Бог наш на небесах; творит все, что хочет.
Пс. 113:11
В моем мышлении произошли чудесные перемены в отношении учения о Божьем суверенитете… Это учение часто давало огромную радость, счастье и сладость. Абсолютный Божий суверенитет – это то, что я люблю в Боге.
Джонатан Эдвардс
Пик Божьего счастья —
это радость, которую Он приносит,
в отражении Своего господства
и в хвале Своего народа.
Джон Пайпер
Исходное основание христианского гедонизма находится в том факте, что Бог господствует в своих нежных чувствах:
Основное предназначение человека – прославлять Бога и вечно радоваться в Нем.
Причина, по которой это может выглядеть странным, заключается в том, что мы более привыкли размышлять о наших обязанностях, нежели о Божьем замысле. Задумываясь же о Божьем замысле, мы склонны изображать его так: мы – в центре Божьего благоволения. Мы, например, говорим, что Его замысел заключается в искуплении мира. Или в спасении грешников. Или в восстановлении творения. Или в чем-то еще.
Но Божий замысел спасения можно назвать предпоследним шагом, но никак не последним. Искупление, спасение и восстановление не являются окончательной целью Бога. Он совершает это ради чего-то большего, а именно ради наслаждения, которое Он получает, прославляя Себя. Настоящее основание христианского гедонизма зиждется не на Божьей преданности нам, а на верности Себе.
Если бы Бог не был безгранично предан стремлению сохранить и показать Свою славу, равно как и насладиться ею, у нас не было бы никакой надежды обрести в Нем счастье. Но если Он действительно использует всю Свою суверенную власть и безграничную мудрость для увеличения наслаждения Своей славой, у нас появляется основание для радости.
Я знаю, вначале это озадачивает. Поэтому я постараюсь разбить мою мысль на части, чтобы затем в конце данной главы сложить их опять вместе.
Бог обладает правом, силой и мудростью сделать то, что приносит Ему счастье.
Эти цели не могут не исполниться.
Поэтому Он не испытывает недостатка ни в чем. И Он никогда не унывает и не печалится.
Он всегда полон и переполнен энергии ради Своего народа, ищущего в Нем свое счастье.
«Бог наш на небесах; творит все, что хочет» (Пс. 113:11). Суть этого отрывка заключается в следующем: у Бога есть право и власть делать все, что доставляет Ему радость. Именно это мы подразумеваем, когда говорим, что Бог суверенен.
Задумайтесь на секунду: если Бог суверенен и делает все, что хочет, ничто не помешает осуществлению Его планов.
Господь разрушает советы язычников, уничтожает замыслы народов. Совет же Господень стоит вовек; помышления сердца Его – в род и род (Пс. 32:10,11).
И если ничто не помешает осуществлению Его планов, Он должен быть счастливее всех сотворенных Им существ. Безграничное, божественное счастье – источник, от которого насыщается и желает еще более насытиться христианский гедонист.
Вообразите, что случилось бы, если Бог, управляющий всем миром, не был бы счастлив? Что если бы Бог ворчал, дулся и печалился, словно какой-то капризный великан на небесах? А если бы Бог был расстроен, подавлен, мрачен, уныл, недоволен и удручен? Могли бы мы воскликнуть вместе с Давидом: «Боже! Ты Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я; Тебя жаждет душа моя, по Тебе томится плоть моя в земле пустой, иссохшей и безводной» (Пс. 62:1)?
Не думаю. Иначе мы бы все относились к Богу подобно маленьким детям, отцы которых расстроены, мрачны, унылы и недовольны. Им бы не понравились такие отцы. Они старались бы сделать все возможное, чтобы не побеспокоить их, или, по крайней мере, пытались бы своим усердием заслужить некоторое их благоволение.
Поэтому, если Бога нельзя назвать счастливым, у христианского гедонизма нет основания. Ибо цель христианского гедонизма – обретение счастья в Боге, радость в Нем, воодушевление от Его благоволения и наслаждение в общении с Ним. Однако дети не могут наслаждаться общением со своими отцами, если те несчастливы. Поэтому основание христианского гедонизма – счастье Божье.
В свою очередь, основанием счастья нашего Бога должна быть Его суверенность: «Бог наш на небесах; творит все, что хочет». Если Бог не суверенен, а сотворенный Им мир находится вне Его контроля, вновь и вновь нарушая Его первоначальный замысел, – Бог не может быть счастлив.
