И снова Берлин, и снова "пять лет тому назад".
– Ты и сама знаешь, что это я тебя вытащил. Оступиться в полуфинале! Кто еще мог так облажаться?
– А ты у нас святой, Лусито?! Я чуть лодыжку не свернула, а тебе и плевать, всех и разговоров о том, как тяжко тебе быть на третьей строчке турнирной таблицы. Франческа мне говорила, предупреждала, что ты двинутый на победе, а я не поверила, но вот теперь…
Нужно отдать Кьяре должное – она умеет быть эффектной и хорошо врезаться в память. Ну, она почти в любой момент с этим справляется, когда не открывает свой ротик и не начинает орать. Орет же Кьяра всегда, когда задевают её самолюбие.
А как тут было не задеть, если она фактически слила ему всю финальную битву? Он ведь хотел выйти на паркет именно при минимуме соперников!
– За победу надо драться, Кьяра, – сухо роняет Эрик, останавливаясь в дверях и скрещивая руки на груди, – и не всей этой вашей идиотской дурью с воровством туфель и стеклом в пудре. За победу сражаются с самим собой. Выжимают из себя все соки. Ты даже не попробовала.
– Ты больной, Лусито! – раздосадованная выволочкой Кьяра размахивается и швыряет в Эрика содранной с ноги туфлей.
– У тебя беда с координацией, – раздраженно роняет он, даже не пригибаясь, чтобы увернуться. Не от чего уворачиваться – видно же, что туфля пролетит в добром дюйме от его головы, – и это не единственная твоя проблема, Кьяра. До тех пор, пока ты их игнорируешь – так и будешь получать третьи места и бронзовые медали. Хотя ты и их-то не заслуживаешь.
– Ты! – Кьяра подскакивает к Эрику вплотную и тыкает его пальцем в грудь, будто надеясь, что он от этого лопнет. – Ты – моя единственная проблема, Лусито. Тебе вообще плевать на своих партнерш.
– Мне не плевать, что ты облажалась, – Эрик ловит наглую девку за запястье – она, размахивающая руками у его лица, жутко раздражает, – если бы ты хорошо танцевала…
– Я танцую лучше всех в нашей стране, – взрывается Кьяра, – я третий год побеждаю во внутренних чемпионатах. И только тебе этого внезапно недостаточно, Лусито. Ты хоть сам понимаешь, что тебе нужно?
– Что ж, – равнодушно пожимает Эрик плечами, – тогда договоримся, что наше сотрудничество подошло к концу.
Кьяра бледнеет. На подобный исход своей истерики она не рассчитывала.
– Эрик, подожди, – девушка хватает его за рукав рубашки, – может, не будем принимать настолько поспешных решений? Я готова выслушать твои замечания. Но не требуй от меня невозможного.
– Будем, Кьяра, – он выдирает свой рукав из её пальцев, – и это решение не поспешное, ты ведь знала, что мои партнерши долго со мной не выдерживают?
Она, разумеется, знала. Но, как и все прочие, предполагала, что именно она, да-да, она, будет особенной. Ведь она, о боже, три года подряд считалась лучшей!
Ну, она и задержалась у него дольше, чем все прочие.
Насчет потери партнерши Эрик не переживал. Место Кьяры не будет долго пустовать, и на следующем чемпионате ему будет с кем выступать. В конце концов, это он был Катанийским Змеем. Он выжимал из своих партнерш все, заставляя работать до темноты в глазах, буквально ломая их через колено, заставляя преодолевать установленные границы.
Из его рук они выходили профессионалками. И Кьяра тоже получила от него все, что могла получить.
Только все равно даже близко не стала стоять к тому, что было нужно самому Эрику.
Кьяра трагично кривит свои пухлые губы, закрывает лицо ладонями – прячет то, что слез на нем еще нет. Они будут, конечно, Кьяра – прекрасная актриса, вот только Эрик давно уже видит подобных стервочек насквозь.
Да и нет у него сейчас времени любоваться на фальшивый спектакль – он может упустить куда более завлекательное для глаз зрелище.
Обидно было слететь на этапе полуфинала. Он все-таки хотел выйти на паркет и в финале, но… Кьяра сбилась с шага.
