Глава 4

Несмотря на усталость, обволакивающую каждую клеточку тела, Элайн Мелтон добралась до кафе, украдкой зевая, прикрывая рот книгой, в которой так не прочла ни строчки в дороге. Буквы то и дело размывались перед глазами, а мозг не желал сосредотачиваться на смысле, отвлекаясь на воспроизведение в памяти вчерашней ночи.

Сказанные неизвестной ведьмой слова, словно грозовая туча, висели над головой, обрекая девушку взять на себя нежеланную ответственность, вынуждая переживать о вероятной непосильности задачи. Возможно, стоило все рассказать тетушкам, они бы точно знали, что делать с заветным флаконом, распорядились по уму, но при мысли об этом нутро начинало протестовать, не желая выпускать из рук возникшую тайну.

Сейчас Элайн сидела за рабочим столом, подперев щеку ладонью, наслаждаясь тишиной, вдыхая привычный уютный запах пыли, раскрытая книга лежала нетронутая прямо перед ней. Взгляд ведьмы прошелся по предложениям на бледно-коричневой странице сборника старинных рассказов «В темноте пасутся козы» и тут же, не найдя, за что зацепиться, плавно покатился по поверхностям кресел с деревянными подлокотниками и обивкой цвета бордо, каплям влаги, сгрудившимся на листьях растений, уплывая за пределы кафе через окно на лениво снующих редких потенциальных посетителей.

Молодая хозяйка вспомнила об Андраше, раздумывая, когда же тот наконец познакомит ее со своим загадочным другом, когда вдруг ощутила некую вибрацию, будто зов со стороны коробки, в которой покоилась инкунабула. Нестерпимо захотелось вновь взять ее в руки, взглянуть на древо в попытках разгадать таившиеся в книге секреты. Магия в ней взывала к ведьмовскому естеству, но Элайн усилием воли подавила свои желания, зная, что кроме как взбудораженными нервами, а впоследствии недосыпом, который и без того явился сегодня ночью, ничем более не закончатся.

С легким раздражением она шикнула на книгу, заставляя себя вновь уткнуться в навевающие скуку рассказы, хотя сейчас, пока посетителей еще нет, такие тексты были весьма полезны, являясь лучшей, а главное, безвредной пилюлей от бессонницы.

Веки смыкались, едва слышно тикали часы, сознание плавно погружалось в пространство без времени. Элайн так явно ощущала каждую клеточку своего тела, будто и не засыпала вовсе, лишь на миг прикрыла глаза. Ход витиеватых изящных стрелок перестал быть слышимым, оставляя вокруг себя лишь густую темноту.

Понемногу в груди нарастала тревога, ведь это состояние больше напоминало транс, в который порой погружались ведьмы, чтобы увидеть прошлое или будущее, в зависимости от желаний и способностей, которых, как знала девушка, у нее никогда не было. Ей казалось, что она вцепилась в подлокотники, но проверить, так ли это, не представлялось возможным, голова не слушалась, совершенно не желая поворачиваться или открывать глаза. Сквозь смеженные веки промелькнул свет, будто кто-то поднес свечу слишком близко, в этот момент девушка почувствовала чьи-то холодные пальцы, сжавшие подбородок. Они зафиксировали ее лицо в одном положении и удерживали, пока вторая рука, от которой во что бы то ни стало хотелось увернуться, насильно размыкала сжавшиеся веки.

Ощутив давление на глазные яблоки, молодая ведьма все же поддалась, на мгновение свет ослепил, но когда жжение прошло, она увидела перед собой силуэты множества людей в белых одеяниях, напоминающие альбу^[5]. Неизвестные смотрели на девушку вопросительно или, скорее, даже ожидая вместо явного ответа какого-то определенного действия, на их лицах читалось смятение, заинтригованность, усталость и толика страха.

Сердце отбивало бешеный ритм, дыхание тоже участилось, но ему что-то мешало, как если бы во рту находился посторонний влажный от слюны предмет. Элайн пыталась что-то сказать, да тщетно, язык дотронулся до столь отвратительной грязной тряпки, что тошнота скользким комом поднялась к горлу. Порывисто вдыхая носом спертый воздух в попытках успокоиться, Элайн старалась мыслить последовательно и рационально. Может быть, она заснула, а в кафе проникли воры? Или она все еще сидит перед рабочим столом, облокотившись и опустив голову на руки, а страшный сон вот-вот закончится?

