Четыре

В воскресенье утром меня будит сообщение от Эви: ОТПРАВИЛИСЬ В ПЛАВАНИЕ. ПОГОВОРИМ КАК ТОЛЬКО ВЕРНУСЬ.

Наверное, она хочет разобраться в событиях прошлой ночи и найти способ все «исправить». Исправить меня, будто это вообще возможно. Но ладно, нет никакой необходимости прямо сейчас обсуждать все это в мучительных подробностях. Ее семья проведет весь день на яхте. С пульсирующей от боли головой я, пошатываясь, бреду в комнату Сэмми, где мама устраивает ему утренний сеанс похлопывания по спине.

Я тяжело плюхаюсь в кресло.

– Ночью у него был резкий кашель.

Голос Сэмми дрожит из-за ударов по спине.

– У меня нормальная температура, так что все в порядке, и мы должны пойти, разве что ты найдешь какой-нибудь повод отказаться.

Я качаю головой.

– Дай мне передохнуть, Сэмми. Ты же знаешь, я хочу, чтобы мы пошли.

И я действительно хочу. В некотором роде. Людям с муковисцидозом советуют держаться на расстоянии друг от друга, чтобы избежать перекрестного заражения. Поэтому Сэмми только пару раз в год попадает в списки приглашенных на семейные праздники в «Nova Genetics». И даже там пришедших на мероприятие детей с муковисцидозом распределяют по разным группам.

Последнее слово за мамой, и она, трижды измерив Сэмми температуру и пристально понаблюдав за ним во время завтрака, решает, что он вполне может пойти на праздник. На его лице видно облегчение.

По дороге в «Nova Genetics» он вместе с мамой подпевает старой песне в стиле гранж и кивает мне:

– Спой вместе с нами!

Его взгляд наполняется разочарованием еще до того, как я качаю головой. Я никогда не присоединяюсь к их пению, а мама и Сэмми от этого начинают вопить все громче, и я чувствую себя лишней.

Мы паркуемся у «Nova Genetics». К счастью, протестующих оттеснили в сторону и за ними наблюдают усиленные патрули службы безопасности, которых вызвали специально по случаю мероприятия. Как только мы выходим из машины, охранник проверяет наши документы и проводит нас через идеально чистый кампус. Стаи чаек пролетают у нас над головами, а с десятков наблюдательных площадок открывается вид на водную гладь. Он должен был быть безмятежным, но что-то в этом месте настораживает меня, оно слишком тихое, будто школа после уроков.

Едва войдя на территорию «Nova Genetics», мы видим, как к нам в окружении своей семьи ковыляет Бэйли, подруга Сэмми. У нее мышечная дистрофия, и хотя объятия здесь не одобряются, она обхватывает Сэмми своими тонкими ручками и сжимает их.

Я глубоко вдыхаю, готовясь к предстоящему дню. Наверняка в нем будут и упражнения, на которых нужно делиться своими чувствами, – они настолько изматывают меня, что даже часами ворочать булыжники было бы легче. Если я не убегу. В конце концов, ведь именно так я теперь и поступаю.

Хлоя, сестра Бэйли, фигуристая девушка с длинными каштановыми волосами, говорит «Привет, Эйслин», одновременно накрашивая губы блеском. Она на год старше меня, и именно ее «Nova» назначила моим «другом-помощником». Что-то в ее внешности кажется мне чрезмерно ярким, будто ее полные, гладкие губы слишком сильно блестят. Наверное, она влюбилась в нового мистера Правильного-парня – версии 3.0.

Салли Симс, невысокая и бойкая женщина, координатор публичных мероприятий в «Nova Genetis», встречает нас восторженным смехом.

– Привет, ребята!

Она легонько пихает Хлою локтем.

– Было очень мило с вашей стороны занести документы для Бэйли на той неделе.

Хлоя пожимает плечами.

– Подумаешь. Тут всегда происходит что-нибудь занятное.

Салли говорит, обращаясь ко мне и Хлое:

– Девочки, вам следует познакомиться с новым участником вашей группы – это Шейн.

Она указывает на высокого парня с кудрявыми черными волосами, достающими до подбородка. Он стоит, зевая, рядом с девушкой, которой уже под двадцать. У нее широкая улыбка, а черты лица напоминают эльфа. Держу пари, у нее синдром Вильямса.

Салли обнимает Хлою за плечи и наклоняется к нам.

– А сейчас, ребята, вам пора пойти вместе с Джо Фирелли, чтобы насобирать немного моллюсков.

