Глава 2

Марцали – маленький зеленый городок со множеством посадок, полей, парком в самом центре, огороженным аккуратным забором, со скамьями на двоих и высокими одинокими деревьями.

Элайн жила в этом скромном месте всю свою жизнь, но даже теперь, когда минуло девятнадцать лет размеренной обыденности, она всегда могла найти повод для вдохновения в новом дне. Будь то пение птиц, сопровождающее тебя, куда бы ты ни пошел, мерцание поверхности реки, растянувшейся вдоль всего Марцали, или же виды на прелестную архитектуру домов и лавок из окна железнодорожной вагонетки, развозящей людей по делам.

Жители городка напоминали копошащийся трудолюбивый рой пчел, в котором нет места пустой суете, лишь будням, наполненным трудом, по`том и уставшими улыбками незнакомцев.

Семейное кафе, где работали Элайн и ее тетушки, находилось в паре остановок от дома, и если бы девушка не спешила, непременно прошлась бы пешком, созерцая силу природы вокруг. Всю дорогу она сетовала на то, что не убедилась, дома ли Джиневра и Мишель, пока не вспомнила их вчерашнее наставление открыть кафе самостоятельно, ведь женщинам предстояло закупить необходимое для домашних ритуалов, а также собрать ингредиенты в ближайшем лесу. Скорее всего, они отправились туда задолго до пробуждения Элайн.

Небольшое здание на углу улиц, причудливой формы, напоминающей треугольник, со стеклянными витринами и аркой, увитой кампсисом, приветственно распахнуло свои объятия, как только ключ был повернут в замочной скважине входной двери. В такое время посетители были редкостью, учитывая, что постоянные гости этого необычного кафе – в основном дети и пожилые люди, предпочитающие нежиться в кроватях подольше.

Элайн неторопливо освежила скатерти на двух круглых столиках, полила цветы в горшках на подоконниках близ витрин, обмела пыль с диванов, кресел и книжных шкафов. Только после проделанной работы девушка смахнула со лба бисеринку пота, переворачивая табличку с надписью «Открыто».

В чем же заключалась необычность заведения? В кафе приходили не столько насладиться густым кофе, травяным чаем, маковым пудингом или сливовым пирогом и не только заказать посреди рабочего дня стопочку домашнего ликера, ингредиенты для создания которого заботливо собирались в саду тетушек, и потягивать ее в свое удовольствие в полной тишине, сколько послушать живую книгу. Да, вы не ошиблись – дабы не только наполнить желудок, но и напитать мозг, совсем не обязательно брать одну из многочисленных книг, достаточно лишь приятно провести время, беседуя с хозяйками, в красках описывающими сюжет любой истории, какую только можете сыскать на полках.

Еще раз обведя взглядом чистую лавку, Элайн Мелтон прошлась вдоль книжных шкафов, стоящих поперек комнаты рядами, дотрагиваясь кончиками пальцев до корешков книг. Этот ежедневный ритуал помогал вспомнить истории, ревностно хранимые на пыльных страницах фолиантов. В конце комнаты, на угловом узком столике, стояла коробка, которой еще вчера здесь не было.

Девушка догадывалась, что, скорее всего, тети привезли новые книги, доставляемые из разных частей городка. Тома разных толщины, размера и степени потрепанности не только заказывались знакомым, имеющим возможность побывать в иных уголках мира, но и были подарены людьми, которым их старые книги попросту надоели. Коробка оказалась доверху наполнена романами, на первый взгляд во вполне приличных состояниях. Предвкушение новых путешествий, исходившее от Элайн, можно было фактически резать ножом.

Перебирая твердые фолианты, девушка пролистывала по паре страниц каждой книги, наслаждаясь запахом старины. Судя по минималистичным карикатурам на обложках, кафе получило рассказы о любви, рыцарях, заморских чудовищах, очередную Библию, коих скопилась уже целая стопка. На самом дне лежала антикварная инкунабула^[1], единственная в мягком переплете, сделанная из такой тонкой и гладкой кожи, что коснуться было страшно.