Где-то за спиной у ближайшего силуэта в длинной белоснежной альбе загорелись другие свечи, вынужденные без малейшего глотка свежего воздуха щедро одаривать своими ядовитыми парами, плавиться, оставляя горячие слезы литься по напольному канделябру. Они плачут обо мне. Вдруг раздался в голове голос, напоминающий ее собственный.

Последняя ведьма из рода Мелтон отчетливо осознала, что это не ее мысли, не ее тело, лишь одно из до ужаса реальных сновидений, преследовавших девушку, сколько та себя помнила. Мгновенная боль пронзила левое запястье, зубы сжали ткань, а из гортани рвалось истеричное мычание, будто девушка, в чьем теле сейчас находилась Элайн, знала, что последует дальше. Взгляд опустился туда, где боль уже отступила, к накрепко привязанным ремнями рукам, на которых не осталось чистой кожи без синяков и струпьев. Кто-то вливал в тонкие прячущиеся вены кобальтовую жидкость, пока тело незнакомки продолжало оказывать сопротивление, несмотря на агонию самоистязания.

Элайн взывала к девушке, предпринимая бесполезные попытки ее успокоить, когда голова дернулась вперед и вывернула руки настолько, что стало видно, как ноги с обломанными отросшими ногтями погружают в емкость с водой, а некогда светлая туника до пят стала изношенным пепельно-серым рваньем.

Со всех сторон полился шепот, ангелоподобные фигуры образовали круг, возведя руки к потолку, покачиваясь и подпрыгивая в только им известном танце. На голову девушке некто опустил тяжелую шляпу, накрепко привязывая к голове тонким ремешком, больно впивавшимся в нежную кожу под подбородком. Смесь животного страха, боли, отчаяния и мольбы бурей клокотала в груди, терпеть это было невыносимо.

Элайн взмолилась, чтобы все оказалось сном, как никогда, хотелось проснуться окруженной привычными, такими любимыми вещами и больше никогда не засыпать. Шепот неизвестных отскакивал от стен, становясь громче, наращивая темп, и в одно мгновение затих, когда по телу словно прошел ток, заставляя его дергаться в конвульсиях, извиваться под натиском электрических импульсов, а терзаемый разум в муках медленно умирал.

Элайн вздрогнула, осознавая, что кричит и никак не может остановиться, когда сознание вернулось в родную плоть, сидящую там, где была оставлена. По щекам лились обжигающие слезы, скатываясь в уголки губ, пощипывая их. Ведьма схватилась за горло, судорожно перебегая дрожащими пальцами вверх, по лицу и длинным темным волосам, проверяя, нет ли злосчастной шляпы.

Реальность постепенно приобрела знакомые краски и звуки, успокаивая девушку, та вздрогнула всем телом снова, когда вдруг раздался громоподобный стук в дверь, сопровождаемый звучным, как иерихонская труба, криком:

– Элайн!!!! Э-ла-айн, ты там???!!

Молодая хозяйка соскочила со стула, чуть его не опрокинув, ринулась к красной деревянной двери, рывком отворяя ее. Встревоженные лица Джиневры и Мишель говорили о том, что женщины пытаются попасть в кафе уже какое-то время, и, вероятно, они слышали ее крик, усиливший их беспокойство.

Рыжеволосая младшая сестра пронеслась мимо, качнув пышным бюстом, поддерживаемым жестким корсетом откровенного рубиново-красного платья с открытыми плечами, гневно озираясь. При каждом движении головы черная шляпка покачивалась, норовя скатиться с идеально закрученных локонов.

– Мы слышали крик, ты в порядке?

Ярко накрашенные алые губы Джи сжались в тонкую ниточку. Мишель, не сводя холодного изучающего взгляда с племянницы, проследовала за сестрой, подождав, когда Элайн закроет дверь, и встала подле Джиневры, складывая руки у живота.

Одежда тетушек, как всегда, была подобрана как нельзя подходяще их характеру. Смелая и ослепительная Джи с дерзким вырезом, прикрытым ажурными вставками, а также шелковым чокером, обнимающим нежную шею, резко контрастировала со спокойной, умиротворяющей Мишель, которая сейчас была облачена в темно-синее платье со светлыми рюшами по краю лифа и корсета, плавно стекающими кисейными рукавами. Завершали образ тети шляпа, брошь, серьги и ожерелье с лазуритом, подобранные в тон.

