Я встал и проковылял посмотреть на лежавшего неподвижно незнакомца. Тот негромко застонал.

– Самое время завести друзей, – с серьезным видом заметил Стюарт. – Вы остались живы сегодня исключительно благодаря Дрездену. И у него в этом городе немало союзников, которые могли бы помочь вам, если бы у них появилась на то причина.

– Вы и сами в порядке, – неуверенно отозвался Морти. – Вы попадали и в худшие заварушки.

Сэр Стюарт вздохнул:

– Возможно. Однако же враг вряд ли даст мне передышку перед новой атакой. Вам нужна помощь Дрездена. А он просит вашей. – Лицо его посуровело. – И я тоже.

Незнакомец снова застонал и пошевелился.

На лбу у Морти выступили капли пота. Он покосился на лежавшего незнакомца, поспешно вскочил на ноги, повернулся ко мне и кивнул:

– Ладно, Дрезден. Я помогу. Но вы за это попросите своих союзников взять меня под охрану.

– Договорились, – сказал я и посмотрел на сэра Стюарта. – Спасибо.

– Час, – заявил Морти. – Даю вам один час.

– Идет, – кивнул я.

– Идет, – эхом отозвался он, похоже обращаясь больше к самому себе. – Я ведь не собираюсь вступать в Совет или что-то в этом роде. Всего только час. Один маленький час. Что может случиться за какой-то час?

Тут я окончательно удостоверился, что Морти не врал, когда говорил, что не герой.

Герои гораздо лучше умеют держать Вселенную в узде.

Глава 7

Машина у Морти оказалась гибридная – один из этих маленьких игрушечных автомобильчиков, которые могут ездить когда на бензине, а когда на честном слове. Сделали ее, судя по всему, из упаковочной бумаги и изоленты, а еще снабдили компьютером, который запросто смог бы рулить национальной системой аэрокосмической обороны, и у него хватило бы памяти, чтобы играть при этом в крестики-нолики. Или, скажем, в ядерный апокалипсис.

– Пожалуй, к лучшему, что я умер, – буркнул я, забираясь в машинку сквозь закрытую дверь. – Если бы я еще дышал, то сильно опасался бы здесь за свою молодую жизнь. Это же не машина, а яйцо. И не нормальное, надежное, сваренное вкрутую. А самое что ни на есть хрупкое.

– И это говорит тип, который десять лет без перерыва гонял на родном брате деревянной машины из «Флинстоунов», – огрызнулся Морти.

– Джентльмены, – вмешался Стюарт, с опаской устраиваясь на крошечном заднем диванчике, – скажите, у вас имеется реальный повод быть недовольными друг другом или же вам просто доставляет детское удовольствие говорить колкости?

Теперь, когда бой остался позади, манеры сэра Стюарта снова сделались церемонными, как и подобало в его родную эпоху. Кстати, подумал я, над этим стоит поразмыслить. Офицер колониальных войск явно происходил не из «хорошего общества». Официальное, степенное, архаичное построение фраз, явно усвоенное им за годы карьеры, мгновенно улетучивалось в горячке боя.

– Ладно, Дрезден, – буркнул Морти. – Куда?

Он отворил дверь гаража и высунул голову под снег. Тот теперь валил еще гуще. Вообще-то, в Чикаго хорошо убирают снег в зимнее время… но, черт подери, месяц-то был май!

Судя по высоким, слежавшимся сугробам, холодная не по сезону погода явно застала город врасплох. Проезжую часть покрывал толстый, в несколько дюймов, слой свежего снега. По крайней мере, перед домом Морти очиститель не проезжал со вчерашнего дня. Стоит маленькому гибридному автомобильчику наехать на скользкий участок, и его закрутит, как корову на льду.

Я попробовал прикинуть в голове план города. Я испытывал легкие угрызения совести, заставляя Морти выезжать в такую погоду, – даже с учетом того, что он был жив и более или менее здоров. Я не простил бы себе, если бы с ним что-нибудь случилось, и просить его о чем-либо сверх совершенно необходимого было бы жестоко. Но погода явно ухудшалась, так что уложиться в отведенный им часовой лимит с каждой минутой становилось все труднее.

– К Мёрфи, – тихо произнес я и продиктовал адрес.

Морти хмыкнул:

– Которая в полиции работала?