Наша радость покоится на Божьем обетовании, что Он в полной мере силен и мудр, чтобы направлять все для нашего блага, а Божья радость зиждется на том же самом суверенном контроле: Он творит все для Своей славы.
Итак, если все это в столь значительной степени зависит от суверенной власти Бога, нам следует удостовериться в надежности библейского основания для нее.
Господь говорит: «Мой совет состоится, и все, что Мне угодно, Я сделаю».
Поэтому Иов говорит: «Намерение Твое не может быть остановлено».
Его намерения простираются на все в мире, включая грех. Тем самым распятие Христа было Божьей волей, даже если это был самый большой грех, когда-либо совершенный.
«В полу бросается жребий, но все решение его – от Господа»[12].
А если Бог есть Бог, то невозможно расстроить Его план. Об этом говорит пророк Исаия:
Я Бог, и нет иного Бога, и нет подобного Мне. Я возвещаю от начала, что будет в конце, и от древних времен то, что еще не сделалось, говорю: Мой совет состоится, и все, что Мне угодно, Я сделаю (Ис. 46:9,10).
Божий замысел не может расстроиться; нет ничего, что было бы подобно Богу. Если предположить, что Божий замысел может не достигнуть результата, это означает, что в мире существует сила, превосходящая силу Бога. Значит, кто-то может противиться Его руке, когда Он определяет что-либо. Но нет «никого, кто мог бы противиться руке Его», говорит Навуходоносор:
…Которого владычество – владычество вечное и Которого царство – в роды и роды. И все, живущие на земле, ничего не значат; по воле Своей Он действует как в небесном воинстве, так и у живущих на земле; и нет никого, кто мог бы противиться руке Его и сказать Ему: «что Ты сделал?» (Дан. 4:31,32).
Вот что сказал Иов в своем окончательном исповедании, после того как Господь ответил ему из бури: «Знаю, что Ты все можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено» (Иов. 42:2). «Бог наш на небесах; творит все, что хочет».
В этом случае перед нами встает вопрос, можно ли считать зло и бедствия в этом мире также частью Божьего суверенного замысла. Иеремия, обозревая кровавую бойню в Иерусалиме после его разрушения, восклицает:
Истощились от слез глаза мои, волнуется во мне внутренность моя, изливается на землю печень моя от гибели дщери народа моего, когда дети и грудные младенцы умирают от голода среди городских улиц (Пл. 2:11).
Но когда он взирает на Бога, он не может не признать истину:
Кто это говорит: «и то бывает, чему Господь не повелел быть»? Не от уст ли Всевышнего происходит бедствие и благополучие? (Пл. 3:37,38).
Если Бог как суверенный Господь правит миром, то все зло этого мира не может не находиться под Его контролем: «Бывает ли в городе бедствие, которое не Господь попустил бы?» (Ам. 3:6).
Иов, Божий слуга, когда был поражен проказой, благочестиво сказал: «Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?» (Иов. 2:10). Он сказал это, несмотря на то что в Библии ясно написано: «И отошел сатана от лица Господня, и поразил Иова проказою лютою от подошвы ноги его по самое темя его» (Иов. 2:7). Разве Иов был прав, приписывая Богу то, что сделал сатана? Да, потому что сразу после слов Иова в Библии говорится: «Во всем этом не согрешил Иов устами своими» (Иов. 2:10).
Бог позволяет сатане причинять людям зло. Поэтому Иов прав, когда исповедует, что оно полностью вышло из руки Божьей. Если мы приписываем сатане (или грешному человеку) такую власть, которая разрушает Божий замысел, мы поступаем вопреки учению Библии.
Распятие Христа лучше всего подтверждает, что даже нравственное зло не выходит за рамки Божьего замысла. Кто в действительности станет отрицать, что Иуда, предав Христа, совершил злой поступок, с точки зрения нравственности?
Однако Петр говорит: «Сего [Иисуса], по определенному совету и предведению Божию преданного, вы взяли и, пригвоздив руками беззаконных, убили». Предательство – это грех. Но он был частью заранее определенного Божьего плана. Грех не расстраивает Его замысел и не противится Его руке.