Закусив нижнюю губу, инстинктивно подняв костяшку указательного пальца правой руки ко рту, как всегда делала, когда сомнения одолевали молодую хозяйку, она внимательно рассматривала книгу. Лишь в самом центре кожаной обложки был выжжен знак, напоминающий пару квадратов, расположенных один поверх другого, внутри образовавшегося ромба были изображены песочные часы, позади которых в обе стороны смотрели две косы. Элайн ранее никогда не доводилось видеть подобное, но она знала, с такими косами в руках часто изображают смерть в небиблейских трактатах.

Девушкой она являлась религиозной и не знала, имеет ли право касаться, вполне возможно, дьявольской инкунабулы, не предаст ли Бога, дотронувшись теми руками, что минуту назад держали Священное Писание.

Убедившись в непоколебимости своей веры, подкрепленной недюжинным любопытством, Элайн несмело протянула руку к тому на дне коробки, пальцы тут же начало покалывать невидимыми иглами. Дернувшись от ощущения и на миг замешкавшись, остановилась, не решаясь. Покалывания стали перемежаться с подрагиванием воздуха, отчего создавалось ощущение нереальности происходящего, попросту очередного сновидения. На выдохе девушка вслух подумала:

– Это… Магия? На книгу наложены чары?

С магическими явлениями и артефактами Элайн практически не сталкивалась, несмотря на деятельность сестер ее матери, а также на то, что по своему роду она происходила из ведьм. Родители девушки были прагматичными людьми, осознанно воспитывающими дочерей по своему образу и подобию, однако использовать способности не запрещали, но лишь с наступлением четырнадцатилетнего возраста, в целях безопасности как самих детей, так и окружающих.

Джиневра и Мишель, напротив, пытались подтолкнуть Элайн и Зоэ к пробуждению наследственного дара, чтобы в случае чего те сумели себя защитить. Молчаливое противостояние чете Мелтон выливалось в подбрасывание интригующих пытливые детские умы магических книг, перевязанных бечевкой заговоренных куриных лапок со смесью сухоцветов и других подобных вещей.

Из одной такой книги девочки еще в семь лет узнали, что ведьмы бывают разные, и то, что небылицы об исключительно злых представительницах их рода – лишь сказки, призванные пугать человеческих детишек. Никто не рождается плохим, а становится им вследствие собственного выбора. В последующем Элайн, благодаря Библии, укрепила это знание, дополнив его тем, что ни одно живое существо, по сути своей, не является чистым добром или злом, хоть каждое и рождено во грехе, в нем же и умрет. Священные трактаты учат принимать столь сильное слияние черного и белого в душе любого, но всегда помнить: любить или ненавидеть ближнего – выбор самой личности.

К сожалению, некоторые не всегда следуют добрым помыслам, хоть и живут в ежечасно развивающемся мире. В школе сестер часто дразнили не только простые смертные. Не забывали выказывать пренебрежение к ним и существа, считающие себя куда выше остальных. Элайн оставалось жалеть их сердца, черствые с нежного возраста, позволяющие им насмехаться над слабыми представителями рас.

Вампиры, оборотни, ведьмы, бесы, горгульи, нимфы, сирены – те, кто усилием воли и контролем может сохранять антропоморфное состояние – давно смешались с людьми, сосуществуя в согласии, однако даже по прошествии столетий так и не достигли идеального взаимопонимания.

Возможно, именно поэтому Элайн разделяла мнение родителей, беспрекословно притворяясь обычным человеческим ребенком, желая убедить в этом не только их, но и саму себя. К тому же, когда Зоэ втайне от Гарри и Манон всеми силами пыталась пробудить свой дар, подстрекая сестру разделить с ней этот опыт, выяснилось, что магия Элайн крепко спит, не желая показываться на свет.

