– Угу, – пробормотал я, кашлянул и поморгал, стряхивая с ресниц слезинки, которые никак не могли быть реальными. – Почему?

– Я же говорил. Воспоминания здесь – все равно что жизнь. Жизнь и сила. Вид тех, кто был тебе дорог, пробуждает воспоминания столь сильные, каких не дано испытать смертному при жизни. К этому приходится привыкать.

Я обхватил руками колени и опустил на них подбородок.

– Долго?

– Как правило, – мягко произнес сэр Стюарт, – до тех пор, покуда те, кого ты любишь, сами не преставятся.

Я поежился.

– Угу, – повторил я. – Что ж, на такое у меня нет времени.

– У вас, Дрезден, вообще ничего нет, кроме времени.

– Но у троих моих близких его нет, – с резкой горечью возразил я. – Они пострадают, если я не сделаю все как надо. Если не найду того, кто меня убил. – Я закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. Воздуха я при этом в легкие не набирал. Мне вообще не нужно было дышать – только так, по привычке. – Где Морти?

– Ждет за углом, – ответил сэр Стюарт. – Подойдет сразу, как только мы удостоверимся, что здесь безопасно.

– Чего? – возмутился я. – Так я, значит, теперь секретная служба этого трусишки?

Я заставил себя подняться на ноги и оглядел дом:

– Вы ничего угрожающего не замечаете?

– Пока ничего, – ответил сэр Стюарт, – если не считать того якобы подозрительного экипажа на улице.

– Ладно. Дом защищен оберегами. Не знаю, рассчитаны ли они только на нематериальных нарушителей, или смертному навредить тоже могут. Скажите ему, пусть не дотрагивается до дома. Во избежание непредвиденного.

Сэр Стюарт кивнул:

– Я обойду дом кругом. Вернусь с Мортимером.

Я пробормотал что-то в ответ и осторожно ощупал обереги. Они оказались мощными, но… я бы сказал, уязвимыми. Свои обереги я выстраивал как цельный, монолитный энергетический барьер. В эту защиту тоже закачали уйму энергии, но, казалось, я стою перед стеной высотой двенадцать футов, выстроенной из кубиков лего. Всякий, обладающий средними магическими способностями, мог бы нащупать в этой оборонительной схеме слабое звено и ударить туда. Конечно, это ослабило бы защиту, но не обрушило бы ее всю. Вот мои обереги – те обрушились бы, потеряй хоть одна их часть свою целостность. Здесь же стена лишилась бы лишь некоторого количества кирпичиков.

Что ж, игроку из низшей лиги это давало определенные преимущества. Модульные обереги проще строить, да и ремонтировать удобнее. Разрушь кто-нибудь часть обороны, и остальные ее части быстро сомкнут ряды. Видит бог, подобное заклятие наверняка обходится на порядок дешевле, и для него вам не потребовался бы полноценный чародей из Белого Совета.

Но и отрицательные стороны у него тоже имеются. В мире хватает всякого, способного сквозь такой барьер прорваться, а после того, как вас укокошат, вашему остывающему трупу уже будет безразлично, дорого или дешево обойдется ремонт.

И все же, черт подери, такая защита гораздо лучше, чем ничего. Основная схема явно базировалась на моих принципах, только немного подредактированных. Кто, интересно знать, проделал это с домом Мёрфи? И зачем?

Я повернулся и сошел с крыльца, чтобы заглянуть в окно. Ощущал я себя при этом отчасти вуайеристом, но все равно не знал, чем еще заняться до тех пор, пока не подойдет Морти, чтобы говорить за меня.

– С вами правда все в порядке? – спросил откуда-то из глубины дома мужской голос.

Я прищурился, нахмурил брови, собираясь с мыслями, и ухитрился забраться на какой-то тонкий куст под окном, с которого смог наконец заглянуть поверх спинки стоявшего у окна кресла.

На диване в гостиной у Мёрфи сидел мужчина в черном костюме, накрахмаленной белой рубашке и черном галстуке в темно-бордовую полоску. Еще его отличали смуглая кожа – не африканская, скорее средиземноморская – и выбеленные перекисью волосы. А вот цвет его глаз я описал бы с трудом: что-то среднее между темно-медовым и сумахом; резкий изгиб носа напомнил мне клюв хищной птицы.

