Глава 5

«Макэнелли» – это кабак в нескольких кварталах от моего офиса. Я всегда захожу туда бороться со стрессом или просто когда у меня в кармане завалялось несколько лишних баксов, которые не жаль потратить на хороший обед. И не я один из нашей братии. Мак, владелец, привык к чародеям и к связанным с ними проблемам. В «Макэнелли» нет видеоигр. Ни телевизоров, ни дорогих компьютерных игрушек. Там нет даже музыкального автомата. Вместо него Мак держит механическое пианино. У него меньше шансов взбеситься в нашем присутствии.

Я назвал это место «кабаком» в лучшем смысле этого слова. Входя, ты спускаешься на несколько ступенек вниз и попадаешь в помещение, являющее собой смертельное сочетание низкого потолка и свисающих с него вентиляторов. Обладателям высокого роста – вроде меня – поневоле приходится перемещаться у «Макэнелли» с повышенной осторожностью. У барной стойки стоит тринадцать стульев, а в зале – тринадцать столиков. Тринадцать окон, расположенных у самого потолка, чтобы высунуться на улицу чуть выше уровня земли, пропускают внутрь немного дневного света. Тринадцать мутноватых зеркал на стенах отражают в зал лица посетителей и создают иллюзию простора. Тринадцать деревянных колонн, старательно украшенных резными сюжетами сказок и преданий Старого мира, не позволяют перемещаться по залу иначе как по кругу; помимо этого, они также намеренно рассекают потоки стихийных энергий, исходящих от угрюмых, ворчливых чародеев, не позволяя тем самым проявлять им свои способности. В расцветке помещения преобладают землисто-коричневые и зеленоватые тона. Попав к «Макэнелли» впервые, я почувствовал себя волком, вернувшимся в старое, любимое логово. Мак сам, своими руками, варит пиво, точнее, даже эль, равного которому в городе не найти. Пища здесь готовится на дровяной плите. И, как говорит Мак, ни одна собака не мешает вам оторвать задницу от стула и самому забрать свой заказ со стойки, когда он будет готов. В общем, это место как раз по мне.

Поскольку обзвон городских моргов ничего не дал, я взял из Мониковой стопки пару бумажек и переместился к «Макэнелли». Мне показалось, после всего, что свалилось на меня утром, я вполне заслужил немного Макова эля и чьей-то там еще стряпни. Тем более что вечер мне предстоял тоже нелегкий, если я хотел выяснить, каким образом кому-то удалось навести смертельные чары на Томми Томма, громилу Джонни Марконе и на его подружку Дженнифер Стентон.

– А, Дрезден, – приветствовал меня Мак, когда я взгромоздился на стул у стойки.

Темное, уютное помещение было пусто, если не считать пары людей знакомой мне внешности, игравших в шахматы за столом в дальнем углу. Мак – человек высокий, почти долговязый, возраста неопределенного, хотя по отдельным проявлениям можно судить о его силе и мудрости, какие редко встречаются у людей младше пятидесяти. Глаза у него косят, а улыбка, когда она появляется на лице – что случается не так часто, – озорная. Мак не мастер много говорить, но уж если говорит что-то, это почти всегда заслуживает внимания.

– Привет, Мак, – отозвался я. – Ну и день сегодня – просто кошмар какой-то. Дай-ка мне сэндвич с говядиной, картошки и эля.

– Угу, – сказал Мак.

Он откупорил бутылку своего эля и начал наливать его в стакан, глядя мимо меня куда-то в пространство. Это он так со всеми. Учитывая специфику его клиентуры, я не обижаюсь на него за это. Лично я тоже избегал бы смотреть им в глаза.

– Слышал, что случилось в «Мэдисоне»?

– Угу, – подтвердил он.

– Жуткое дело.

Подобная поверхностная оценка явно не заслуживала в его глазах даже ответного хмыканья. Мак поставил мое питье на стойку и повернулся к расположенной позади нее плите, поворошив угли и поленья кочергой.

Я взял со стойки захватанную газету и пробежался по заголовкам на первой полосе.

– Эй, ты только послушай. Еще одна история с «трехглазыми». Иисусе, да эта штука похуже крэка. – В статье описывался погром, учиненный в продовольственном магазине неподалеку парочкой обдолбавшихся «Третьим глазом» – тем взбрендилось, будто этому месту суждено взорваться, так что они постарались ускорить события.

– Угу.

– Слышал о чем-нибудь подобном?

Мак мотнул головой.

– Говорят, это зелье открывает у тебя Внутреннее Зрение, – пояснил я, прочитав заметку. Обоих хануриков отвезли в больницу, где они и пребывают в критическом состоянии, отключившись еще на месте преступления. – Но знаешь, что я тебе скажу?