Хлоя кривит рот.

– А почему Штеффи не идет с нами?

Штеффи Вонг отвечает в «Nova Genetics» за лабораторных животных, и поэтому ее считают самым подходящим сотрудником, чтобы присматривать за подростками на «вечеринках».

Салли вздыхает.

– Штеффи болеет. Но на берегу, должно быть, приятная погода.

Ладно, по крайней мере, это намного лучше, чем собраться в кружок в одном из конференц-залов и откровенничать о семейных проблемах.

Я плетусь следом за Хлоей и девочкой по имени Роза. У нее огромные коричневые глаза и густые блестящие волосы, и она на этих встречах стесняется так же сильно, как и я. А может, это потому, что английский для нее не родной. Мы улыбаемся друг другу, и этим наше общение в течение дня, в общем-то, исчерпывается.

После того, как Салли Симс раздает нам воду в бутылках из пластика, не содержащего бисфенола, двадцать подростков пешком идут к пляжу, который находится как раз за территорией «Nova Genetics». Пока мы тащим корзины со всем необходимым снаряжением для добычи моллюсков, Джо Фирелли, которого мы обычно видим в качестве психотерапевта, читает нам мини-лекцию о гуидаках – звучит так, будто он пересказывает то, что запомнил из Википедии. Любой житель Пьюджета легко объяснит вам, что гуидаки – моллюски, а не водоплавающая птица. И, благодаря своим отличным отметкам по биологии, я могу вспомнить их место в классификации – от семейства до типа.

Наша группа «братьев и сестер» рассыпается по пляжу, высматривая характерные сифоны гуидаков. Они похожи на кожистый значок бесконечности. Хотя я опасаюсь, что Хлоя убежит вместе с парнями, в итоге мы с ней ищем моллюсков вместе. Это утешает. Мы уже столько раз виделись за эти годы, что я могу быть собой рядом с ней – насколько я вообще способна быть собой.

– Вон там! – кричу я и втыкаю в песок кусок трубы тридцати дюймов в диаметре, чтобы затем начать копать внутри этого пластикового барьера.

Она отбрасывает назад свои темные кудри.

– Не спеши, это бедное маленькое создание никуда не денется. К тому же, пусть оно насладится своими последними минутами.

Я вздыхаю.

– Я думала, ты уже забросила всю эту историю с веганством.

Хлоя меняет мнения, как другие девочки – модели туфель.

– Я все еще уважаю право моллюска на существование.

Моя лопата замирает.

– Хочешь пойдем поплещемся в воде вместо этого?

Хлоя шмыгает носом.

– Не. Круговорот жизни и все такое.

Мы копаем по очереди и болтаем. Хотя мы с Хлоей часто переписываемся в Интернете, теперь мы кратко пересказываем друг другу, что случилось в нашей жизни с прошлого мероприятия «NG». У нее появился новый бойфренд-диджей по имени Джесси, что объясняет, почему она так светится, а я набрала больше 2200 на экзамене SAT. Все по-старому, все по-старому. И все-таки нет. После того, как я потерпела фиаско прошлым вечером, моя жизнь опустилась ко дну еще чуть-чуть – может быть, уже слишком глубоко, чтобы я могла выбраться наверх.

Я беру вместо лопаты совок и медленно раскапываю кремово-бежевую шею моллюска, которая напоминает слоновий хобот.

Хлое вытирает тыльной стороной ладони пот со своего загорелого лба.

– Выглядит как член.

Я зачерпываю рукой немного песка.

– Знаешь, мое знание мужской анатомии скорее теоретическое, чем практическое, но этот минимум сантиметров тридцать длиной.

Она улыбается, будто посвящена в какую-то тайну.

Мой телефон жужжит в кармане. Я бросаю взгляд на свои руки, покрытые коркой песка.

Хлое говорит:

– Ты вполне проживешь, не читая статусы друзей.

Она говорит это высокомерно, как будто теперь, когда она закончила старшую школу, она стала бесконечно мудрее меня во всем – что, по правде сказать, не так уж сложно.

Я снова втыкаю совок в каменистый песок.

– Ага, но если бы мы услышали, что звонит мистер Нападающий, держу пари, ты бы нашла способ ответить.

– Он полузащитник, и я сказала ему не звонить мне больше до сегодняшнего вечера.

– Так вот почему ты постоянно разглядываешь этого нового парня, Шейна?

Она смеется.

– Он и правда классно выглядит, но я не изменница. А это из-за него наша Эйзи так вспотела?

