Человеческое сердце никогда не может родиться вполне

Если тело человека рождается раз и навсегда, то рождение человеческого сердца продолжается постоянно. Сердце рождается с каждым новым переживанием. Всё, что с нами происходит, делает нас глубже, открывает в нашем сердце новые области. Об этом чувстве благодарного принятия происходящего Патрик Кавана^[3] говорит: «Хвалите, хвалите, хвалите / То, что произошло, то, что есть». Одно из красивейших таинств в христианстве – крещение. В него входит помазание сердца новорожденного. Таинство крещения восходит к еврейской традиции, где сердце считается средоточием всех эмоций. Сердце помазывают и потому, что оно главный орган – от него зависит здоровье младенца, – и потому, что оно станет прибежищем всех его чувств. В это время молятся о том, чтобы новорожденный не запутался в лживых сетях дурных чувств, обиды, саморазрушения. Смысл прошений и в том, чтобы чувства, которые ребенку предстоит испытать в жизни, не были стеснены, чтобы они лились свободно, увлекая его душу навстречу миру и принося ему радость и покой.

На фоне бескрайнего космоса и молчаливых тайников природы человеческое лицо кажется символом близости. Именно здесь, в этом знаке человеческого присутствия, божественность творения особенно ощутима. На человеческом лице – печать творения. У каждого человека есть и другое, внутреннее лицо, мы всегда его чувствуем, но никогда не видим. Сердце – внутреннее лицо, отражающее нашу жизнь. Путь, который проходит человек, нужен, чтобы это лицо стало прекрасным. Именно в нем сосредоточена любовь. Человеческая жизнь немыслима без любви. Ведь только любовь способна пробудить в нас божественное. В любви мы растем и становимся собой. Когда мы учимся любить и позволяем другому любить нас, мы возвращаемся к истокам собственной души. Мы согреваемся и чувствуем себя под надежной защитой. Мы пребываем в полном согласии с собой, в собственном доме, по которому тосковали. Внутренний рост и чувство обретения дома – нежданный подарок, его мы получаем, когда любим. Любовь начинается с умения думать о других, с великодушного забвения себя. Именно это чувство позволяет нам расти.

Как только душа пробудилась, она устремляется на поиски, и вернуться назад мы уже не можем. Отныне мы обожжены жаждой, которая не даст нам увязнуть в трясине самодовольства и недовоплощенности. Нас подстегивает вечное. Мы презираем компромиссы и опасности – они могут преградить нам путь к вершине воплощения. Вступив на этот духовный путь, мы способны явить миру пример безграничной щедрости. Но порой легко быть щедрым по отношению к миру – отдавать, отдавать, отдавать и при этом быть скупым по отношению к себе. Если мы не научимся заботиться о себе, то потеряем душевное равновесие. Чтобы получать окружающую нас любовь, надо быть щедрым по отношению к себе. Мы можем изголодаться по любви. Можем долгие годы искать ее где-то в глуши, вдалеке от самих себя. А между тем всё это время любовь остается рядом с нами – рукой подать. Она на пороге нашей души, но мы не замечаем ее. Из-за какой-то раны дверь в сердце захлопнулась, мы не в силах отворить ее и принять любовь. Чтобы остаться способными принимать, нам надо сохранять чуткость. Александр Солженицын сказал: «Когда великий миг приходит и стучится в дверь, его первый стук бывает не громче твоего сердца – и только избранное ухо успевает его различить»^[4].

В пристрастии мира к власти и богатству заключается странный парадокс. В этом мире мы можем достичь огромных успехов, вызывать у всех восхищение, обладать несметными богатствами; у нас может быть чудесная семья, блестящая карьера, – но тем не менее мы порой ощущаем себя совсем потерянными и несчастными. Если у нас есть всё, что мир может предложить нам, но нет любви, мы беднее последнего из самых обездоленных нищих. Сердце каждого человека жаждет любви. Если наше сердце не согрето любовью, мы не узнаем подлинной радости и наслаждения. Каким бы сухим, опытным, уверенным в себе и почитаемым другими человеком вы ни были, что бы ни думали вы сами о себе или другие о вас, в глубине души вы тоскуете по любви. Всем нам – вне зависимости от того, где мы, кто мы, какие мы, какой путь прошли, – нужна любовь.

Аристотель в «Этике» посвящает несколько глав размышлениям о дружбе. Дружба, говорит он, зиждется на идее добра и красоты. Друг – тот, кто желает другому добра. Аристотель указывает на то, как сложная индивидуальность человека, его внутренний мир находят отражение и удовлетворение в деятельной дружбе и в самом обретении друга: «К другу относятся как к самому себе». Он отмечает, что созревание подлинной дружбы требует терпения: «Хотя желание дружбы возникает быстро, дружба – нет». Дружба – благо, согревающее человека, отрада его жизни: «Никто не выберет жизнь без друзей, даже в обмен на все прочие блага»^[5].

Душе от природы свойственно любить

Душа нуждается в любви не меньше, чем тело – в воздухе. Когда душа согрета любовью, она становится собой. Все возможности, которые предоставляет человеку судьба, ждут пробуждения в его душе. Мы здесь, чтобы осознать эти возможности и найти им достойное применение. Когда в нашу жизнь входит любовь, пробуждаются, расцветают и растут незамеченные измерения нашей судьбы. Возможность – тайная сердцевина времени. На первый взгляд кажется, что время – нечто мимолетное. Каждый день, грустный или прекрасный, в конце концов исчерпывает себя и гаснет. Но по сути своей время – это преображение. Время чутко к любой возможности, оно ничего не теряет и не забывает. То, что время как будто уносит навсегда, оно на самом деле преображает и водворяет в хранилище памяти. Тайна творчества – в возможности. Мартин Хайдеггер говорит об «онтологической первичности» возможности. На глубинном уровне бытия возможность одновременно рождает то, что мы называем событиями и фактами, и меняет их направление. Душа – тихий и таинственный мир вечности. Душе от природы свойственно любить. Когда мы любим и позволяем другим любить нас, мы всё ближе к царству вечности. На смену страху приходит смелость, на смену пустоте – изобилие, на смену расстояниям – близость.

Когда у вас есть anam ċara, друг души, ваша дружба не знает ран и ограничений, связанных с разлукой или расстояниями. Такая дружба живет, даже если друзей разделяют километры. Преодолев в себе поверхностное и эгоистическое, они общаются на уровне душ, поэтому разорвать их союз не так уж легко. Когда пробуждается душа, преображается и физическое пространство. Даже на расстоянии два друга могут оставаться «на одной волне» и по-прежнему ощущать течение жизни друг друга. Вместе с anam ċara мы пробуждаем вечное. В пространстве душ расстояний нет. Это хорошо иллюстрирует эпизод из фильма «Пир Бабетты»^[6], когда пожилой военный за обедом разговаривает с женщиной, которую полюбил еще в юности, но она не согласилась стать его женой. Он говорит, что, хотя с тех пор они и не виделись, она всегда была рядом с ним.

Любовь – часть нашей глубинной природы, а потому, осознанно или нет, все мы ищем любви. Часто мы утоляем эту природную жажду совсем не так, как следовало бы. Уделяя чрезмерное внимание работе, карьере, интеллектуальным поискам, мы нередко удаляемся от живого присутствия любви. Когда речь идет о работе души, наши ложные заботы могут совсем сбить нас с дороги. Чтобы найти любовь, не надо далеко ходить – надо остановиться и подождать, когда любовь найдет нас. Мало где о любви сказано такими же прекрасными словами, как в Библии, особенно в Первом послании апостола Павла к Коринфянам: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла… всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит»^[7]