Я кивнул. Мёрфи дождалась-таки, что ее вышибли с работы после очередного прогула ради помощи мне. Она знала, на что идет, и сама сделала этот выбор, но все равно я испытывал острое чувство вины. Даже смерть этого не изменила.

– Она девушка проницательная. Никто в городе, наверное, не присмотрит за тобой лучше, чем она.

Морти хмыкнул еще раз и вырулил на улицу. Вел он медленно, осторожно. Выражение лица он тоже сохранял осторожное, непроницаемое.

– Морти! – не выдержал я. – Чего вы мне недоговариваете?

– Я, вообще-то, машину веду, – пробурчал он.

Я издал крайне недовольный звук, затем покосился через плечо на сэра Стюарта:

– Итак?

Сэр Стюарт не спеша полез в карман своей шинели и извлек оттуда короткую трубку. Он насыпал в нее что-то из кисета, чиркнул длинной старомодной спичкой и раскурил трубку. Дым всплыл и, коснувшись потолка салона, осел на нем тонким слоем блестящей эктоплазмы – субстанции, в которую обращается материя потустороннего мира, становясь материальной.

– Послушать его, – произнес он наконец, мотнув головой в сторону Морти, – весь мир за последние несколько месяцев съехал с катушек. Хотя должен признать, в моем представлении это выглядит примерно так же. Везде сплошной дурдом – с самого появления этих ваших компьютеров.

Я фыркнул:

– Так что изменилось?

– Ходят слухи, что вы укокошили всю Красную Коллегию вампиров, – сказал сэр Стюарт. – Это правда?

– Они похитили мою дочь, – ответил я.

Несмотря на мою попытку говорить нейтральным тоном, эти слова все равно прозвучали как сквозь зубы. Я даже не знал о существовании Мэгги до тех пор, пока Сьюзен Родригес не вынырнула из ниоткуда после долгих лет отсутствия и не попросила о помощи – спасти нашу дочь. Я готов был пойти на все, только бы вернуть девочку.

Я поежился. Я… мне пришлось много чего совершить, чтобы вырвать Мэгги из лап Красной Коллегии. О таком и вспоминать не хочется, не то что этим гордиться. Мне даже в страшном сне не могло привидеться, что́ я смогу сотворить.

Воспоминание о горячей крови, хлынувшей из перерезанного горла, из-под самых моих пальцев, оказалось таким ярким, что мне пришлось на секунду-другую низко наклонить голову, отгоняя его прочь. Мэгги… Чичен-Ица… Красный Король… Сьюзен…

Кровь Сьюзен повсюду…

Пришлось сделать над собой усилие, чтобы ответить сэру Стюарту:

– Не знаю, что вам рассказывали. Я просто пошел и вернул свою девочку… и отдал ее в хорошие руки. Но прежде чем это случилось, погибли ее мать и чертова прорва вампиров.

– Все до одного? – допытывался сэр Стюарт.

Я помолчал и лишь потом кивнул:

– Возможно. Угу. Я сам не знаю наверняка. Быть может, самых младших заклятие и пощадило – я ведь его точной формулировки не знаю. Но те сволочи, что находились вокруг меня, погибли точно. А заклятие составлялось так, чтобы очистить мир от того рода, на которое его нацелили.

Морти за рулем издал неопределенный звук:

– Но… Я хочу сказать, не может ли выйти так, что Белый Совет не одобрит этого? В смысле убийства с помощью магии.

Я пожал плечами:

– Красный Король собирался использовать заклятие на восьмилетней девочке. Если Совету не нравится, каким образом я помешал этому совершиться, они могут поцеловать меня в нематериальную задницу. – Я невольно усмехнулся. – И потом, я же вампиров с помощью магии убил, а не людей. Да и что Совет вообще может со мной сделать? Голову отрубить? Я и так уже мертв.

Я заметил, что Морти переглянулся со Стюартом в зеркале заднего вида.

– За что вы на них так злы, Гарри? – спросил меня Морти.

Я хмуро покосился на него, потом на Стюарта:

– Почему это мне все время кажется, что мне лучше пойти прилечь?

– Тень образуется тогда, когда осталось незавершенным что-то важное, – объяснил сэр Стюарт. – Часть нашей работы здесь заключается в том, чтобы понять, что именно так сильно привязывает вас к жизни. А для этого приходится задавать вопросы.

– Чтобы я мог спокойно проследовать дальше по назначению? Или куда там?

– Скорее, чтобы меня оставили в покое, – буркнул Морти.