Или же кто скажет, что презрение Ирода (Лк. 23:11), греховная выгода Пилата (Лк. 23:24), крики иудеев «Распни Его! Распни!» (Лк. 23:21) или, наконец, насмешки солдат-язычников (Лк. 23:36) не были греховными? Но Лука в Деяниях рассказывает нам о молитве святых:
Ибо по истине собрались в городе сем на Святого Сына Твоего Иисуса, помазанного Тобою, Ирод и Понтий Пилат с язычниками и народом Израильским, чтобы сделать то, чему быть предопределила рука Твоя и совет Твой (Деян. 4:27,28).
Люди восстают против Всевышнего только для того, чтобы обнаружить, что их восстание неосознанно служит исполнению чудесных замыслов Божьих. Даже грех не может разрушить цели Всевышнего. Сам Он не совершает грех. Однако Он установил, что некоторые действия в мире будут греховными. Таким образом, действия Пилата и Ирода были предопределены в Божьем замысле.
Подобным же образом, доходя до конца Нового Завета и до конца истории, описанной в Откровении Иоанна, мы обнаруживаем, что Бог контролирует всех злых царей, ведущих войну. В своей книге Иоанн описывает блудницу, восседающую на звере с десятью рогами. Блудница – это Рим, напоенный кровью святых. Зверь – это антихрист, а десять рогов – это десять царей, которые «передадут силу и власть свою зверю… [и] будут вести брань с Агнцем» (Отк. 17:13,14).
Но разве эти злые цари находятся вне Божьего контроля? Разве они расстраивают Его замысел? Едва ли. Сами того не осознавая, они исполняют Его приказание. «Потому что Бог положил им на сердце исполнить волю Его, исполнить одну волю, и отдать царство их зверю, доколе не исполнятся слова Божии» (Отк. 17:17). Никто на земле не может избежать суверенного Божьего контроля: «Сердце царя в руке Господа, как потоки вод: куда захочет, Он направляет его» (Прит. 21:1; ср.: Езд. 6:22).
Злые намерения людей не могут расстроить Божьи установления. В этом заключена суть истории падения и возвеличивания Иосифа в Египте. Братья Иосифа продали его в рабство. Жена Потифара оклеветала его, и это привело к тому, что его бросили в подземелье. Главный виночерпий фараона забыл о нем на два года. Где же был Бог, когда совершалось все это зло? Иосиф говорит об этом своим братьям: «Вот, вы умышляли против меня зло; но Бог обратил это в добро, чтобы сделать то, что теперь есть: сохранить жизнь великому числу людей» (Быт. 50:20).
Непослушание и окаменелость сердца людей приводит не к разрушению Божьего плана, а, наоборот, к его реализации.
Задумайтесь о том, что говорит Павел об огрубелости сердца: «Ибо не хочу оставить вас, братия, в неведении о тайне сей, – чтобы вы не мечтали о себе, – что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полное число язычников, и так весь Израиль спасется» (Рим. 11:25,26). Кто управляет тем ожесточением сердца, которое случилось в Израиле, так что оно имеет определенные границы, и кто, когда подойдет назначенное время, откроет путь для спасения «всему Израилю»?
Или давайте подумаем о непослушании, о котором говорит Павел в другом месте Послания к Римлянам. Он говорит язычникам о непослушании Израиля, когда тот отверг своего Мессию: «Так и они теперь непослушны для помилования вас, чтобы и сами они были помилованы» (Рим. 11:31). Когда Павел говорит о том, что непослушание Израиля дает язычникам возможность обрести благословения Евангелия, какой замысел он имеет в виду?
Это может быть только Божий замысел. Ибо, разумеется, Израиль вовсе не рассматривал свое непослушание как способ благословения язычников; и вряд ли иудеи верили, что таким окольным путем можно самим обрести милость. В таком случае, разве не доказывают слова Павла в Рим. 11:31, что Бог контролирует непослушание Израиля, направляя его именно к тому, что Он заранее определил?
Божий суверенитет над человеческими делами не допускает компромисса даже в реальности греха и зла, которые существуют в этом мире. Этот суверенитет не ограничен добрыми делами людей или радостными событиями, происходящими в природе. Ветер может успокаивать, а может и разрушать. Но в любом случае он – от Господа.
Я познал, что велик Господь, и Господь наш превыше всех богов. Господь творит все, что хочет, на небесах и на земле, на морях и во всех безднах. Возводит облака от края земли, творит молнии при дожде, изводит ветер из хранилищ Своих (Пс. 134:5–7).
