четверти тысячелетия после XX века до н. э. в Египте происходил период восстановления, успехи которого объясняются воспоминаниями (известными нам из летописей) об ужасах предшествовавшего промежуточного периода. При правителях Среднего царства главный акцент делался на укреплении порядка и общественной сплоченности. Священный статус фараона подвергся деликатным поправкам: теперь он не просто бог, упор делается на его происхождение от богов и сопровождение его судьбы богами. Вечный порядок требовалось поддерживать непоколебимым после того, как в тяжелые времена у человека появились сомнения. Бесспорно также, что тогда шло оживление деятельности во всех сферах и увеличение материальных запасов. В болотах Нила провели масштабные мелиоративные работы. Удалось завоевать область под названием Нубия, расположенную на юге между первыми и третьими порогами, и приступить к освоению ее золотых приисков на полную мощность. Египетские поселения стали учреждать еще дальше на юг в местах, где позже возникло царство Черной Африки под названием Куш. Торговые пути закручиваются еще более сложным узором, чем когда-либо прежде, возобновляется освоение медных рудников Синайского полуострова. К тому же последовали богословские реформы – состоялась своего рода консолидация культов во главе с богом Амоном-Ра, в которой нашла отражение консолидация политическая. Однако конец Среднему царству наступил в условиях политических волнений и династического соперничества.

Второй промежуточный период продолжительностью около 100 лет был отмечен новым и намного более опасным вторжением иноземцев. Ими были гиксосы, предположительно азиатский народ, воспользовавшиеся военным преимуществом в виде облицованных железными листами колесниц, чтобы утвердиться в Нильской дельте в качестве повелителей, которым цари фиванской династии в то время платили дань.

О гиксосах известно совсем немного. По-видимому, они переняли у египтян их общепринятые нормы и методы и даже первоначально не стали менять находящихся на своих постах бюрократов, однако полной ассимиляции народов не произошло. При XVIII династии египтяне изгнали гиксосов в ходе войны народов; с этого момента начинается зарождение Нового царства, первым большим достижением которого было развитие успеха после 1570 года до н. э. через преследование гиксосов до самой их цитадели в Южном Ханаане. В конечном счете египтяне заняли большую часть Сирии и Палестины.

Новое царство в самом его начале добилось на международном уровне таких успехов и оставило такие роскошные памятники материальной культуры, что возникает предположение об очистительном или плодотворном влиянии на египтян господства над ними гиксосов. При XVIII династии в Египте наблюдалось возрождение искусств, произошли преобразования в военной сфере посредством внедрения азиатских технических нововведений, таких как колесница, и, прежде всего, мощная консолидация царской власти. Именно тогда женщина по имени Хатшепсут впервые взошла на престол, и ее правление отмечено расширением египетской торговли. Это показано на фресках ее заупокойного храма. Следующее столетие принесло новые достижения в области расширения империи и военную славу, ведь со своим супругом и преемником Тутмосом III женщина-фараон Хатшепсут перенесла пределы египетской империи на берега Евфрата. Монументы с письменами, сообщающими о поступлении дани и рабов, а также о заключении браков с азиатскими принцессами, свидетельствуют о египетском превосходстве над соседями, отображенном на родине фараона в богатом художественном оформлении новых храмов и появлении скульптуры, видимой со всех сторон. Бюсты и статуи того времени считаются высшим достижением египетского художественного творчества. Однако заметно влияние на него Крита.

Ближе к концу Нового царства множащиеся свидетельства контактов египтян с иноземными народами подтверждают новые тенденции: происходит значительное изменение контекста египетской власти. Ключевой территорией стало побережье Леванта, на покорение которого Тутмосу III потребовалось 17 лет. Ему пришлось отказаться от завоевания огромной империи, управляемой народом Миттани, доминировавшей над Восточной Сирией и Северной Месопотамией. Его преемники поменяли вектор политики. Царевна Миттани вышла замуж за фараона, и для отстаивания египетских интересов в этом районе правителю Нового царства пришлось полагаться на дружбу с ее народом. Египет вытолкнули из изоляции, на протяжении длительного времени служившей ему защитой. Но на царство Миттани все активнее наступали хетты, живущие на севере и становящиеся ведущей силой среди народов, честолюбивые устремления которых во второй половине 2-го тысячелетия до н. э. стали причиной грядущего раскола мира Ближнего Востока.