– Что-то вроде того, – поспешно вмешался сэр Стюарт, пока я не успел дать Морти отповедь. – Мы просто хотим помочь.

Я внимательно посмотрел на него, потом на Морти:

– Так чем вы занимаетесь? Покоите духов с миром?

Морти пожал плечами:

– Если бы этим никто не занимался, на городских кладбищах скоро не хватило бы места.

Некоторое время я размышлял над его словами.

– Тогда почему, – спросил я наконец, – вам не удалось упокоить сэра Стюарта?

Морти не ответил. Неуютное у него вышло молчание – жесткое какое-то, колючее.

Сэр Стюарт подался вперед, положил руку Морти на плечо, пожал несильно и вернулся на место.

– Случается такое, чего уже не исправишь, приятель, – объяснил он мне. – Никто не сможет. Вся королевская конница, вся королевская рать…

– Вы заперты здесь? – тихо предположил я.

– Будь я заперт, до сих пор бы полагал, что я настоящий живой сэр Стюарт. Но это не так. Я всего лишь его тень. Можно, наверное, считать это незадачей. – Он покачал головой. – Но я предпочитаю смотреть на это с другой стороны: я полагаю себя тем, кто сотворен специально для такого существования. У меня есть причины быть тем, кто я есть, здесь и сейчас. Многие ли из тех, что во плоти, могут похвастаться тем же?

Я хмуро уставился в летевшую нам навстречу заснеженную дорогу.

– И какова ваша миссия? Приглядывать за этим неудачником?

– Эй! – возмутился Морти. – Я здесь и все слышу.

– Я помогаю другим заблудшим духам, – ответил сэр Стюарт. – Помогаю им, скажем так, разобраться в ситуации. Помогаю не сойти с ума, если им суждено стать манами. А если их удел – превратиться в лемура, помогаю им обратиться в ничто.

Я все так же хмуро оглянулся на сэра Стюарта:

– Это… как-то банально.

– В некотором смысле – да, – невозмутимо согласился он.

– Так, значит, вы – из числа манов? Вроде древнеримской тени предков?

– Это не такой простой вопрос, Дрезден. Ваш Белый Совет – известная компания именитых людей. Я слышал, они ведут свою историю от Древнего Рима?

– Угу, – подтвердил я.

Он кивнул:

– И, подобно римлянам, они любят раскладывать по полочкам абсолютно все, до последней, никого не волнующей мелочи. А правда в том, что мир неупокоенных духов плохо поддается классификации. – Он пожал плечами. – Я обитаю в Чикаго. Я защищаю дом Мортимера. Я то, что я есть.

Я крякнул и некоторое время молчал.

– Так вы обучаете духов-новичков? – спросил я наконец.

– Разумеется.

– Тогда можно задать вам несколько вопросов?

– Сколько угодно.

– Ну, понеслась… – буркнул Морти.

– Ладно, – кивнул я. – Я дух, и я у вас новичок. И вроде как могу проходить почти сквозь что угодно – например, сквозь дверцу этой машины.

– Можете, – подтвердил сэр Стюарт с легкой улыбкой.

– Тогда почему моя задница не проваливается сквозь сиде…

Я осекся, испытав знакомое уже ощущение прохода сквозь физическое тело; оно возникло в ягодицах и мгновенно пробежало вверх по спине. Задницу словно обожгло холодом, снег мгновенно забился под штаны, и я взвыл от неожиданности.

Сэр Стюарт явно знал, что произойдет. Он выметнул руку, ухватил меня за отворот плаща и бесцеремонно втащил обратно в машину, сунув на сиденье рядом с собой. Я сделал попытку уцепиться за подлокотник и спинку переднего кресла, на котором только что сидел сам, – с тем же результатом: мои руки прошли сквозь них. Я дернулся вперед, крутясь, словно попал в водяной поток, и на этот раз полетел в снег физиономией.

Сэр Стюарт снова затащил меня обратно.

– Мортимер, – произнес он слегка раздраженным тоном.

Морти промолчал, но, когда меня снова водрузили в кресло, сквозь пол машины я больше не проваливался. В зеркале заднего вида я увидел его ухмылку.

– Вы не проваливаетесь сквозь пол машины, поскольку на самом глубоком, подсознательном уровне принимаете этот пол как данность, – объяснил сэр Стюарт. – Вы совершенно убеждены, что такие иллюзии, как гравитация или плотность, реальны.