– Прекрасно, – отозвалась Мёрфи. Она стояла, сунув пистолет за пояс джинсов. Вообще-то, «ЗИГ» – компактное девятимиллиметровое оружие, но по сравнению с миниатюрной фигуркой Мёрфи он казался большим и особенно опасным. Она скрестила руки на груди и смотрела на мужчину так, словно застукала его за каким-то особо отвратительным разбоем. – Я ведь просила вас, Чайлдз, не являться сюда в такую рань.

– Привычка, – пояснил Чайлдз. – Если честно, я не брал это в голову.

– А стоило бы, – заявила Мёрфи, дернув подбородком в направлении двери. – Вы ведь знаете, как обстоят дела. Вы застали меня в напряженный момент, и я запросто могла пальнуть в вас через дверь.

Чайлдз сцепил пальцы на колене. Он не производил впечатления особенно крупного. Мускулатура не крепче средней, костяк тоже. Под пиджаком дорогого покроя с избытком хватило бы места для пушки любого калибра.

– Я еще совсем недолго у нынешнего работодателя. Но мне кажется, случись подобная неприятность, и последствия для вас могут оказаться довольно серьезными.

Мёрфи пожала плечами:

– Вполне возможно. С другой стороны, может быть, нам стоит начать убивать его людей и продолжать делать это до тех пор, пока цена общения с нами не окажется слишком дорогой и он не откажется от такого рода сотрудничества. – Она улыбнулась. Неуютная вышла эта улыбка, совсем-совсем ледяная. – У меня больше нет жетона, Чайлдз. Зато у меня есть друзья. Очень особенные друзья.

На некоторое время в комнате воцарилась напряженная тишина, угрожавшая вот-вот взорваться насилием. Пальцы Мёрфи как бы невзначай покачивались в паре дюймов от рукояти пистолета. Руки Чайлдза оставались сцепленными на колене. Выждав пару секунд, он вдруг улыбнулся и откинулся на спинку дивана в более расслабленной позе.

– Последние шесть месяцев мы сосуществовали вполне неплохо. Не вижу смысла в том, чтобы это прекратилось по причине неважного настроения.

Мёрфи холодно сощурилась:

– Главный мокрушник Марконе…

Чайлдз поднял руку:

– Прошу вас. Специалист по сложным ситуациям.

– …не пошел бы на попятный так быстро, – продолжала Мёрфи, словно он вообще не открывал рта. – Как бы ему при этом ни хотелось жить. Вот почему вы явились так рано, вопреки моей просьбе. Вам что-то нужно.

– Рад, что вы наконец заметили очевидное, – отозвался Чайлдз. – Да. Мой работодатель послал меня к вам с вопросом.

Мёрфи нахмурилась:

– Он не хотел, чтобы кто-то другой слышал, как вы его задаете.

Чайлдз кивнул:

– Он опасался, что это может привести к нежелательным последствиям.

Несколько секунд Мёрфи пристально смотрела на него, потом возвела глаза к потолку:

– Ну?

Чайлдз в первый раз за все время блеснул зубами в улыбке. Мне на ум почему-то пришли черепа.

– Ему хотелось бы знать, доверяете ли вы Леди-Оборванке.

При этих словах Мёрфи напряженно выпрямилась. Она выждала пару секунд, чтобы сделать глубокий вдох и выдох, и только после этого подала голос:

– Что вы имеете в виду?

– Странные вещи начали твориться поблизости от некоторых мест ее шатаний. Причем такие, объяснения которым никто пока не находит. – Чайлдз пожал плечами; руки он все это время демонстративно держал на виду, поза оставалась непринужденной, расслабленной. – Какая часть этого вопроса представляет собой сложность для вас?

Мёрфи чуть повела плечом, словно рука ее сама по себе раздумывала, не выхватить ли пистолет из-за пояса. Однако же она заставила себя сделать еще вдох-выдох, чтобы успокоиться.

– Что он предлагает мне за ответ на этот вопрос?

– Северный остров. И, предупреждая ваш вопрос, да, включая пляж.

Я невольно вытаращил глаза. Остров у гавани Бёнем-парка не считался особенно криминальной территорией, поскольку на нем не размещалось ничего, кроме парков, лугов и пляжа, излюбленного места семейного отдыха, – однако же «джентльмен» Джон Марконе, король преступного мира Чикаго и единственный простой смертный, которому позволили стать участником Неписаного договора, не делился территорией просто так. Не бывало такого.