Кому-то стоило меньше трепаться с подружками перед началом тура и больше концентрироваться на выступлении.
Эмиль встречается Эрика уже почти у кулис. Кивает и приветственно протягивает ему маленькую серебристую фляжку.
Шведская парочка тоже срезалась в полуфинале, хоть и дышала Эрику в затылок. Что похоронило их и вытянуло Эрика на место выше, он еще не знал, предполагал после увидеть на видеоразборе.
На тот момент они с Эмилем дружат уже три года, имея за плечами десятка четыре общих косяков.
– Да упокоятся надежды твои на призовое место, друг мой, – роняет Эрик и делает символический глоток. Вино. Красное, насквозь пропахшее какими-то специями.
– Глег4? С каких пор ты пьешь этот компот?
– Фрида угостила, – коротко бросает Эмиль, – не хотел её обижать на пустом месте.
С этим вином не все чисто, но это они уже понимают потом. Позже. Утром. Когда один едва вспомнит цвет волос девушки, с которой они танцевали, а второй – и того меньше. Правда, что конкретно запомнил Эмиль – он не сознается, но Эрику это было и не особо принципиально.
Что она намешала в этот глег, Фрида не признается, будет только рыдать и говорить, что не рассчитывала, что Эмиль будет этим вином с кем-то делиться.
Но это выяснится все-таки потом. После того как они выпьют фляжку до конца и заглянут к щедрой Фриде за добавкой, а после рванут со всеми остальными освободившимися танцорами в ближайший к гостинице клуб. И там встретят её – ту самую лисицу, что прихватит Эмиля за яйца настолько крепко, что и пять лет спустя он будет тратить по месяцу два раза в год на розыски. Розыски девчонки, которую толком и не помнит. В чужой стране. Имея на руках только список пассажиров самолета, достанный через третьи руки и совершенно незаконным методом, да пару почти бесполезных, врезавшихся в память примет.
Сейчас же Эрик себе позволяет только этот глоток. Не хочется даже на капельку затуманивать восприятие и смазывать впечатление от финала.
В финале участвуют две пары, и весь этот финал – формальность, ничего более. Кто победит, всем ясно, разве что случится какая-то космическая ошибка, и парочка, что так упорно держится в первой строчке турнирной таблицы, вдруг сдастся без боя. Или облажаются в духе Кьяры.
– Выходят! – Эмиль вздыхает, а Эрик – напротив, напрягается, подаваясь вперед, чтобы не потерять ни секунды.
Нет, его не интересует смазливая британка – а вот её соперница, очень даже. И дело не в симпатичном личике, отнюдь.
Она могла высекать каблуками искры, и танцевать лично для Юпитера – тот и то бы оценил всю степень её таланта. Потрясающе пластичная, энергичная, в танце – всегда яркая, будто звезда, и не допустившая ни единой ошибки на памяти Эрика, а он все видео с её выступлениями засмотрел до дыр, рассмотрев каждое отточенное движение.
– И чего ты в ней нашел? – фыркает над ухом швед, без особого интереса наблюдающий за происходящим на паркете. Он жил соревнованием, пока находился в нем, сейчас его не волновало, кто именно из его соперников победит.
– Болван ты все-таки, – вздохнул Эрик, пытаясь переключиться с изящных, будто над паркетом летающих ножек русской девчонки, – она же круче всех здесь, понимаешь?
А еще – её не нужно тянуть. К ней нужно только тянуться. Сделать все, чтобы подать её как можно лучше, и уж она-то точно не подведет.
Он хотел её – нет, не в банальном, сугубо постельном смысле. Он хотел её на паркете, и в своих руках. Это было для него куда больше, чем просто сбросить напряжение с какой-нибудь первой попавшейся девчонкой. И что бы ни говорила Кьяра, но Эрик Лусито танцором был на большую часть собственной души. Таким, что паралич и отсутствие движения были для него страшнейшим кошмаром.
– Ты и сам не знаешь, чего хочешь, Змей, – некстати всплывает в памяти, и на губах Эрика ползет улыбка.
Он знал.