Мак оглянулся на меня от своей стряпни за плитой.

– Не верится мне во все это. Вот сукины дети: покупать этих бедолаг на идею, будто те смогут творить волшебство.

Мак мрачно кивнул.

– Будь это всерьез, ребята из полиции наверняка позвали бы меня.

Мак пожал плечами и отвернулся обратно к плите. Потом вдруг нахмурился и уставился взглядом в мутное зеркало, висевшее за барной стойкой.

– Гарри, – сообщил он. – За тобой хвост.

Напряжение, сковывавшее меня весь этот день, сказалось-таки на моих нервах, так что я не удержался и вздрогнул. Взявшись за кружку обеими руками, я пробормотал про себя пару фраз на ломаной латыни. Никогда не помешает защитить себя на случай, если кто-нибудь захочет тебе навредить. Зеркало было настолько старым и мутным, что я не мог разглядеть в нем почти ничего – разве только, что ко мне кто-то подходит сзади. Мак снова невозмутимо занялся стряпней. Смутить Мака не так-то просто.

Запах духов я унюхал еще прежде, чем обернулся.

– Ба, мисс Родригес, – сказал я. – Всегда рад вас видеть.

Она застыла как вкопанная, не доходя до меня пары шагов. Приветствие мое явно застало ее врасплох. Вот вам одно из преимуществ моей профессии: что бы ты ни делал, люди всегда приписывают это магии прежде, чем на ум им придут объяснения попроще. Должно быть, она и в голову не брала, что аромат духов выдаст ее присутствие.

– Валяйте, подсаживайтесь, – радушно продолжал я. – Так уж и быть, угощу вас выпивкой прежде, чем откажусь рассказывать что-либо.

– Гарри, – оскорбленным тоном заявила она, – можно подумать, вы не знаете, что я здесь по делу.

Она уселась рядом со мной. Роста она среднего, зато красоты – потрясающей, хоть и… темной какой-то. Сегодня на ней были жесткие деловые юбка с пиджаком, чулки, туфли на шпильках. Прямые темные волосы она стригла коротко, до середины шеи, и аккуратно зачесывала вбок, открывая смуглый лоб и томный взгляд темных глаз.

– Сьюзен, – усмехнулся я, – иначе как по делу вас в это место и пряником не заманишь. Как вам понравилось в Бренсоне?

Сьюзен Родригес работала репортером в чикагском «Волхве» – желтоватом таком журнальчике, специализировавшемся на сверхъестественных и паранормальных событиях средневосточных штатов. Обыкновенно уровень его статей редко поднимался выше «Человека-Обезьяну видели с незаконной дочерью Элвиса» или «Призрак-мутант Джона Фицджеральда Кеннеди соблазняет несовершеннолетнюю школьницу-скаута». И все-таки очень, очень редко «Волхв» публиковал нечто стоящее. Вроде Вторжения Невидимого в 1994 году, когда весь Милуоки просто-напросто исчез на два часа. Как в воду канул. Съемки со спутников показывали речную пойму, поросшую лесом и лишенную каких-либо следов человеческой деятельности, равно как и самих людей. Вся связь с городом прервалась. А потом, несколько часов спустя, он как ни в чем не бывало оказался на прежнем месте, и никто из его жителей не заподозрил ничего такого.

Помимо всего прочего, она вилась вокруг моих изысканий в Бренсоне неделю назад. Она таскалась за мной по пятам с тех пор, как брала у меня интервью на самой заре моей карьеры независимого чародея. Я не смог отказать ей в этом – у нее имелся нюх. И в придачу к нему довольно любопытства, чтобы попадать во всякого рода неприятности. В завершение этого интервью она ухитрилась встретиться со мной взглядом – этакая нетерпеливая юная репортерша, пытающаяся докопаться до души своего собеседника. Что ж, из всех встречавшихся со мною взглядом в обморок брякнулась именно она.

Она ухмыльнулась мне. Мне нравится, когда она улыбается. Это делает с ее губами презабавнейшие штуки, а уж привлекательности ее губам не занимать.

– Вам стоило бы остаться посмотреть спектакль, – сообщила она. – Все было весьма впечатляюще. – Она положила сумочку на стойку и поудобнее устроилась на стуле.

– Нет уж, спасибо, – сказал я. – Я совершенно уверен, что это не для меня.

– Моя редакторша в восторге от статьи. Она уверена, это сорвет какую-нибудь премию.

– Как перед глазами вижу, – кивнул я. – «Таинственные видения преследуют обдолбанную звезду кантри». Настоящая, бьющая в упор паранормальная журналистика. – Я посмотрел на нее, и она встретила мой взгляд не дрогнув. Она бы не позволила мне заглядывать в нее, если бы мои хохмочки ее задевали.