– Я вроде бы интересуюсь кое-кем другим.

Потом я вспоминаю прошлый вечер и вздыхаю.

Я ловлю взгляд Шейна, оказавшегося неподалеку. Слышал ли он, о чем мы говорили? Я стараюсь копать быстрее.

Хлоя хлопает меня по руке.

– Смотри, что ты делаешь.

Я опускаю глаза и обнаруживаю, что я уже добралась до панциря гуидака. Наклонившись в яму, я копаю руками. Хлоя морщит нос, будто я устраиваю избиение морских котиков.

После того, как мы вытаскиваем нашу добычу, я вытираю руки о тряпку и достаю телефон. Это сообщение от Эви: БОЛЬШЕ НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ, ХОЧУ РАССКАЗАТЬ ТЕБЕ – МЫ С РЭЙФОМ ВСТРЕЧАЕМСЯ! Я ТЕБЕ СТОЛЬКО ХОЧУ РАССКАЗАТЬ!

Я рада за нее, но в то же время, хоть мне и отвратительно это признавать, немного грущу. Опять чувствую себя третьим лишним. Я отпиваю большой глоток воды, содрогаясь от того, что все события вчерашней вечеринки снова проносятся в моем сознании.

Несколько минут спустя я готова возобновить охоту, но несколько парней из нашей группы привязались к Хлое. Она обычно получает свою долю мужского внимания, но сегодня это заходит дальше, чем обычно. Что-то вроде того, будто девушка, которая «занята», должна испускать больше тех самых феромонов. Теперь и Эви будет наслаждаться этим явлением.

Ладно, я могу копать и одна. В конце концов, в одиночку я лучше всего справляюсь. Я наедине с собой, и без всяких феромонов.

Я бросаюсь туда, где, как мне показалось, я видела движение в песке. Но к моменту, когда я добираюсь до этого места, остается только небольшая рябь.

– Вон там есть один, – произносит голос за моей спиной.

Я поворачиваюсь и обнаруживаю Шейна – высокого, темноволосого, великолепного. Он указывает на песок в нескольких футах слева от меня. Если рядом оказался симпатичный парень, черт, да хоть какой парень – это верный знак, что моя система кровообращения вот-вот меня подведет. Отстой. Может, я сделаю перерыв и он решит, что у меня щеки от солнечного ожога покраснели.

Я с трудом выдавливаю слова:

– Ты его нашел; это твой.

– Я уже выполнил свою норму по свежему мясу, – он выжидательно улыбается.

– Хорошо, уф, спасибо.

Я зову Хлою, но она не обращает на меня внимания. Она действительно собралась оставить меня здесь с парнем, которого я не знаю? В моих внутренностях разрастается знакомая тошнота.

– Я тебе помогу.

Шейн бежит туда, где Хлоя оставила трубу. Вот бы он там и остался.

Я глубоко дышу – единственное, что я могу сделать, чтобы унять панику.

Вернувшись, он говорит:

– Начнешь копать первой? У тебя такой вид, будто ты хочешь на кого-нибудь наброситься.

Я пристально смотрю на него, выискивая признаки насмешки. Это Хлоя подкупила его, чтобы болтался рядом со мной? Я не смогу выкапывать гуидаков вместе с ним, пока в моей памяти свежа ее фраза про член.

Я прочищаю горло.

– На самом деле, э, я собираюсь немного охладиться. Но спасибо.

Не дожидаясь, пока он ответит или пока я начну спорить с собой насчет того, считать ли это бегством, я сбрасываю сандалии и бегу по каменистому песку к краю прибоя. Ой, ой, ой. Наконец я достигаю воды. Фух. Дыши. Успокойся. Он – не Джек. И вообще не из тех, когда я вижу часто, может, если повезет, я вообще его никогда больше не увижу. Но я не должна рассчитывать на удачу.

Поднимается прилив и вода мягко обволакивает мои ноги, она достаточно холодна, чтобы ступни начали неметь. Вот если бы я так же могла уничтожить и все другие телесные ощущения. Мои глаза следят за орлом, парящим у меня над головой, пока он не исчезает среди деревьев. Я захожу в воду по колено и закрываю глаза. Волны беззвучно плещутся о мои ноги, и мой желудок постепенно успокаивается. Я уже почти смогла забыть…

– Так что, много времени уходит, чтобы довести до совершенства такие вот стервозные выходки?