В том-то и была проблема, что он знал. Знание это было вполне конкретное, и никакая Кьяра не могла соревноваться с этой конкретикой.
Жаль только, что эта русская держалась особняком настолько, что не встречалась ни на одной общей тусовке танцоров. Не было даже возможности с ней пересечься вне паркета.
А на паркете – особо и не поболтаешь.
– Ничего, малышка, мы с тобой обязательно потанцуем, – это Змей обещает исключительно про себя, переводя взгляд на ослепительно улыбающуюся русскую чемпионку, на плечо которой глава судейского комитета только что прикрепила розовую розетку с цифрой один.
Рано или поздно, так или иначе – он найдет способ завязать с ней знакомство. И уболтать хотя бы на один танец. А потом… Потом можно будет подумать и о дальнейшем сотрудничестве. Но её стоит ждать, однозначно.
Он тогда еще не знал, что в следующем году Анастасия Варлей на чемпионат не приедет. И позже – тоже.
Ну, давай, Змей, больше, чем я вскрылась – вскрыться уже просто невозможно.
Ты же не можешь упустить этот шанс и не застебать меня тем вечером в Берлине, так ведь? Такой компромат! И ты многое мне можешь тогда припомнить.
Вот только выражение лица итальянца настолько сложное, что я никак не могу в нем прочитать ожидаемую насмешку.
– Тебя сложно… – Эрик вглядывается в меня пристальнее, будто меня от него отгораживало мутное стекло, и он пытался разглядеть что-то сквозь него, – узнать. На паркете ты была… Другая…
На паркете я была живая. В этом вся и разница.
Было две части живой меня, одна – танцевала с пеленок, не мыслила без этого жизнь, вторая…
Вторая принадлежала Денису Назарову. Первой любви, некогда – лучшему другу, мужчине, без которого пять лет назад я не представляла своей жизни. Тоже!
И когда от меня потребовали выбирать…
От еще одного заплыва по океану слез меня спасает завибрировавший в сумке телефон. Только вот вытащив его на свет божий – я на секунду снова давлюсь спазмом выкипающей ярости – до того больно видеть улыбающуюся рожу Назарова на экране смартфона. Первый порыв буквально требует у меня швырнуть эту мерзость на пол кофейни, а лучше – еще и наступить на экран, чтобы он точно вышел из строя и больше никогда мне этого мудака не показывал…
Чья-то теплая широкая ладонь накрывает мои пальцы, сжимающие телефон, не давая осуществить задуманное. Земля призывает Настю…
– Ответь ему, – негромко произносит Эрик, глядя мне в глаза.
– Зачем? – я болезненно кривлюсь, потому что я примерно представляю, что именно Назаров мне может сказать. – Он ничего не может мне сказать, что его оправдает. И шалаву в нашей постели никакие его слова не отменят. Вот ей пусть сцены ревности и закатывает, а я на этот спектакль и за доплату билет не возьму.
– Ответь, – повторяет Змей, – если будет выносить тебе мозг, повесишь трубку и выключишь. Мне кажется – его мотив иной.
– Поспорим? – у меня нет сил хоть как-то обосновывать Змею, что за пять лет я как никто другой изучила манеры Назарова. И разумеется, он не может сейчас смириться, что я, о боже, ушла куда-то с мужчиной. Пусть даже с этим конкретным мужчиной у меня и ничего не может быть, да и для секса я его интересую так, на спор – одного раза ему хватит, чтобы умаслить эго.
– Твои условия? – Змей ухмыляется, и это выражение лица становится похоже на то, к которому я уже чуть-чуть привыкла. Самоувереное и нахальное, до неприличия.
– Ставлю на громкую связь, и если он начинает скандалить – ты признаешь себя проигравшим в вашем идиотском пари.
Кто скажет мне, что с условиями я загнула – так не я такая, а жизнь моя восхитительная, что чуть что норовит ударить меня по лицу.
– А если нет, – Змей делает многозначительную паузу, – ты съедаешь пирог, который сейчас принесут. И обед, пожалуй, тоже.
– И все? – удивленно переспрашиваю я. Я-то ожидала от него чего-то вроде «сегодня ты ночуешь у меня, крошка», и тут такой… облом…
Нет, я бы послала его, разумеется!
