Copyright © 2014 by Yale University

Originally published by Yale University Press

© Издательство Института Гайдара, 2016

* * *

Посвящается

Анастасии

Предисловие

ЭТО ОЧЕНЬ маленькая книга об очень большой теме. Я набрался смелости напрямую обратиться к этой теме, потому что Йель оказал мне честь и пригласил прочитать Стимсоновскую лекцию и я счел нужным в ответ подвести итог, настолько четко и ясно, насколько мог, двум десятилетиям размышлений о распространении демократии во всех смыслах этого слова по всему миру.

Этот опыт был не всегда приятным. В одних местах переход к демократии был духоподъемным, в других – приводил в отчаяние. Одни его последствия были благотворными. Другие таковыми явно не были. Было бы очень приятно думать, что благотворные последствия были совершенно естественными и легко предсказуемыми, а вредоносные стали неожиданностью и были вызваны целенаправленным злоупотреблением термином или концепцией или совершенно ошибочным пониманием того, что он подразумевает. Сегодня было бы очень глупо верить в такого рода вещи. В этой книге я пытаюсь показать, как отличить политическую силу этой категории, которую можно использовать в борьбе за то, чтобы создавать и пересоздавать нашу совместную жизнь, от ее крайне ограниченной способности прояснять наш политической выбор. В этой силе нет ничего иллюзорного или плохого, но она оказывается слишком критической и ограниченной в качестве основы для легитимации даже в борьбе со слабыми противниками. Эта категория не обладает достаточной когнитивной силой перед лицом потребности судить, выбирать или защищать свои суждения и выбор. Мы уже какое-то время не слишком удачно совместно судим или выбираем. Едва ли мы будем судить или выбирать лучше, пока не поймем, почему так произошло. Сколь бы мала ни была эта книга, я накопил много долгов во время работы над ней. Я хотел бы поблагодарить за великодушную помощь коллег и друзей, в особенности в последние годы в Кембридже, в Королевском колледже (в частности Стефана Элфорда) и на факультете политологии и международных отношений (больше всего Эндрю Гэмбла и Данкана Келли). Это во многом книга для Йеля, который на протяжении многих десятилетий не раз был для меня радушным и гостеприимным домом и где у меня много дорогих друзей, с некоторыми из них я дружу уже очень давно, как например с Джимом Скоттом, Иэном Шапиро и Дэвидом Бромвичем; с другими я познакомился в других местах, например с Сильвией Фаррар; а третьих встретил совсем недавно, как, например, Каруну Мантену, Брайена Гарстена, Френсиса Розенблюта и Татьяну Нейманн.

Самый большой интеллектуальный долг, связанный с этой книгой, восходит к очень далеким временам и прежде всего к тем людям, у которых я учился (в особенности к Мозесу Финли) или с кем интенсивно размышлял и преподавал в течение долгого времени, в особенности с несравненным Иштваном Хонтом (трагически ушедшим от нас навсегда), Рэймондом Гойссом и, еще раньше, с Квентином Скиннером. Я также многим обязан тем, кто разделяет мой интерес к судьбам демократии, в частности Судипте Кавираджу, Сунилу Хилнани, Адаму Пшеворскому, Ричарду Бурку, Такаши Като, Такамото Ханцаве и покойным Каниши Фукуде и Гильермо О’Доннеллу. Больше всего из-за моей книги, как всегда, страдали мои дочери, и они должны сами оценить страдания и простить меня, если смогут. Иэну Шапиро я благодарен за его неиссякаемое гостеприимство, возможность прочитать эти самые лекции, за не одно счастливое пребывание в Йеле и множество замечательных бесед из вечера в вечер.

Больше всего я обязан завершением этой книги Анастасии Пилявской, придавшей мне воли и сил закончить ее в очень сжатые сроки и сделавшей все возможное, чтобы устранить из книги всевозможные недостатки, за большинство из которых я упрямо цеплялся. Я горячо надеюсь, что ее мужество, интеллектуальная смелость, прозорливость, жажда справедливости и необыкновенная энергия придут на помощь мне еще не раз.

Я благодарен за поддержку и помощь Yale University Press, в особенности Уильяму Фрахту и Джайе Чаттерджи, Кейт Девис за тактичную редактуру и за два вдумчивых и критических отзыва, которые издательство заказало своим экспертам. В одном указывалось, что мне следует написать вместо этого более полный и более продуманный разбор очень большой темы, к которой я здесь обращаюсь. Я решил не делать этого, потому что это сбило бы фокус и ослабило воздействие той идеи, которую я здесь пытаюсь донести. Второй отзыв, продемонстрировавший глубокое понимание ее духа, включал продуманные критические замечания политического характера и заставил меня развить и углубить мою мысль. Я еще какое-то время буду обдумывать свой ответ на него.