Нам много известно о деятельности правителя Нового царства в самом начале его становления, так как оно освещено в одном из древнейших сборников дипломатической переписки времен правления Аменхотепов III и IV (ок. 1400–1362 гг. до н. э.). При первом из этих царей Египет достиг максимального авторитета и процветания. Фивы пережили величайшую эпоху. Аменхотепа достойно похоронили там в самом большом склепе, когда-либо готовившемся для царя, и хотя от него остались только обломки огромных статуй, греки позже назвали их колоссом Мемноном (в честь легендарного героя, которого они считали эфиопом).

Аменхотеп IV сменил своего отца на престоле в 1379 году до н. э. Он попытался провести религиозную реформу путем замены древней религии монотеистическим культом бога солнца Атона. В подтверждение серьезности своих намерений он взял новое имя Эхнатон и основал город у поселения Амарна, расположенного в 480 километрах к северу от Фив, где центром новой религии стал храм со святилищем без крыши, открытым для солнечных лучей. Хотя сомневаться в твердости намерений Эхнатона и его личном благочестии не приходится, такая попытка с самого начала выглядела обреченной на провал в свете духовного консерватизма Египта. Возможно, он пытался вернуть себе власть, узурпированную жрецами, служившими Амону-Ра. В сложившихся условиях сопротивление Эхнатону, взявшемуся за ревизию духовности общества, усугубило его положение на остальных направлениях деятельности. Между тем агрессии хеттов вызвали ощутимое напряжение в египетских колониях; Эхнатон не смог помочь царю Митанни, в 1372 году уступившему все свои земли к западу от Евфрата хеттам и утратившему власть в ходе гражданской войны, ставшей предвестником полного исчезновения этого царства еще лет через тридцать. Египетская сфера влияния трещала по швам. Вероятно, наряду с негодованием жрецов можно назвать еще несколько причин для последующего исключения имени Эхнатона из официального пантеона царей.

Его преемника можно назвать самым знаменитым из всех правителей Древнего Египта. Если Аменхотеп IV поменял свое собственное имя на Эхнатон потому, что стремился стереть из народной памяти традицию поклонения древнему богу Амону, то его преемник и зять подправил свое имя Тутанхатон и стал именоваться Тутанхамоном в знак восстановления прежнего культа Амона и провала предпринятой попытки ревизионизма египетской религии. Вполне возможно, именно в благодарность за это Тутанхамону устроили величественные похороны в Долине царей, ведь правил-то он совсем недолго и больше ничем особым не запомнился.

После его смерти Новому царству оставалось существовать еще два века, но ситуация там складывалась вполне спокойная с весьма редкими потрясениями, и при этом все неуклонно с ускорением катилось к закату. Показательно, что вдова Тутанхамона решила выйти замуж за хеттского царевича (правда, его убили незадолго до обряда бракосочетания). Приходившие позже к власти цари прилагали усилия, чтобы вернуть утраченные было позиции, и иногда преуспевали в этом деле; волны завоевателей накатывались на Палестину и откатывались назад, а однажды египетский фараон взял в невесты хеттскую царевну, как его предшественники брали принцесс других народов. Но появлялись все новые враги; даже союз с хеттами больше не мог служить защитой от поползновений извне. Бассейн Эгейского моря бурлил, с его островов «шла мощная волна народа», и «ни одна страна не могла устоять перед ними», – говорится в египетских летописях. Нашествие этих «народов моря» удалось в конечном счете отразить, но потребовалась упорная борьба.

В течение этих лет отмечается огромной важности для будущего эпизод, точную природу которого и историчность еще предстоит установить. В соответствии с религиозными текстами небольшого семитского народа, составленными много веков позже, его предки, называемые египтянами «евреи», покинули дельту Нила и ушли за своим пастырем Моисеем из Египта в пустыни Синая. Приблизительно с 1150 года до н. э. к тому же встречаются многочисленные признаки дезорганизации внутренней жизни египтян. Один из царей по имени Рамсес III, который погиб в результате заговора наложниц его гарема, считается последним правителем Египта, сумевшим в известной степени сдерживать бурный поток наступающей катастрофы. До нас дошли слухи о бунтах и хозяйственных затруднениях во время правления его преемников; известно о зловещем признаке святотатства, выразившемся в отсутствовавшем раньше кощунстве разграбления царских склепов в Фивах. Фараон как правитель сдает свою власть жрецам с сановниками, и последний представитель XX династии Рамсес XI фактически становится узником в своем собственном дворце. Эпохе имперской власти в Египте приходит конец. То же самое фактически можно сказать об империи хеттов и других народов конца 2-го тысячелетия. Уходила в небытие не только безусловная власть Египта, но и сам мир, созданный славными делами многочисленных его правителей.