– Есть неувязочки, – возразил я.

Сэр Стюарт приподнял бровь.

Я вздохнул.

– Если я так верю в реальность иллюзий, как же мне удается проходить сквозь стены? – поинтересовался я.

– Потому что на каком-то уровне сознания вы убеждены, что духам положено делать именно это.

Я насупился так сильно, что брови сошлись на переносице.

– Значит… вы хотите сказать, что я не проваливаюсь сквозь землю потому, что думаю, что так не положено?

– Скорее потому, что вы не думаете, что так положено, – ответил он. – И именно поэтому, стоило вам подумать о возможности противного, вы и провалились сквозь пол.

Я медленно покачал головой:

– А почему это не повторяется снова?

– На данный момент потому, что этого не позволяет сделать Мортимер. Мой вам совет: не думайте об этом слишком много, – серьезно произнес сэр Стюарт. – С вас пока и своих забот хватит.

– Нельзя же ни о чем не думать! – возмутился я. – Ну-ка попробуйте не думать о розовых слонах, умоляю!

Сэр Стюарт расхохотался было, но охнул и схватился за раненый бок. Я видел, что ему больно, но улыбка не покинула его губ.

– Обыкновенно на то, чтобы признать этот факт, уходит больше времени, – сказал он. – Конечно же, вы правы. Еще не раз случится такое, что вам будет казаться, будто вы не в состоянии повлиять на подобные штуки.

– Почему? – слегка раздраженно спросил я.

На сэра Стюарта мой тон, похоже, не произвел особого впечатления.

– Через это проходит каждая новая тень. Но это не навсегда.

– Тьфу, – вздохнул я. И, подумав, заметил: – Что ж… Зато с прыщами проблем нет.

Морти на водительском месте издал громкий смешок.

Звезды и камни! Терпеть не могу быть новичком.

Глава 8

Дом достался Мёрфи в наследство от бабки, и построили его никак не меньше ста лет назад. Бабуля Мёрфи истово увлекалась разведением роз. Сама Мёрфи любви к цветам не унаследовала, а потому прибегала к услугам наемных садовников. Цветник в палисаднике не посрамил бы и особняка раза в четыре больше, но сейчас, укутанный снегом, производил довольно гнетущее впечатление. Голые, усеянные шипами ветви, подстриженные еще прошлой осенью, скелетами торчали из-под снежного покрывала.

Сам по себе дом невелик – типичный колониальный особнячок, одноэтажный, приземистый, крепкий и довольно уютный на вид. Его строили еще в те времена, когда спальня десять на десять футов не считалась зазорной для хозяев, а на кроватях спало по нескольку детей. Въехав, Мёрфи обшила фасады сайдингом, поставила новые окна и утеплила стены, так что домик, похоже, готов был спокойненько простоять еще сотню лет.

На улице перед домом Мёрфи стоял низкий, дорогой черный седан, шины которого утонули в снегу на несколько дюймов. В этом квартале относительно дешевого жилья он выглядел не более естественно, чем колесница с карнавала на День святого Патрика с танцующими лепреконами на палубе.

Сэр Стюарт посмотрел на меня, бросил взгляд на улицу и нахмурился:

– Что-то не так, Дрезден?

– Тачка какая-то неправильная, – ответил я.

Морти оглянулся на меня, и я ткнул пальцем в черную махину.

Он изучающе посмотрел на нее и кивнул:

– Угу. Немного странно видеть такую в квартале вроде этого.

– А что? – удивился сэр Стюарт. – Нормальная машина, удобная. Автоматическая коробка…

– Дорогая, – пояснил я. – Такие в непогоду просто так на улице не бросают. Стоит хоть раз проехать мимо машине, посыпающей дорогу песком с солью, и увидите, что станется с полировкой и краской. Поезжайте дальше, Морти. Вокруг квартала.

– Да-да, – раздраженно отозвался Морти. – Я же не идиот.

– Оставайтесь с ним, – попросил я сэра Стюарта.

А потом сделал глубокий вдох, вспомнил, что я бестелесный, и решительно сунул ноги сквозь пол машины. Ноги ушли в снег по щиколотку, а тело неприятно защипало, когда материальное тело машины проходило сквозь меня. Я собирался просто встать на ноги и остаться на месте, пока машина не проедет дальше, но как-то забыл о таких штуках, как скорость и инерция, поэтому кубарем покатился следом за машиной и остановился только тогда, когда врезался в сугроб перед соседним домом. Это оказалось болезненно, и я, лязгая зубами от холода, поспешно выбрался из сугроба.