Предисловие к русскому изданию

ЭТА книга была адресована в первую очередь привилегированной американской аудитории, что без труда заметит внимательный читатель. Ее содержание, однако, не предназначено для какого-то конкретного круга читателей. Книга рассчитана на всех тех, кто задумывается об опасностях, присущих политике, и о спектре возможностей, которые она предлагает в любой точке мира. Цель этой работы – показать, как идея демократии касается и не касается этих опасностей и возможностей. Я хочу обратить внимание читателей на то, какой уникальной силой обладает демократия в языке мировой политики, и на колоссальную неясность того, что она позволяет нам выразить. Эти две черты демократии тесно взаимосвязаны. То, что дало демократии такую политическую силу в современном политическом понимании и конфликтах, также делает ее уникальной по своей коварности категорией для суждений о политике, независимо от места и времени.

Когда-то демократией называлась конкретная форма политического устройства. Сегодня ясность и определенность этого обозначения утеряны; вместо этого под демократией стали понимать основы для претензий на власть – оправданной, но без «Божией благодати» – в любой стране мира. Претензия на право править сегодня предопределяет стабильность любого значимого общества, особенно такого, где жизнь формируется аппаратом государства на подконтрольной ему территории.

В любом современном обществе значимость и восприятие демократии зависят от истории его страны и от языка, на котором эта история была описана и дошла до нас. Очевидно, что в России, Соединенных Штатах и Соединенном Королевстве демократии придают различную значимость и по-разному ее воспринимают. В мятежном 1917 году в России демократия была для многих синонимом не стабильности повседневной жизни, а анархии и хаоса. Когда большевики взяли власть, которая просто валялась под ногами в том роковом октябре, это было сделано от имени народа, но явно не самим народом. Правящая партия с ее демократическим централизмом имела достаточно очевидный центр, но не давала слова народу, от имени которого правила. Она не испытывала большого уважения к этому народу и еще меньше доверяла его политическим суждениям.

Те, кто сегодня пришел к власти на смену этой партии, выказывают не больше уверенности в политических суждениях своего народа; однако их власть основана на регулярном выражении народом своих предпочтений, которым, впрочем, не позволяют заходить слишком далеко. Делая это, власть предержащие платят свою дань силе демократии как политической категории. Эта дань более показательна с точки зрения глобальной истории политического языка, чем с точки зрения достоинств или беспардонности его применения к правительству России или любой другой страны. Демократия – неподходящее слово для описания какого-либо политического устройства, поскольку оно слишком метафоричное и чересчур льстивое, чтобы отражать практические качества любого правительства; в самой категории демократии нет ничего такого, что сможет гарантировать или оздоровить работу любого реального правительства.

Хорошим или плохим правительство делают его действия или бездействие. Из текста конституций или из формальных процедур, посредством которых правительства набирают свой персонал или избавляются от него, невозможно узнать о личной безопасности и свободе граждан, преуспевании или бедствовании любого сообщества. Как бы ни обстояли дела в те эпохи, когда люди занимались лишь охотой и собирательством, современным обществам нужны правительства. Как бы незаменимы ни были правительства, все они несовершенны, но одни явно менее совершенны, чем другие. Хорошими или плохими конкретные правительства делает не то, как они приобрели свою власть. Таковыми их делает только то, как они этой властью пользуются и что такое использование означает для личной безопасности и благополучия каждого гражданина их страны. И это может иметь лишь отдаленное отношение к обстоятельствам, при которых нынешние правители оказались у власти.

Таким образом, в любой стране мира граждане отчетливее увидят свою политическую судьбу, если сосредоточатся на том, как правительства влияют на их собственную жизнь, и не будут пытаться интерпретировать это влияние через категорию демократии. Идеологическая мощь этой категории неслучайна, но она отвлекает внимание сегодняшнего мира, когда общество пытается разобраться в своих политических трудностях и понять, как лучше с ними справиться. Эта книга – попытка объяснить эту мощь и помочь всем читателям противостоять отвлекающему воздействию этой мощи. Я надеюсь, что эта книга – для России в той же мере, что и для любой другой страны мира.

Лондон, 19 июня 2015