Как ни старалась девочка следовать за сестрой во всем, стремясь хотя бы иметь представление, какая стихия ей благоволит, тело оставалось глухо к экспериментам. После пропажи Зоэ Элайн продолжала попытки, надеясь, что эти силы помогли бы ей призвать сестру. Та обязательно почувствовала бы, узнала о блуждающем по венам младшей сестры даре и тотчас вернулась домой, желая во что бы то ни стало посоревноваться, убеждая всех в собственном превосходстве. Такой уж была Зоэ, мечтающей удивлять и удивляться, выделяться на фоне других, жаждущей иметь все возможные блага и, конечно, разделить их с любимой сестрой.

Младшая Мелтон поджигала свои туфли, надеясь покорить самую опасную из стихий. С разбегу прыгала со скалы, лишь бы воспарить, быть ближе к воздуху и Богу, а когда пластом падала в воду, позволяла течению нести ее, сливаясь с духом природы и реки. Зарывалась по шею в землю в попытках нащупать незримую связь с сильнейшей из приземленных стихий. За каждый такой эксперимент она неизменно получала оплеуху от Миши и Джи, в конце концов, отчаявшись, приняла факт отсутствия своего таланта. Девушка чувствовала присутствие магии, прямо как сейчас, почти коснувшись инкунабулы, но это все, на что она была способна.

Игнорируя дребезжащее вокруг окружение, Элайн все-таки взяла в руки манускрипт. Материал обложки при ближайшем рассмотрении казался почти прозрачным и таким бархатным, будто созданным из человеческой кожи молодой девы. На тонких страницах пером было выведено множество слов на незнакомом языке, не похожем даже на латынь, сопровождаемых подробными иллюстрациями частей тел существ, срезов растений, символов, знаков. Могли ли по чистой случайности попасть в кафе чьи-то личные заметки трудов по алхимии? Может быть, хозяин еще вернется за ними, когда заметит их пропажу, или тетушки смогут это перевести, тогда какой-нибудь знак подскажет, где искать автора.

Пролистнув еще несколько страниц, Элайн вновь ощутила сильное покалывание, на этот раз не только в пальцах, но и во всем теле, когда перед ее глазами предстало ветвистое древо, занимавшее страницу целиком. Ветви внутри дерева были завиты причудливыми дугами, как бы обнимая витиеватые округлые рамки, внутри которых находились природные элементы. Девушка сразу узнала четыре основные стихии: пламя – огонь, волны – вода, три спирали – воздух, горы – земля. Однако они были не единственными, остальных Элайн попросту не понимала: светлый круг, внутри которого лучи направлялись от центра к краю, алая капля, глаз с круглым зрачком, узорчатый лист растения, круг со звездами и еще один, совершенно черный, без каких-либо намеков на значение.

Пребывая в некоем трансе, девушка водила пальцем по ветвям древа, нарисованным чернилами, завороженно разглядывая неведомые знаки. Реальность вокруг продолжала подрагивать с такой силой, что закружилась голова, а уши заложило, но отвести взгляд от загадочного манускрипта не получалось. Элайн вдруг явно ощутила чьи-то цепкие пальцы, сжавшие ее плечо, реальность вмиг прекратила дрожать, возвращая привычные звуки.

– Элайн! Элааа-айн! Вот почему опасно работать с книгами – рано или поздно вымышленная реальность становится милее!

Старик рассмеялся собственной шутке, между тем воздух из его легких напоминал треск поленьев в камине, и тот сразу же закашлялся, прикрывая рот платком. Элайн вздрогнула, полностью приходя в себя, бросив книгу обратно на дно коробки, подхватила мужчину под руку, чтобы помочь ему дойти до мягкого кресла.

– Ну что вы, Андраш, вот так, хорошо, осторожно. Простите, что заставила искать меня.

Звук его трости гулко отдавался при каждом шаге, но даже в таком неудобном положении старый джентльмен махнул рукой, отмахиваясь от слов девушки как от назойливой блохи.

– Не переживай обо мне, дитя. Что, настолько интересная книга попалась?

– Что?

Усаживая Андраша в его любимое кресло у окна, Элайн повернула голову в сторону оставшейся на столе коробки, словно ожидала, что манускрипт выпрыгнет из нее.

– Говорю…

– Ничего особенного, я просто задумалась, – перебила его молодая хозяйка в надежде сменить тему.