– Да, простите, что так долго не открывала. Разморило на солнце, а в прохладе кафе задремала и чуть не упала со стула, – беспечно отмахнулась Элайн, заставив себя выдавить улыбку, старательно не замечая недоверчивых взглядов, заинтригованная внезапным появлением женщин.

– Ты уверена, что все хорошо, дорогая? Выглядишь уставшей.

Мишель сощурилась, взяв девушку за руку и нежно сжав в знак поддержки. Ее взгляд говорил: «Ты можешь поведать нам все». Так и было, молодая ведьма не сомневалась в этом, но не хотела становиться объектом для изучения и ясновидения своих одаренных родственников. Подкорки мозга коснулась незримая рука, вызывая зуд, посылаемый инкунабулой, словно кричащей, чтобы о ней не забыли, отчего Элайн вскинула брови, тут же направившись в угол комнаты.

– О, все забываю вам сказать, это прислали по ошибке. Не знаю, что за книга, но на ней явные магические чары.

Не желая больше касаться «говорящего» фолианта, ведьма лишь указала рукой на раскрытую коробку. С плохо скрываемым сомнением Мишель взглянула на дно, но не решилась коснуться книги, вероятно, сразу почувствовав силу наложенных чар.

– Как ты поняла, что в ней есть магия, дитя? – исследовав взглядом реакцию старшей сестры, а после и лицо Элайн, спросила Джиневра.

– Воздух становится будто заряженным. Когда я взяла фолиант в руки, почувствовала, как все вокруг начало медленно двигаться, поглощая мое естество.

Ни мускулом не выдав, что слова племянницы хоть как-то задели, Мишель закрыла пыльную коробку, собираясь забрать ее с собой.

– Может, вам удастся найти хозяина, если сможете перевести ее. На книге странные символы, и это дерево…

– Дерево? – оживилась Джиневра, наблюдая как Мишель аккуратно несет коробку к выходу, ставит ее на рабочий стол и оборачивается. Элайн кивнула в подтверждение собственных слов, смотря по очереди на переглядывающихся тетушек.

– Язык не был тебе знаком?

– Да. Это не французский, не венгерский и даже не латынь. Никогда не видела ничего подобного. Надеюсь, вы сможете разобраться и рассказать мне, о чем идет речь.

– Конечно, милая. – С ласковой улыбкой Джи погладила племянницу по плечу, легонько подталкивая ее вперед.

– Что-то случилось? Почему вы вдруг приехали? Я не ждала вас сегодня.

Элайн стряхнула пыль с юбки, предлагая теткам присесть в удобные кресла, от чего те вежливо отказались, оставшись на ногах.

– Мы пришли сообщить, что полиция забрала тело, вернее, то, что от него осталось. Бедняжка! Что за мерзавец позволил взвалить на себя роль вершителя судеб!

Кулаки рыжеволосой ведьмы сжались, а завитые локоны подпрыгнули в такт взвинченному настроению хозяйки.

– Они хотят поговорить и с тобой, ведь ты последняя, кто видел ее живой, – дополнила Мишель, мягко улыбнувшись одними уголками губ, вновь взяв в руки картонную тару с сокровенным таинством.

– Ах да, и еще. Приходил мужчина, он как-то связан с Орденом католической церкви, видимо, посыльный. По понятным причинам он тоже желал обсудить смерть несчастной женщины. Мы просили его зайти завтра, чтобы тебе не пришлось рассказывать дважды одно и то же, но он настаивал. Видимо, дело действительно серьезное, иначе не стал бы джентльмен напрашиваться на встречу с тобой после рабочего дня.

Элайн с минуту обдумывала сказанное, естественно, взволновавшее ее достаточно сильно, особенно после пугающего и столь реального сна, явно не сулящего ничего хорошего. Страх еще не потерял свою силу, будучи свежим, будто порез от ножа для писем, который вскрывали вновь и вновь то ли по глупости, то ли по неосторожности.

– Я буду готова к его приезду. Спасибо, что дали знать.

Женщины расцеловали племянницу в обе щеки, пообещав к ее приходу заварить наивкуснейший чай с лепестками роз и календулы, а Элайн погрузилась в объятия теплой обивки кресла, сильно сжимая зубы и подол верхней юбки, стараясь покорить все негативные эмоции, взбунтовавшиеся внутри нее. Осталось лишь дождаться вечера, скоро все закончится.