Не приходится сомневаться в том, что причины ослабления Египта лежат в плоскости изменений, сказывавшихся на всем древнем мире. Но все-таки не покидает ощущение того, что в последние века Нового царства проявились слабости египетской цивилизации, присущие ей с самого начала.

На первый взгляд различить их не так уж просто; захватывающее зрелище наследия в виде памятников Египта и его истории, насчитывающей не века, а многие тысячелетия, опровергает критический подход к нему и душит скепсис. Но все-таки созидательный потенциал египетской цивилизации в конечном счете по странному стечению обстоятельств заводит в тупик. Колоссальные трудовые ресурсы сосредоточиваются в распоряжении мужчин, которых по стандартам любой эпохи следовало бы считать выдающимися государственными деятелями, но все закончилось возведением величайших из известных в нашем мире надгробий. Ремесленники Египта овладели искуснейшим мастерством, а их шедевры служат всего лишь погребальным инвентарем. В высшей степени грамотная элита, владеющая сложным и утонченным языком, а также материалом, непревзойденным по удобству применения, щедро ими пользуется, но не помогает сформулировать никакую либо философскую или теологическую идею, сопоставимую с духовным наследием греков или евреев, обогатившим весь мир. Трудно не прочувствовать предельного бесплодия, никчемности, лежащих в сердцевине всего этого внешнего величия человеческой изобретательности.

На другую чашу весов следует поместить саму долговечность древней египетской цивилизации; как-никак, она просуществовала очень долго, и от этого факта не отмахнуться. Притом что египетская цивилизация пережила как минимум два периода существенного упадка, она успешно прошла их без видимых внешних потерь. Преодоление испытаний такого масштаба следует считать большим практическим и историческим достижением; неясным остается только то, почему случилась остановка? Военная и экономическая мощь Египта в итоге сказалась на нашем мире совсем незначительно. Его цивилизация так и не привилась у народов сопредельных стран. Причину этого можно искать в том, что она могла существовать лишь в особых условиях Египта. При наличии наглядного примера успеха в стремительном формировании институций, с незначительными коренными изменениями просуществовавших так долго, его можно было бы повторить при любой древней цивилизации, обеспеченной аналогичной степенью защиты от вторжения извне. Показательную преемственность нам предстоит наблюдать еще и на примере Китая.

Не обойтись нам без очередного напоминания о том, как медленно и неуловимо происходили все социальные и культурные изменения в древние времена. Как раз из-за нашей привычки к переменам нам сложно прочувствовать гигантскую косность, отличавшую любую успешную социальную систему (то есть такую, при которой человеку удается проявлять свои лучшие физические и умственные способности) практически во все века до самого последнего времени. В древнем мире источников нововведений насчитывалось гораздо меньше, а внедрялись они гораздо реже, чем теперь. Ход истории в Древнем Египте значительно ускоряется, если начать сравнивать его с доисторическими временами; он кажется медленным, как движение ледника, если вспомнить, как мало менялась повседневная жизнь египтян между периодами правления Менеса и Тутмоса III, разделенными полутора с лишним тысячами лет, сопоставимыми со временем, отделяющим нас от конца Римской Британии. Заметное изменение могло наступить только в результате внезапного и драматического стихийного бедствия (тут Нил служил надежной защитой), вторжения супостата или покорения им (Египет долго держался на краю поля битвы народов Ближнего Востока, лишь изредка подвергаясь их набегам с последующим отступлением). Технические или экономические факторы очень медленно могли принуждать к таким глубоким изменениям, которые мы воспринимаем ныне как само собой разумеющиеся. Что касается интеллектуальных стимулов, они едва могли быть сильными в обществе, где весь механизм культурной традиции служил внушению мысли о неизменности установленного порядка.

Предаваясь размышлениям над природой египетской истории, трудно избавиться от искушения вернуться к великому естественному изображению Нила, постоянно находящегося перед глазами египтян. Оно выглядело настолько выдающимся, что, быть может, казалось неохватным в силу его колоссального и единственного в своем роде влияния в пределах одной только речной долины, о которой идет речь. Пока на заднем плане в Плодородном полумесяце на протяжении веков полыхали непостижимые (но в конечном счете сформировавшие очертания мира) войны, в Древнем Египте в течение тысячелетий своим чередом развивается история в форме то безжалостных, то благотворных наводнений и отступлений Нила. Благодарный и послушный народ на его берегах собирает даруемое им богатство. Под его влиянием складывалось понимание египтянами истинного смысла бытия: надлежащая подготовка к смерти.

1
...
...
23