Глаза у Мёрфи тоже чуть округлились – в ее голове явно прокручивались те же мысли, что у меня. Хотя, если быть совершенно честным, я думаю, что она сделала выводы на доли секунды раньше, чем это удалось мне.

– Если я соглашусь на эти условия, – осторожно заметила она, – я должна иметь наши стандартные гарантии не позже понедельника.

Лицо Чайлдза не выражало ровным счетом никаких эмоций.

– Заметано.

Мёрфи кивнула и секунду-другую сосредоточенно смотрела себе под ноги, явно собираясь с мыслями.

– На этот вопрос нет простого ответа, – произнесла она наконец.

– Простые ответы вообще редкость, – философски заметил Чайлдз.

Мёрфи провела рукой по своему ежику и подняла взгляд на Чайлдза.

– Пока она работала с Дрезденом, – произнесла она, – я бы, не колеблясь, ответила утвердительно.

Чайлдз кивнул:

– А теперь?

– А теперь… Дрезден исчез. И она вернулась из Чичен-Ицы сильно изменившейся, – ответила Мёрфи. – Возможно, это все посттравматический стресс. А может, и что-то другое. Но она изменилась.

Чайлдз склонил голову чуть набок:

– Так вы ей не доверяете?

– Я не теряю бдительности в ее присутствии, – сказала Мёрфи. – Вот мой ответ.

Тип с выбеленной перекисью шевелюрой обдумал ее слова и снова кивнул:

– Я передам это своему работодателю. Остров будет свободен от его интересов к понедельнику.

– Вы даете мне слово?

– Уже дал.

Чайлдз поднялся с грацией ленивого хищника.

Для смертного – если он, конечно, смертный – Чайлдз был удивительно быстр. И двигался с легкостью профессионального балетного танцовщика. Хотя я сомневался, что в кармане его пиджака лежат балетные туфли.

– Все, я пошел. Будьте добры, известите меня, если узнаете что-либо еще по теме нашего разговора.

Мёрфи кивнула, так и не убирая руки от пистолета, и проводила Чайлдза взглядом до двери. Чайлдз отворил ее и шагнул на крыльцо.

– Не забывайте, – негромко произнесла Мёрфи, – что мое доверие или недоверие не отменяет того факта, что она одна из моих людей. Если мне хоть на мгновение покажется, что в результате нашего разговора Молли Карпентер причинен какой-либо вред, наша договоренность будет расторгнута и мы перейдем непосредственно к отстрелу. Начиная с вас.

Чайлдз легко повернулся на каблуках, с улыбкой сложил пальцы пистолетиком, нацелил их на Мёрфи, сделал губами «пух-х» и, довершив разворот, вышел.

Мёрфи подошла к окну, у которого я стоял, и наблюдала, как Чайлдз идет по снегу к большому седану и садится в него. Напряжение не покидало ее до тех пор, пока машина не вырулила на дорогу и не скрылась из виду.

Потом она опустила голову и, прислонив ладонь к оконному стеклу, другой рукой потерла лицо.

Я поднял руку, повторяя ее движение, и прижал ладонь с обратной стороны стекла, словно отражение ее ладони; при этом я старательно избегал касаться негромко гудящих оберегов. Размах рук у Мёрфи раза в два меньше моего. Плечи ее вздрогнули.

Она тряхнула головой, выпрямилась, несколько раз поморгала, и лицо ее приняло обычное для копа нейтральное выражение. Мёрфи отвернулась от меня, подошла к дивану и уселась там, поджав колени. Она выглядела крошечной – совсем ребенок, – только морщинки на лице выдавали ее возраст.

Мой взгляд уловил беззвучное движение – и небольшой серый горный лев с надорванным ухом и обрубком хвоста, плавно запрыгнув на диван, устроился рядом с Мёрфи. Она прижала кота к себе, поглаживая серый мех.

При виде Мистера на глаза мне навернулись слезы. Мой кот. Когда чета вампиров Ээбы сожгла мою старую квартиру, я знал, что Мистеру удалось спастись от огня, но не имел ни малейшего представления, что случилось с ним дальше, – меня застрелили прежде, чем я успел вернуться на пожарище. Я помнил, как впервые обнаружил его еще котенком: он забрался в мусорное ведро, тощий и голодный. Мистер был моим жильцом, а возможно, и настоящим хозяином квартиры с тех пор, как я приехал в Чикаго. Веса в нем добрых тридцать фунтов, и он полон кошачьей надменности. Тем не менее он был так добр, что всегда появлялся, когда я пребывал в раздрае, давая мне шанс понизить кровяное давление, гладя его или уделяя ему внимание каким-нибудь другим образом. Уверен, со своей стороны он считал это едва ли не божественной милостью.