– До меня тут дошло, что вас вызывала сегодня шеф специальных расследований, – заявила она, придвинувшись ко мне так близко, что взгляду моему открылись любопытные перспективы в ее декольте. – Мне хотелось бы, Гарри, чтобы вы рассказали об этом. – Она одарила меня еще одной многообещающей улыбкой.

Я почти улыбнулся в ответ.

– Виноват, – вздохнул я. – У меня перед городом стандартное обязательство о неразглашении.

– Может, тогда что-нибудь не для записи? – спросила она. – Поговаривают, что убийство-то сенсационное.

– Ничем не могу помочь, Сьюзен, – улыбнулся я. – Этого из меня клещами не вытянуть. И тэ дэ, и тэ пэ.

– Хоть намеком, – настаивала она. – Так, пару слов на тему. Нечто, чем могут поделиться двое людей, испытывающих друг к другу привязанность.

– Это вы, интересно, о ком?

Она облокотилась о стойку, опустила подбородок на руку и, прищурившись, сквозь длинные ресницы посмотрела на меня. Одна из вещей, неизменно поражающих меня в ней, – это то, что она, беззастенчиво злоупотребляя своим обаянием и женственностью, сама не представляет, насколько привлекательна, – я понял это, заглянув ей в душу год назад.

– Гарри Дрезден, – сказала она, – от вашего занудства с ума сойти можно. – Глаза ее сощурились еще сильнее. – Вы даже ни разу не заглянули мне в декольте, – выпалила она убийственное обвинение.

Я отхлебнул из кружки и махнул Маку, чтобы тот налил и ей. Он налил.

– Виноват.

– Ну и мужик пошел нынче, – пожаловалась она. – С вами-то что не так, Дрезден?

– Я чист сердцем и душой, – объяснил я. – Поэтому меня не подкупить.

С минуту она смотрела на меня с досадой. Потом откинула голову назад и рассмеялась. Смех у нее тоже что надо: гортанный, сочный. Когда она рассмеялась, я все-таки не удержался и на мгновение заглянул ей под рубашку. Вот такие они, чистота сердца и души. Чистота чистотой, но рано или поздно гормоны все равно скажут свое слово. Кстати, я, конечно, не мальчик, не сопливый тинейджер, но и экспертом в таких делах меня тоже не назовешь. Считайте это преобладанием профессиональной карьеры над всеми другими моими интересами, но у меня никогда не находилось достаточно времени на общение с прекрасным полом. А когда находилось, все выходило тоже не лучшим образом.

Сьюзен обладала несомненными достоинствами: она была привлекательна, незаурядна, сексуальна, цели ее были просты и ясны, и она преследовала их самозабвенно и искренне. Она флиртовала со мной потому, что ей нужна была информация, но и потому, что считала меня привлекательным. Иногда она получала то, что хотела. Иногда – нет. Этот случай был для «Волхва» слишком горяч – можно и обжечься. К тому же стоило Мёрфи узнать, что я хоть словом проболтался кому-то о том, что случилось, и она съела бы меня с потрохами.

– Я вам вот что скажу, Гарри, – сказала Сьюзен. – Давайте вот как: я буду задавать вопросы, а вы – отвечать просто «да» или «нет». Идет?

– Нет, – коротко ответил я. Черт бы ее побрал. Враль из меня никудышный, и понять это можно, обладая мозгами и попроще Сьюзеновых, репортерских.

В глазах ее вспыхнул веселый, недобрый огонек.

– Томми Томм был убит паранормальным существом или способом?

– Нет, – упрямо повторил я.

– Нет – в смысле, не паранормальным способом или, в смысле, не существом?

Я покосился на Мака, словно моля его о помощи. Мак не обратил на меня внимания. Мак не принимает ничьей стороны. Мак чертовски умен.

– Нет – в смысле, что я не собираюсь отвечать на вопросы.

– Есть ли у полиции какие-нибудь улики? Подозреваемые?

– Нет.

– Вас-то самих не подозревают, Гарри?

– Нет. – Не самая приятная мысль. – Сьюзен… – потеряв терпение, начал я.

– Вы не откажетесь поужинать со мной в субботу вечером?

– Нет! Я… – Тут до меня дошло, что она сказала, и я зажмурился. – Что?

Она улыбнулась, пригнулась ко мне и поцеловала в щеку. Губы ее, которыми я так восхищался, и на ощупь оказались очень даже ничего. Очень, очень ничего.

– Супер, – сказала она. – Я заеду за вами к вам в контору. Часов, скажем, в девять?

– Я что-то пропустил? – спросил я.