Я подпрыгиваю на несколько сантиметров и, обернувшись, обнаруживаю, что Шейн последовал за мной. Когда мне удается восстановить дыхание, я говорю:

– Слушай, извини. Я просто не очень хорошо себя чувствую.

– О, так что план Б – это сказать, что у тебя живот болит?

Почему он преследует меня? Я моргаю, глядя на него, не зная, что сказать, слезы собираются в моих глазах – наверное, он сочтет это еще одним оправданием или пошлой попыткой произвести впечатление.

Но вместо этого он резко меняет тему.

– Хлоя говорит, что ты практически живешь здесь. Какая досада.

Я глотаю слюну.

– Это ради моего брата.

Он проводит рукой по своим густым волосам.

– Моей сестре, похоже, все равно. Но мама сказала, что будет неделю давать мне деньги на бензин, если я сегодня сюда поеду.

Я обхватываю себя руками.

– Так что вы оба в выигрыше.

– Оба в выигрыше, а? Даже если приходится выкапывать странных моллюсков?

Я обмакиваю руки в воду. Между пальцами скользит побег морской водоросли.

– Копать – не так уж и плохо, хотя песка многовато.

Он облизывает губы.

– Мне нравятся девушки, которые не боятся запачкаться.

Я пристально смотрю на него. Это какой-то намек насчет секса? Мне стоит снова отойти подальше. Это покажется ему грубым, но не хуже, чем вот так вот преследовать кого-то, кто явно от этого не в восторге.

Но я говорю:

– Ага, ну да.

На этом мои мысли иссякают. Проклятье. Я отвратительно с этим справляюсь – что бы это ни было.

Он кивает в сторону пляжа.

– Так что, собираешься копать, пока они снова не затащат нас внутрь?

Я осматриваюсь по сторонам. Хлоя и ее спутники скрылись за крутым прибрежным склоном.

– На самом деле нет.

Почему он не может просто оставить меня наедине с собой и с моей социофобией?

Он разглядывает меня так, что я чувствую враждебность.

– Знаешь что, девушки, которые считают, что стоят каких-то особых усилий, обычно их не заслуживают. Не дожидаясь ответа – которого у меня все равно не было, – он шагает прочь, пиная песок перед собой.

Вот козёл. Как он вообще посмел делать какие-то предположения обо мне? Я поворачиваюсь лицом к заливу и захожу в воду по бедра. Но даже вода не может смягчить ком в моем горле или успокоить колотящееся сердце.

К тому моменту, когда Джо Фирелли созывает нас, мои ноги уже онемели от холода. Прихрамывая, я иду через пляж. Хлоя появляется словно из ниоткуда, раскрасневшаяся и улыбающаяся, а три парня идут за ней по пятам. Шейн презрительно усмехается, когда я прохожу мимо, и еле слышно говорит что-то парню, стоящему рядом.

Джо прыгает от корзины к корзине, рассматривая наш улов и хлопая в ладоши.

– Превосходная работа! Давайте отнесем их в столовую, чтобы наши повара их приготовили.

Может, они недостаточно часто выпускают его из кабинета, где он консультирует пациентов. Мы шагаем обратно к «Nova Genetics», и Джо проводит нас ко входу рядом с кухней, чтобы мы могли отдать наших моллюсков и помыться.

– После обеда мы встретимся в переговорной и проведем небольшой сеанс.

Мое сердце будто проваливается в желудок. Эти сеансы, в которых каждый участник должен проявлять себя, просто убивают меня. Может, никто не заметит, если я спрячусь вон за той палаткой, торгующей ярко раскрашенными футболками, и подремлю там, пока этот «веселый» день не закончится?

Хлоя украдкой подходит ко мне, вся такая взволнованная.

– Вы с Шейном мило выглядите вместе.

– Тебе нужно серьезно поработать над своей наблюдательностью. Зачем ты меня подставила?

Она выглядит ошарашенной.

– Я этого не делала, правда. Он просто хотел поговорить с тобой. Невелика проблема.

Я отвожу взгляд. К этому моменту она уже должна была понимать, что это большая проблема. Не должно было быть проблемой, но так уж сложилось.

Она хлопает меня по руке.

– Я тебе это компенсирую, ладно? Позже, когда у нас будет эта дурацкая встреча, я буду болтать так много, что до тебя очередь так и не дойдет. Тогда мы будем в расчете, верно?

– Думаю, да.

Я не спрашиваю, почему она считает, что должна что-то мне компенсировать, если не науськивала Шейна на меня.