Кошки – они такие.

Не знаю, сколько я простоял так у окна. Очнулся я, когда рядом со мной возник сэр Стюарт.

– Дрезден, – шепотом произнес он, – с юго-востока приближаются несколько созданий.

– То, что вас прежде не называли Трипио, мало что меняет, сэр Стюарт.

Он поморгал, уставившись на меня, потом тряхнул головой и взял себя в руки:

– Их там с полдюжины, и столько же машин.

– Понял. Скажите Морти, пусть не выходит из машины, пока я не смогу их опознать, – сказал я. – Но подозреваю, ему ничего не угрожает.

– Ничего? – переспросил призрак. – Значит, вы знаете их?

– Пока не уверен, – мотнул головой я. – Сейчас увидим.

Глава 9

Десять минут спустя я стоял и, мурлыча себе под нос незатейливый мотивчик, наблюдал за сборищем в гостиной у Мёрфи. Сэр Стюарт стоял рядом и не без любопытства прислушивался.

– Прошу прощения, чародей, – заметил он, – но что это за мелодию вы пытаетесь исполнить?

Я изобразил губами звук фанфар главной темы, а затем постарался как можно точнее попасть в тональность закадрового голоса:

– В большом зале Лиги Справедливости собрались четверо величайших героев Вселенной, порождения легенд глубокого космоса!

Сэр Стюарт нахмурился:

– Порождения ле…

– Легенд глубокого космоса, – повторил я тем же дикторским тоном.

Сэр Стюарт сощурил глаза и слегка отвернулся от меня, напряженно расправив плечи:

– Бессмыслица какая-то. Абсолютная. Бессмыслица.

– В семидесятые это показывали по субботам, по утрам, – пояснил я и кивнул в направлении комнаты за окном. – И здесь у нас происходит что-то в этом роде. Хотя для зала Лиги Справедливости комнатка немного маловата. Должно быть, в те времена недвижимость была дешевле.

– Гости собрались, – заметил сэр Стюарт. – Вы их знаете?

– Бо́льшую часть, – кивнул я и тут же задумался. – По крайней мере, знал полгода назад.

Многое изменилось – начиная с короткой стрижки Мёрфи. Я начал представлять сэру Стюарту тех, кто был мне знаком.

За спиной у Мёрфи стоял, прислонившись к стене и сложив мускулистые руки на груди, Уилл Борден. Роста он был ниже среднего, зато сложения далеко не среднего, а на порядок выше. Одна мускулатура, ни капли жира. Я привык видеть его в обычной обстановке, в деловом костюме – конечно, когда он не превращался в огромного темного волка. Сегодня он красовался в тренировочных штанах и свободной футболке – такая одежда удобнее, если надо быстро перекинуться. Уилл отличался спокойным характером. На такого можно положиться. Еще он возглавлял небольшую шайку местных юнцов – все они, само собой, уже выросли, – которые научились перекидываться волками. Они называли себя Альфами с таких незапамятных времен, что я даже привык к этому дурацкому названию.

Я не привык к Уиллу, играющему роль тяжеловеса, но именно ее он явно исполнял теперь. Лицо его казалось почти угрюмым, а в глазах горела сдерживаемая агрессия. Он производил впечатление человека, готового не просто подраться, но с радостью ввязаться в драку при первой же возможности.

Недалеко от Уилла свернулась калачиком на диване другая девица из Альф, с прямыми волосами серого, я бы сказал, мышиного цвета. Вид такой, что дунь – улетит. Глаза застенчиво глядели из-под очков и падавшей на них челки, – казалось, она смотрит разом на всех, и ни на кого в особенности.

Я не видел ее несколько лет, но она точно входила в состав Альф с самого начала, а с тех пор окончила университет и выпорхнула в большой мир. Звали ее… Марджи? Мерси? Марси. Да, точно. Ее звали Марси.