– Н-нет, Г-гарри, – напомнил я себе, крепко зажмурившись. – Эт-то в-все иллюзия. Это все твое сознание выстраивает сообразно твоим привычкам. Но ты вовсе не врезался в сугроб. Ты этого не можешь. И в снегу изваляться тоже не можешь. А тем более не можешь промокнуть и замерзнуть.

Я сосредоточился на этой мысли и на произносимых словах, вложив в них всю свою волю, как делал раньше, призывая духа или призрака, потом открыл глаза.

Снег, облепивший меня с ног до головы, исчез. Я стоял рядом с сугробом совершенно сухой, кутаясь в свой кожаный плащ.

– Ну что ж, – заметил я сам себе. – Вот так-то лучше.

Я сунул руки в карманы и, не обращая внимания на продолжавший идти снег и ровный северный ветер, зашагал через розовый палисадничек бабули Мёрфи к двери. Поднявшись на крыльцо, я собрался было постучать, как проделывал это столько раз в прошлом.

И тут произошли сразу два события.

Во-первых, моя рука застыла, не коснувшись дерева. Так близко, что два листика писчей бумаги между костяшками пальцев и дверью вы, возможно, и просунули бы, но уже три – никак. А еще я услышал приглушенный, но вполне различимый звук соприкосновения, хотя, как я и сказал, до двери дотронуться не смог. Во-вторых, полыхнула вспышка – и что-то вроде электрического разряда пронзило мою руку, ударив в позвоночник и отшвырнув прочь с крыльца.

Несколько секунд я лежал в снегу, оглушенный. Я попытался еще раз убедить себя, что все это мне только мерещится, однако ощущение реальности – настоящей, жесткой, неоспоримой, реальной реальности – оказалось сильнее. Не сразу, но я все-таки пришел в себя и сел. Еще некоторое время у меня ушло на то, чтобы сообразить: меня поразило нечто, специально запрограммированное, чтобы задерживать пытающихся проникнуть в дом духов.

Дом Мёрфи защищали обереги; его естественный порог использовался в качестве основы для других, более агрессивных систем защиты. И пусть от меня оставалась лишь тень моего прежнего «я», все же я еще был чародеем настолько, чтобы распознать свои собственные чертовы обереги – или, по крайней мере, чьи-то другие, очень на них похожие.

Дверь отворилась, и на улицу выглянула Мёрфи. Ростом она заметно ниже среднего, зато вылеплена из упругой стали. Свои золотистые волосы со времени нашей последней встречи она постригла коротким ежиком, и та же решимость читалась в напряжении шейных мышц, в упрямо выставленном подбородке. Одета она была в джинсы и клетчатую рубаху поверх синей футболки; в руке сжимала свой полуавтоматический пистолет.

От одного ее вида все внутри меня болезненно сжалось.

На меня разом нахлынула целая волна воспоминаний – начиная с первой нашей встречи по делу о пропавших без вести много лет назад. Я тогда работал ассистентом другого частного детектива, а Мёрфи – простым следователем. Все наши тогдашние споры и недопонимания, каждое подшучивание и остроумная реплика, каждый момент откровения и доверия, что медленно, неохотно, но все-таки зарождалось между нами, – все это ударило в меня с силой тысячи пушечных ядер. И конечно, последняя наша встреча, когда мы стояли на палубе катера моего брата, стояли у грани, которую до сих пор не позволяли себе переступить…

– Кэррин, – окликнул я едва слышным шепотом.

Мёрфи едва заметно нахмурилась и продолжала стоять на морозе, напряженно шаря взглядом из стороны в сторону.

Глаза ее скользили по мне, мимо меня, сквозь меня, не задерживаясь. Она не видела меня. И не слышала. Мы теперь принадлежали разным мирам.

Осознание этого оказалось неожиданно болезненным.

Прежде чем я успел собраться с мыслями, Мёрфи снова закрыла дверь. Я услышал, как щелкнуло несколько замков.

– Полегче, дружище, – услышал я спокойный, негромкий голос сэра Стюарта. Он наклонился и ободряюще положил руку мне на плечо. – Не спешите подниматься. Это больно. По себе знаю.