Когда мы возвращаемся в главный павильон, я замечаю, что доктор Стернфилд о чем-то говорит с Розой, которая кивает, прикусив губу. Она берет Розу для участия в своем новейшем исследовании? Зависть молнией пронзает меня. Я торопливо иду к ним.

Но Сэмми преграждает мне путь. Он улыбается, и к нему присоединяется доктор Гордон (папа доктора Стернфилд и директор «Nova Genetics»). Он почти в два раза выше ростом, чем Сэмми, а руки у него такие, что кажется, он мог бы разбивать ими бетон. Но из-за рыжеватых волосами и круглых темных очков он напоминает огромную коалу.

Он тепло приветствует нас, обращаясь к нам по именам.

– Как ваши раскопки, девочки?

– Великолепно, – врет Хлоя. – Но не для моллюсков. Но я уверена, что они уже в раю для гуидаков.

Он фыркает.

– Чарли когда-то тоже любила собирать своих моллюсков. Она присоединилась к вам?

Я представить не могу, как доктор Стернфилд разгребала бы песок, одетая в один из своих безупречных костюмов.

– Не сегодня.

– Моя девочка. Трудоголик. – Он гордо качает головой.

Сэмми внезапно одолевает приступ кашля, и мы, отведя глаза, ждем, пока он пройдет. Но он не проходит. Я хлопаю Сэмми по спине и чувствую тепло сквозь его футболку. Его лицо вспотело от напряжения. Сэмми вытаскивает из кармана платок.

Я говорю:

– Давай присядем, а? Похоже, у тебя жар.

Он с трудом выдавливает:

– Я в порядке.

Мама уже заметила это и спешит к нам. Я вздыхаю. Сэмми ненавидит, когда из-за него начинается суета. Через несколько минут мама и доктор Гордон уводят его для осмотра к одному из врачей «Nova Genetics». Его ведут прочь, он продолжает кашлять, и у него такие несчастные глаза. Если бы я могла взять на себя часть этих страданий вместо него.

Не дав остальным погрузиться в угрюмое настроение, Салли Симс врезается в толпу в своих изящных туфлях на плоской подошве.

– Для всех готов первоклассный обед!

Я пировала здесь достаточно часто, чтобы догадаться, что в меню будут свежие крабы и ризотто с трюфелями. Надеюсь, врач скоро отпустит Сэмми. Я осматриваюсь в поисках Хлои, но она увлечена разговором с Шейном. Вероятно, она объясняет ему, что со мной не так, и убеждает, что не стоит принимать это на свой счет. Отлично, мне придется есть в одиночестве. Впрочем, у меня все равно нет аппетита. Ссутулившись, я иду в общей толпе.

Когда я подхожу к двери, откуда-то сзади вдруг доносится запах жасминового одеколона. Я резко оборачиваюсь и обнаруживаю, что рядом со мной стоит доктор Стернфилд. Она вся в белом – от шелковой ленты в волосах до легких лаковых туфель. В этот момент луч солнца прорывается через огромное окно под потолком, и в его свете она выглядит как современное воплощение феи-крестной.

И да, у меня есть желания.

Генный допинг – конец соревновательного спорта?

Или начало совершенно новой игры?

Лэнс Старкман, «Спорт и досуг в США»

Благодаря быстрому росту мышц студент старших курсов Уилл Уильямс, начинающий полузащитник команды «Warriors», встречает противников во всеоружии. Уильямс настаивает, что ему удалось прибавить пятьдесят фунтов за прошлый год благодаря интенсивным силовым тренировкам, диете с большим количеством протеина и «старому доброму скачку роста». Но некоторые намекают на новое достижение науки – генный допинг, при применении которого измененная ДНК вводится в тело спортсмена, чтобы увеличить его достижения, снизить чувствительность к боли, стимулировать рост мышц и увеличить выносливость.

Международный совет по вопросам спортивного поведения разрабатывает анализ крови, который сможет выявить измененные гены. Доктор Сэмпсон Воглер утверждает: «В ДНК, внедренных искусственным путем, отсутствуют определенные последовательности, которые есть в ДНК естественного происхождения. Уже до конца года этот анализ будет в числе наших инструментов».

Возможно, до сих пор науке удавалось противостоять обманщикам. Но некоторые считают, что это только вопрос времени – рано или поздно те, кто пытаются обойти процедуру тестирования, разработают трансгенные препараты, не содержащие явных признаков манипуляции. Как и на идеальных фальшивых купюрах, на генных модификациях, которые нельзя обнаружить, скоро можно будет нажить состояние.