– Все, – судя по бесстыжей улыбке итальянца – он очень даже догадывается о векторе моих мыслей, – ты думала, я попрошу чего-то другого, вишенка? Я тебя разочаровал?
– Нет! – торопливо вру я, но… Не похоже, что мне удаётся его обмануть…
Пока мы болтали – телефон на столе успел затихнуть и завибрировать снова. Назаров явно намеревался дозвониться до меня во что бы то ни стало.
Над подрагивающим телефоном мы со Змеем жмем друг другу руки, и я наконец принимаю звонок, сразу переключая на громкую связь.
– И чего же вы хотели, Денис Викторович? – вопрошаю я задумчиво, стараясь заткнуть боль, что тихонько побулькивает в груди.
Что ж, сейчас он начнет говорить, и я получу повод сбросить вызов.
– Настя… – тон Назарова неожиданно подрагивающий и напряженный, – ты сейчас… с ним? С Лусито?
Я кошусь на Змея, который невозмутимо постукивает пальцами по столешнице и улыбается самыми уголками губ. Самоуверенно так. Что знает этот итальянский свинтус, чего не знаю я?
– Да, я с ним, Назаров. Обедаю. Дальше что? – стараясь удерживать себя в самых бесстрастных интонациях отвечаю я.
Я не вру. Именно в этот момент официантка приносит нам белый фарфоровый чайник, чашки, и две тарелочки с яблочным пирогом. От запаха яблок с корицей у меня даже сводит желудок.
– Насть, – тон Назарова становится каким-то подобострастным, – скажи, а тебе не сложно будет уболтать его на пятничный эфир?
Оп-па…
Усмешка Змея становится шире. Он будто бы даже получает подтверждение своим догадкам и с победоносным выражением лица двигает ко мне тарелочку с пирогом. Кушайте, мол, Настасья Михайловна, не подавитесь.
Вот упырь!
– Я думала, ты его уже уговорил, – растерянно произношу я, отковыривая чайной ложечкой кусочек, и отправляю его в рот. М-м-м, волшебно! Так и тает на языке. Как я хотела есть, оказывается…
– Да если бы, – нервно бурчит Назаров, – он отказался. Сказал, что у нас не тот масштаб, чтобы он тратил на нас свое время. Представляешь?
Выражение лица у Эрика – ну не дать ни взять принц крови, чья коронации состоится завтра, а ему предложили почистить конюшню своими белыми холеными руками.
Черт, и ведь я даже не бешусь на это. Я любуюсь!
– Вот ведь как бывает? – с фальшивым сочувствием замечаю я. – Ну, а что, ты об этом не догадывался?
Как ни крути, но наши, местные звезды, куда более коммуникабельны, нежели иностранные. И самомнение Змея вполне соответствует его распиаренности.
– У нас эфир с ним анонсирован уже, – никогда не думала, что паникующий Дэнчик будет доставлять мне столько садистского удовольствия, – и рейтинг ожидания по опросам гораздо выше среднего. Насть, мы не можем обмануть ожиданий зрителей.
– Ты не можешь, – хладнокровно парирую я, – это ведь твой канал, твои зрители, Назаров. Кто я такая, чтобы к ним примазываться?
– Ты – мегера! – на пределе слышимости комментирует Змей, и я показываю ему кончик языка. Я пока еще прикидываю, что можно выжать из этой ситуации, а значит Назаров должен помучиться.
– Настя, мы ведь не чужие люди! – умоляюще скулит Дэнчик, а я с трудом не закусываю губу от плеснувшейся внутри меня кислотой горечи.
Мы были не чужие люди. Были.
Сколько жертв было принесено в угоду тому, что мы были «не чужими»?
Моих, между прочим, жертв! Я-то не ставила Дэну никаких условий. Я просто его любила.
Эрик постукивает по столешнице, будто работая для меня напоминальником о реальности. И смотрит на меня выжидающе – судя по всему, ему и самому интересно, что я буду делать.
А что я буду делать, кстати?