В конечном счете, всякий должен прийти к единственно правильному заключению, что если на небесах есть Бог, то не существует случайного стечения обстоятельств, даже если это касается самых незначительных событий жизни. «В полу бросается жребий, но все решение его – от Господа» (Прит. 16:33). Ни одна птица «не упадет на землю без воли Отца вашего» (Мф. 10:29).
Как Бог может быть счастлив и производить бедствия одновременно?
Подумаем о том, что Он способен смотреть на мир через две линзы.
Глядя через собирающую линзу, Он печалится и гневается из-за греха и боли.
Глядя через рассеивающую линзу, Он видит зло в его связи с извечными замыслами.
Реальность схожа с мозаикой.
Сами по себе части могут быть уродливыми, но собранное из них целое – прекрасно.
Многие из нас прошли через период глубокой борьбы с учением о Божьем суверенитете. Если мы соединим свое сердце с исповедуемыми нами доктринами, они могут стать причиной эмоциональных встрясок и бессонных ночей. Это намного лучше, чем на академическом уровне забавляться теми мыслями, которые никогда не касаются нашей личной жизни. Существует, по крайней мере, возможность понять, что вслед за встряской придет время покоя и уверенности.
Так произошло со многими из нас. Так произошло и с Джонатаном Эдвардсом. Эдвардс был пастором и серьезным богословом в Новой Англии в начале XVIII в. Он был руководителем первого Великого пробуждения. Его главные богословские труды по-прежнему бросают вызов величайшим умам наших дней. Благодаря экстраординарной комбинации логики и любви он стал писателем, который до глубины души трогает своего читателя. Вновь и вновь, когда я ослабеваю и чувствую сухость в своей жизни, я снимаю с полки собрание сочинений Эдвардса, чтобы испытать волнение от одной из его проповедей.
Он описывает ту борьбу с учением о Божьем суверенитете, которую испытал сам:
С детства у меня были тысячи возражений на учение о Божьем суверенитете… Эта доктрина представала передо мной в каком-то жутком виде. Но хорошо помню то время, когда я пришел к убеждению в отношении Божьего суверенитета и более не сомневался…
Но я бы никогда не смог дать отчета в том, как или благодаря чему я пришел к такому убеждению, ничуть не предполагая ни тогда, ни спустя долгое время, что существовало некое экстраординарное действие Святого Духа; но только сейчас я увидел и мой разум понял всю справедливость и разумность этого учения. Мой разум успокоился в нем, и это положило конец всем недостаткам и возражениям.
С того дня и по сей день в моем разуме происходили чудесные перемены в отношении учения о Божьем суверенитете, так что у меня просто недоставало порой аргументов против него, в самом абсолютном смысле этого слова… Впоследствии у меня часто было не просто убеждение, а восхитительное убеждение. Учение очень часто представало в весьма приятных, радостных и светлых тонах. Я с любовью приписываю Богу такое качество, как абсолютная суверенность. Однако мое первое убеждение не было таковым[13].
Не стоит удивляться, что Джонатан Эдвардс искренно и серьезно боролся с той проблемой, которая сейчас стоит перед нами. Как мы можем на основании Его суверенности утверждать, что Бог счастлив, если большинство из того, что Бог допускает в мире, противоречит Его собственным заповедям, изложенным в Писании? Как мы можем говорить, что Бог счастлив, когда в мире столько греха и несчастья?
Эдвардс не претендовал на то, чтобы раскрыть эту тайну. Но он помогает нам найти способ избежать открытых противоречий, оставаясь верным учению Писания. Перефразируя Эдвардса, можно сказать следующее: божественный разум настолько сложен и безграничен, что у Бога есть способность смотреть на мир через две линзы. Он может смотреть через собирающую и через рассеивающую линзы.
Когда Бог взирает на неприятные события и бедствия через собирающую линзу, Он видит трагедию или грех такими, какие они есть по сути, и из-за этого Он печалится и гневается. «Ибо Я не хочу смерти умирающего, говорит Господь Бог; но обратитесь – и живите!» (Иез. 18:32).
Но когда Бог взирает на неприятные события и бедствия через рассеивающую линзу, Он видит трагедию или грех в их связи с тем, что предшествует им и что вытекает из них. Он видит их вместе со всеми связями и следствиями, которые формируют узор или мозаику, растянутую в вечность. Эта мозаика во всех своих частях – благих и злых – радует Его[14].
Бог желал распятия Своего Сына.
Он ненавидел грех и боль (сквозь собирающую линзу).
О проекте
О подписке