Рядом с Марси сидела полная, жизнерадостного вида блондинка с кудряшками, заколотыми двумя китайскими палочками для еды; по возрасту она всего на пару лет не дотягивала до того, чтобы исполнять роль доброй бабушки в утренних телепередачах. Одета она была в платье с растительным орнаментом, а на коленях у нее сидел пес размером с небольшую сардельку – йоркширский терьер. Как и положено терьеру, песику не сиделось на месте, и взгляд его ярких темных глаз настороженно шарил по собравшимся в комнате, то и дело возвращаясь к Марси. Время от времени в его крошечной груди клокотал негромкий рык, и он явно ощущал себя единственным защитником своей хозяйки.

– Эбби, – шепнул я сэру Стюарту. – Ее зовут Эбби. А собаку – Тото. Она спаслась, когда вампир Белой Коллегии устроил охоту на их кружок магов-любителей.

Песик вдруг спрыгнул с коленей хозяйки и бросился на Уилла, однако Эбби с замечательной для ее комплекции ловкостью перехватила его на лету. Впрочем, насчет ловкости я ошибся: просто ее движение началось за полсекунды до того, как йорк тронулся с места. Эбби была ясновидящей. Далеко в будущее заглянуть она не могла, только на несколько секунд, но и это дано далеко не каждому, так что, полагаю, тарелки у нее на кухне бьются реже обычного.

Уилл смотрел на Тото с улыбкой. Эбби шикнула на йорка, хмуро покосилась на Уилла и, держа песика одной рукой, другой взяла со стола чашку чая.

Рядом с Эбби сидел худощавый крепкий юнец в джинсах, тяжелых башмаках и плотной фланелевой рубахе. Темные волосы его пребывали в беспорядке, серые глаза внимательно следили за происходящим; ямочкой на подбородке, казалось, можно открывать пивные бутылки. Я узнал его только со второго взгляда, и немудрено: в последний раз, когда я его видел, он был на пару дюймов ниже и едва ли не на сорок фунтов легче. Дэниел Карпентер, старший из младших братьев моей ученицы. Он выглядел так, словно сидел не на диване, а на раскаленной сковороде, явно готовый в любой момент вскочить и храбро вытворить что-нибудь необдуманное. Большая часть внимания Уилла, как мне показалось, уделялась именно Дэниелу.

– Успокойся, – посоветовала ему Мёрфи. – Возьми пирожное.

Дэниел порывисто мотнул головой:

– Спасибо, не надо, мисс Мёрфи. Просто я не вижу в этом смысла. Я должен пойти поискать Молли. Если я сейчас выйду, через час уже вернусь.

– Если Молли здесь нет, будем исходить из того, что у нее на это имеется веская причина, – возразила Мёрфи спокойным и совершенно неумолимым тоном. – Нет смысла бегать по городу в такую погоду.

– Тем более, – добавил Уилл, – мы бы нашли ее быстрее.

Дэниел на мгновение насупился, но почти сразу же отвернулся. У меня сложилось впечатление, что ему уже доводилось соревноваться с Уиллом в скорости и результат оказался не в его пользу. Так или иначе, юнец промолчал.

В кресле рядом с диваном сидел пожилой мужчина – он воспользовался моментом, чтобы налить чая в фарфоровую чашку и поставить ее перед юным Карпентером. Он насыпал туда пару ложек сахара и улыбнулся Дэниелу. В его голубых глазах не было ни угрозы, ни настойчивости – только спокойная уверенность в том, что юноша возьмет чай и угомонится.

Дэниел угрюмо посмотрел на него, потом взгляд его опустился на целлулоидный подворотничок и висевшее под ним распятие. Он вздохнул, кивнул и принялся размешивать сахар. Взяв чашку обеими руками, он откинулся на спинку стула, приняв выжидательную позу. Сделав глоток-другой, парень, похоже, забыл о том, что держит чашку в руках, но он продолжал молчать.

– А вам, мисс Мёрфи? – спросил отец Фортхилл, вновь поднимая чайник. – Ночь сегодня холодная. Уверен, чашка чая вам не помешает.

– Почему бы и нет? – кивнула она.

Фортхилл налил и ей, поставил чайник и зябко поправил свитер, словно надеясь извлечь из него больше тепла. Потом подошел к окну, за которым стояли мы с сэром Стюартом, и протянул обе руки в нашу сторону:

– Вы уверены, что окно плотно закрыто? Готов поспорить, откуда-то сквозит.

Я озадаченно моргнул и посмотрел на отставного морпеха.

Сэр Стюарт пожал плечами:

– Он из хороших.

– Хороших? В каком смысле?