– Хорошо, Назаров, я попробую его уговорить, – медленно произношу я, откидываясь на спинку стула и глядя в лицо Эрику, – но в этом случае ты подпишешь мое заявление на увольнение сегодня же. И я больше не буду на тебя работать ни дня.
Ох, какая многообещающая улыбка выступает у итальянца на губах. Боже, я уже представляю тот счет, что он мне выставит. Впрочем, об этом рано говорить. Назаров еще не дал своего ответа…
– Настя, – после короткой паузы Дэн все-таки прокашливается и подает голос, – мы с тобой так и не поговорили толком. Ты слишком торопишься.
Такой укоризненный тон, будто я подала на развод из-за носков, брошенных мимо корзины с грязным бельем. Судя по всему – Назаров не ожидал от меня ультиматума.
По всей видимости, в его мире я должна была рыдать и наматывать сопли на кулак, попутно раскаиваясь в своём непослушании и ожидая высочайшего разрешения вернуться домой. Ну, что ж, без рыданий, конечно, не обошлось. Но и все на этом. Складывать на груди лапки я не хочу. И ждать каких-то "объяснений" Назарова тоже. Слова в нашей ситуации бессмысленны.
– Это мои условия, – сухо отрезаю я, – не согласен – я даже словечка за тебя не замолвлю.
– Настя…
– Не обсуждается, – перебиваю я раздраженно, – прессуй Людочку. Ты согласен?
Назаров отмалчивается еще несколько минут, явно прикидывая. Но в этой ситуации ему нет смысла упрямиться – я так или иначе все равно уволюсь, а Змея он уже упустит, ровно как и время, когда фанаты будут ждать итальянского танцора в качестве звезды эфира. Будет ли он менять краткую выгоду на сомнительный шанс возвращения меня, в который кроме него никто и не верит толком.
– Хорошо, Настя, я согласен, – деловитый тон Назарова – лишь повод с горечью скривить губы. Конечно, милый, я в тебе не сомневалась. Понты понтами, а свою выгоду ты не упустишь.
– Только до пятницы ты все-таки доработаешь, – вселенная решает, что хорошего с меня хватит и бухает-таки ложку дегтя в мое капуччино, – после его эфира можешь быть свободна. Я не смогу найти никого на твое место так быстро. А блог простаивать не должен, мы потеряем много трафика на таком перерыве.
Эрик сидящий напротив меня покачивает головой, намекая что тут можно и поторговаться.
А глаза-то у него красивые… Хоть и ехидные.
– Нет, уволь, я не собираюсь смотреть, как ты обжимаешься с Людмилой по всем углам, – холодно парирую я, – я оформлю договор на съемки для Эрика, и с меня хватит. А блог могу вести дистанционно, скинешь мне материалы. Но только до пятницы, Назаров, потом мне будет абсолютно плевать, сколько убытков ты потерпишь.
– Хорошо, – капитулирует мой муж, – только договор с Лусито должен быть у меня сегодня, до конца твоего рабочего дня. Не уговоришь его – можешь даже не надеяться, что я дам тебе взять и уйти.
– Мудила, – выдыхаю я, сбрасывая звонок. Без понятия, услышал он последний мой “комплимент” или нет. Даже если да – мне не стыдно.
Дышать, Настя, надо дышать. Раз за разом, толчок воздуха из груди за толчком. Все закончилось.
Совершенно все…
– Ну давай, – насмешливо покашливает Змей, подаваясь вперед и переплетая пальцы опущенных на светлую скатерть рук, – уговаривай меня. Я жду. С нетерпением.
Поганец какой.
Что в анфас, что в профиль! А какой у нас тут бицепс – м-м-м! Слюной бы изошла, если бы была в форме.
– Как ты догадался, что он попытается…
– Достать меня через тебя? – заканчивает Эрик и пожимает плечами. – Любой бы попробовал. А твой муж не любит проигрывать, это очевидно. Он поэтому заставил тебя бросить танцевать?
Как быстро Змей меня раскусил все-таки. Неужели причины моей “завязки” настолько очевидны.
– Я просто бросила, – упрямо отвечаю я, стискивая зубы, – сменила жизненные приоритеты.
О проекте
О подписке