– Ты… Какая-то странная сегодня. У тебя и твоих теток все в порядке?

Мистер Андраш Галь – завсегдатай семейного кафе, одновременно являющийся старым приятелем Мишель, он всегда с добром относился к Элайн, когда та была еще малышкой, и с тех пор девушка смело считала его и своим другом. Ей также всегда казалось, что он захаживает не столько ради историй и вкусного кофе, сколько из-за нежной любви к сестре Гатинэ, которая не спешила разделять эти чувства.

Издалека старый джентльмен был похож на таракана, чье тело вследствие давней травмы ноги стало изогнутым знаком вопроса, а тонкие длинные усы плавно покачивались из стороны в сторону при движении. При этом весьма нелицеприятном для мужчины сравнении одевался он всегда прилично, если не сказать элегантно, трость и цилиндр неизменно сопровождали каждый его визит.

– Правда, все хорошо, не волнуйтесь. Вы сегодня рано, – предприняла она еще одну попытку сменить тему. На этот раз мужчина уступил, усаживаясь поудобнее, с особой осторожностью отставляя трость в сторону, снимая шляпу.

– Это все моя внучка Гизелла. Затеяла генеральную уборку, а меня выставила на улицу, чтобы не мешал. А где еще такому старому разгильдяю, как я, можно прекрасно провести время, как не здесь?

Губы гостя приветливо растянулись, по-отечески похлопав по руке молодую хозяйку, которая благодарно вернула ему улыбку. Такие люди, как Андраш, имели закостенелые предпочтения, а потому Элайн, не спрашивая о пожеланиях гостя, принялась варить в турке кофе, одновременно накладывая на блюдце пару кусочков свежего рулета ретеш^[2]. С легким наклоном головы добрый друг принял угощение, тут же вонзив зубы в мягкое слоеное тесто.

– Расскажи мне историю, дитя. Ныне хочу послушать что-нибудь, от чего кровь в жилах стынет.

Немало удивленная, Элайн развернулась к мужчине, убирая только помытую турку на чистое полотенце, вытирая руки о передник.

– Отчего же такое настроение, мистер Андраш?

Гость пожал плечами, аккуратно подцепляя ложкой вытекающие карамелизованные яблоки с корицей, шумно запивая горячим напитком.

– Как пожелаете. Хм, посмотрим.

Элайн подошла к стеллажам, тщательно высматривая подходящий экземпляр для сегодняшнего рассказа, туфли мягко стучали по деревянным доскам, вторя ее движениям. В самом углу стеллажа она заметила черный гримуар, когда-то доставшийся ей от прапрабабушки, и вспомнила историю, вероятно, подходившую к настроению мужчины. Улыбнувшись одними губами, Элайн села в кресло напротив завтракающего гостя, расправила подол юбки и устремила на него загадочный кареглазый взор.

– Думаю, мне есть чем удовлетворить ваше любопытство, сэр. Слышали ли вы когда-нибудь о кровавых ведьмах?

Андраш проглотил последний кусок, в нетерпении отставив на тумбочку пустую посуду, и даже несколько наклонился вперед, чтобы лучше расслышать историю. Судя по реакции, он ничего не знал о существовании подобных ведьм. Неудивительно, ведь люди так мало знают о том, чего на самом деле нужно бояться. К тому же и сама Элайн плохо была осведомлена об этом ковене, считая его легендой, выдумкой, ведь стоит лишь признать такое возможным, как тут же начнешь верить в чудеса.

Откашлявшись, девушка закрыла глаза и погрузилась в собственное воображение, начиная повествование.

В одном из городков, похожих на Марцали, разве что менее живописном, построили горожане новенькую церковь, так как почитали и любили Отца Всевышнего даже больше собственного. Прослышав об этом грандиозном событии, стали стекаться в городок из близлежащих деревень люди, дабы исповедаться, вкусить тела Христова да послушать проповеди мирные, что на путь истинный наставляют.

