Цитаты из книг автора «Джон Бергер»

Например, вся концепция Национального культурного наследия эксплуатирует авторитет искусства для того, чтобы прославлять существующую социальную систему и ее ценности.

Благодаря камере не зритель приходит к картине, а картина приходит к зрителю. В этом путешествии значение картины меняется.

Портрет Сары Сиддонс кисти Гейнсборо – это не гламур, потому что она не представлена здесь как вызывающая зависть, а потому счастливая. Ее можно увидеть как богатую, красивую, талантливую, успешную женщину. Но это ее личные качества, и они именно так и понимаются. То, чем она является, не зависит полностью от других, жаждущих быть такой, как она. Она не является созданием чужой зависти, в отличие от, например, Мэрилин Монро, как она предстает у Энди Уорхола.

На самом деле реклама поняла традицию масляной живописи лучше, чем большинство искусствоведов. Уловив подразумеваемые масляной живописью отношения между произведением искусства и его зрителем-владельцем, реклама при их посредстве пытается убедить зрителя-покупателя и польстить ему.

Посетители музеев и галерей нередко бывают подавлены количеством выставленных там работ – и собственной постыдной, как им кажется, неспособностью сосредоточиться больше чем на двух-трех картинах. В действительности это вполне нормальная реакция. История искусства так и не смогла разобраться, в каких отношениях находятся выдающиеся творения европейской традиции и ее среднестатистический продукт. Отсылка к гениальности сама по себе не является удовлетворительным ответом. Эта неразбериха, разумеется, сохраняется и на стенах картинных галерей. Шедевры окружены здесь третьестепенными полотнами; в таком расположении нет ни понимания, ни, тем более, объяснения фундаментальной разницы между ними.

Идеал был разбит. Но его практически нечем было заменить, кроме «реализма» проститутки, ставшей самым характерным женским образом для авангарда начала XX века (Тулуз-Лотрек, Пикассо, Руо, немецкие экспрессионисты и т. д.) В академической же живописи традиция продолжала свое существование.

Вы изображаете обнаженную женщину, потому что вам нравится смотреть на нее, вы даете ей в руку зеркало и называете картину «Земное тщеславие», таким образом порицая женщину, наготу которой вы изобразили ради собственного удовольствия. Реальная функция зеркала была иной. Оно было нужно для того, чтобы женщина сама санкционировала отношение к себе как – главным образом и в первую очередь – к зрелищу.

Значение оригинала теперь заключается не в том, что он, один-единственный, говорит, а в том, чем он, один-единственный, является. Как его уникальное существование оценивается и определяется современной культурой? Он воспринимается как объект, ценность которого определяется его редкостью. Эта ценность утверждается и измеряется теми ценами, которые предлагают за него на рынке. Но поскольку это все-таки «произведение искусства» (а принято считать, что искусство выше торговли), то утверждают, что его рыночная цена является отражением его духовной ценности. Однако духовная ценность объекта (отдельно от его смыслового посыла или назидания, в нем заключенного) может быть объяснена лишь в понятиях магии или религии. А поскольку ни то ни другое в современном обществе не является живой силой, то «произведение искусства» оказывается окружено атмосферой почитания, сравнимого с религиозным. Произведения искусства обсуждаются и преподносятся так, словно это святые реликвии – первые и важнейшие свидетельства их собственной долговечности. Прошлое, в котором они были созданы, изучается для того, чтобы дать объяснение этой долговечности. Они объявляются искусством в том случае, если их происхождение оказывается подтвержденным.

Стремление вызывать зависть – вот что лежит в основе гламура. И реклама – это производство гламура.

страхи настоящего ведут к искажению прошлого.