– Наш Сэм был хороший мальчик, – прошептал мой собеседник через минуту и трижды хлопнул ладонью по столу, словно говоря: “Баста!” – Выпьешь еще, парень? – Он показал взглядом на мой полупустой стакан.
– Двадцать один. – Новый возраст был мне еще непривычен. – Ну вот, а нашему Билли теперь было бы двадцать три, а Сэму как раз исполнилось бы двадцать два.
Отец надел свою самую красивую парадную форму, отутюженную и сверкающую наградами. Папа был печальнее всех. Это потому, объяснила мама Бруно, что отец поссорился с бабушкой и они так и не помирились до ее смерти.
Прости, Шмуэль. Я должен был сразу предложить тебе курицу. Ты голоден? – Спрашивать меня об этом – пустая трата времени. – Шмуэль никогда не встречался с Гретель, тем не менее в сарказме он кое-что смыслил.
Ладно, пусть каждый думает что хочет, а другой уважает его точку зрения, – предложил Бруно, которому вовсе не улыбалось поссориться с новым другом при первом же знакомстве.
Пересекая прихожую, Бруно услышал, как мама поблагодарила старика, и обрадовался: ведь ясно же, что если бы Павел вовремя не подоспел, он, Бруно, истек бы кровью и умер. Но затем он услыхал кое-что еще – фразу, которой мама закончила разговор с кухонным слугой, провозгласившим себя врачом.– Если комендант спросит, скажем, что рану обработала я. Бруно подумал, что это ужасно некрасиво с маминой стороны – приписывать себе чужие заслуги
– Я врач. Бруно в изумлении уставился на него. Что-то тут не складывалось.– Но вы прислуживаете за столом, – медленно произнес он. – И чистите овощи. Как вы можете быть врачом? – Молодой человек, – сказал Павел (и Бруно оценил его деликатность: он назвал его «молодым человеком», а не «большим человеком», как лейтенант Котлер), – я действительно врач. Если кто-то по ночам смотрит на небо, это еще не значит, что мы имеем дело с астрономом.