Ждало их по прибытии разочарование, ведь священник для новоиспеченной церкви, выехавший в тот день из Ватикана, значительно задержался, подведя свою паству. Видя смятение на лицах людей, вызвался с проповедью местный пастух, да так там и остался, сменив грязные портки на фелонь^[3], а пращу^[4]— на Библию. Как ни пытались высокопочтенные мужи Ватикана вразумить народ, тот остался глух к увещеваниям старцев.

Первое время все шло своим чередом, паства полна, простенькая, но уютная церквушка дарила ей утешение и прощение, пока однажды не скосила болезнь неизвестная маленький город. Сколько бы ни молился пастух, сколь ни уговаривал Бога прислушаться, Отец молчал. Каждый верующий знает: Бог всегда рядом, но и Дьявол не дремлет. Знал это и пастух, в отчаянии обратившись к отцу низшему в надежде быть услышанным. Явился к нему Дьявол, и заключили они сделку: вся паства вновь будет преклонять колени в молитвах в его церкви в обмен на без того грешную душу пастуха.

Желание исполнилось, на время все вернулось на круги своя, но, ощутив на губах единожды вкус власти, остановиться уже не каждому по силам. Так, днем пастух просил прощения у высшего, не забывая перед сном вести беседы с низшим отцом. До того союз с Дьяволом стал крепок, что с каждой новой сделкой пастух чувствовал, как раз за разом сквозь пальцы его утекает жизнь, пока окончательно ее не лишился.

После смерти своей обратился он братом Сатаны, как и прежде следуя лишь за собственным эгоистичным, честолюбивым мотивом. Неудовлетворенный бывший пастух пожирал свою паству, пока за его головой не объявился ковен ведьм. Дабы спасти глупых людей, верующих в то, что любой им угодный может нести Слово Божие, встали женщины в круг, очертили его знаками, запирающими души в телах, порезали собственные запястья, собирая священную жидкость в общий котел.

Под звуки грома и вспышки молнии, разрывающие небосвод, принесли ведьмы себя в жертву, отдав всю кровь во спасение города. С тех пор их и прозвали кровавым ковеном. Говорят, по сей день у церкви той слышны их вопли, молящие Господа спасти их души.

По мере приближения рассказа к концу джентльмен отклонялся назад, пока набивная высокая спинка не приняла его в свои теплые объятия, а костяшки не побелели – так сильно он сжал подлокотники. Произнеся последнее слово, для пущего драматизма, позволяя зрителю прочувствовать момент, Элайн еще какое-то время молчала, продолжая сидеть с закрытыми глазами.

Воображение так явно рисовало картины происходящего, что впору было испугаться и молодой даме, но страшно ей стало только после осознания симпатии к подобным историям. В тот момент, когда понимание коснулось сознания, Элайн Мелтон резко распахнула глаза, чем еще сильнее напугала Андраша.

– Простите, если можете, сэр. Не думала, что так увлекусь.

Откашлявшись, старик едва слышно произнес, указательным пальцем отодвигая ворот рубашки:

– Кхм, невероятная история, Элайн, кхм-кхм, то есть, я хотел сказать, невероятна с точки зрения реальности, не считаете?

Немного подумав, девушка кивнула, сдержанно улыбаясь, посчитав, что проще согласиться с мужчиной, нежели пускаться в рассуждения об и без того пугающих его вещах. Андраш поспешил встать и откланялся сразу, как только ему позволили приличия, с обязательным комплиментом умелым рукам, готовившим столь вкусную пищу и напитки. Уже выходя, он остановился в дверях и с легким прищуром посмотрел на молодую хозяйку заведения, которая в тот момент как раз убирала грязную посуду в мойку.

– Дитя, не будешь ли ты против, если я приглашу своего друга послушать ту историю про ведьм еще раз? Думаю, по роду деятельности эта история могла бы его заинтересовать. Разумеется, с научной точки зрения.

– Конечно, мистер Галь.

Дверь за ним захлопнулась, впуская в сухое прохладное помещение немного жара улицы. Элайн сполоснула посуду, размышляя о том, какая именно работа могла предполагать выслушивание легенд, поймав себя на желании не только встретиться с другом мистера Галя, но и вновь кому-нибудь поведать о кровавых ведьмах.