Она кивнула; темные глаза ее искрились весельем.

– Я закачу вам фантастический ужин. Вы бывали в Ви-ай-пи? В «Амбассадор-Ист»?

Я мотнул головой.

– Стейки там – с ума сойти, – заверила она меня. – И самая что ни на есть романтическая атмосфера. Пиджак и галстук обязательны. Как, пойдете?

– Э… да? – осторожно отозвался я. – В смысле, это ответ на вопрос, иду я с вами или нет?

– Нет, – с улыбкой ответила Сьюзен. – Это ответ, который я вытянула из вас хитростью, так что тут вы попали. Я просто хотела убедиться, что у вас найдется что-нибудь еще, кроме плаща и джинсов.

– Ох. Да, – только и сказал я.

– Супер, – повторила она, поцеловала меня в щеку еще раз, встала и взяла сумочку со стойки. – Значит, договорились: в субботу. – Она отодвинулась и с улыбкой посмотрела на меня в упор. Это был взгляд убийцы – знойный, манящий. – Я приеду. В вечернем платье.

Она повернулась и вышла. Я, типа, повернулся посмотреть ей вслед. Челюсть моя при этом соскользнула со стойки и отвисла до полу.

О чем я договорился только что? О свидании? Или о допросе?

– И о том и о другом, возможно, – пробормотал я.

Мак шлепнул передо мной на стойку мои картошку и сэндвич. Я мрачно выудил из кармана несколько купюр и получил от него сдачу.

– Она ведь ничего не будет делать, кроме как пытаться выудить из меня информацию, которую я, Мак, не должен ей давать, – вздохнул я.

– Угу, – согласился Мак.

– И зачем я только согласился?

Мак пожал плечами.

– Она хорошенькая, – сказал я. – Умная. Сексуальная.

– Угу.

– Любой мужик с кровью, а не водой в жилах поступил бы так же.

– Хм, – фыркнул Мак.

– Ну, может, кроме тебя.

Мак чуть улыбнулся, польщенный.

– И все равно, у меня с этого не будет ничего, кроме неприятностей. Я просто псих, что иду на все это. – Я взял со стойки свой сэндвич и вздохнул.

– Балда, – сказал Мак.

– Да нет, она все-таки умна.

Лицо Мака осветилось той самой редкой улыбкой, которая делает его моложе, почти мальчишкой.

– Не она, – сказал он. – Ты.

Я занялся обедом. И был вынужден признать, что он прав.

Это внесло в мои планы некоторые коррективы. Моя идея пошататься вокруг селлзовского домика на озере и поковырять информацию там имела смысл только в ночное время суток. Завтрашняя ночь была уже забита разговором с Бьянкой, поскольку я сильно подозревал, что Мёрфи с Кармайклом не удастся наладить сотрудничество с вампиршей. Все это означало, что мне придется переться в Лейк-Провиденс сегодня, поскольку субботняя ночь теперь исключалась из-за обеда со Сьюзен – по крайней мере, первая ее половина.

У меня пересохло во рту при мысли о том, чем может оказаться занята вторая половина этой ночи. Тут уж ничего не скажешь заранее. Она обвела меня вокруг пальца, она выставила меня дурак дураком, и она, возможно, испробует все трюки из своего арсенала, чтобы вытащить из меня побольше информации для понедельничного номера «Волхва». С другой стороны, она была сексуальна, умна и по меньшей мере немного симпатизировала мне. Это намекало на то, что дело может не ограничиться обедом и беседой.

Вопрос только, хотелось ли мне этого?

Все мои отношения с женщинами кончались жалким образом, начиная с первого, юношеского увлечения. Ну конечно, большинство подростков терпят неудачу в первой любви.

Только мало кто из них убивает вовлеченную в это девушку.

Я постарался переключиться на другие мысли, пока эта не вызвала избыток старых воспоминаний.

Я ушел из «Макэнелли» вскоре после того, получив напоследок от Мака увесистый пакет и короткое «Мистер» вместо объяснения. Шахматная партия в углу все продолжалась, и игроки сидели, окутанные облаком ароматного дыма из своих трубок. Идя к машине, я пытался определить, как вести себя со Сьюзен. Стоит ли привести в порядок мою берлогу? И кстати, все ли у меня имеются ингредиенты чар, которые мне придется наложить на этот озерный домик сегодня ночью? И не провалится ли Мёрфи сквозь крышу прямо на мою с Бьянкой беседу?

Садясь в машину, я все еще ощущал на щеке поцелуй Сьюзен.

Я ошарашенно тряхнул головой. Говорят, мы, чародеи, хитры. Поверьте, наша хитрость бесполезна, совершенно бесполезна против женщин.