Глава 3

Через пятнадцать минут старший инспектор Ричард Робертс и я одновременно оказались на углу моего дома. Он затормозил и опустил водительское стекло.

– Добрый вечер, профессор. Я так рад, что вы решили присоединиться ко мне.

Вообще-то дело обстояло совсем наоборот, и я уже собиралась сообщить ему об этом, когда инспектор Робертс продолжил:

– Еще один человек отправлен, и нам требуется ваше экспертное мнение при осмотре места преступления.

Ощутив, что земля внезапно уходит из-под ног, я не сразу нашлась с ответом.

– У вас есть официальное предписание?

– Да, – ответил он после еле заметного колебания.

– Поэтому я не могу отказаться?

Еще одна пауза, полная неуверенности.

– Нет.

Я сделала медленный глубокий вдох и тяжело выдохнула, наблюдая, как перед мысленным взором пролетает и исчезает в небытии вся запланированная мной на завтра работа.

– Что ж, если у вас есть официальное предписание…

По крайней мере, Сьюзен будет довольна.

К моему ужасу, инспектор Робертс водил все тот же обшарпанный автомобиль, что и год назад, и моя брезгливость усилилась в разы, когда я распахнула пассажирскую дверь и на меня хлынул все тот же дух мокрой псины, который изводил меня в прошлом. Инспектор Робертс поспешно сгреб в кучу мусор с пассажирского сиденья и перекинул назад, и я, фыркнув, уселась в машину.

– Рад снова видеть вас, – сказал инспектор Робертс, заводя мотор. – А вы ни капельки не изменились.

Я бросила на него взгляд искоса – он тоже не изменился: поношенная синяя рубашка по-прежнему туго обтягивала объемистый живот, а темные круги под глазами стали еще заметнее. И тем не менее, к своему собственному удивлению, мне пришлось признать, что я тоже рада его видеть.

– Смотрю, вы все еще носите костюм вашего отца.

Я не стала комментировать этот сияющий очевидностью факт, но инспектор Робертс продолжал кидать на меня взгляды, словно ожидая ответа.

– Это был вопрос?

– Нет, но я переформулирую фразу – почему вы все еще носите костюм отца?

Я задумалась.

– Потому что это очень дорогая вещь.

– Ну да, его же пошили на Сэвил-Роу.

– Нет, я имела в виду, что он дорог мне, потому что достался от отца.

– А-а-а, – понимающе выдохнул инспектор Робертс.

Я сосредоточила взгляд на расстилающейся впереди дороге, но боковое зрение сообщало, что он по-прежнему смотрит на меня, поэтому я сменила тему разговора:

– Так что там с отравлением?

Инспектор Робертс согнулся на сторону, нащупал в кармане телефон, вынул, коснулся экрана и протянул мне.

– Но тут говорится о «вероятном отравлении» в Сохо, – заметила я, прочитав сообщение.

– Верно.

– Значит, возможно, это и не отравление?

– Не узнаем, пока не доберемся туда.

Я громко прищелкнула языком – возможно, я напрасно согласилась на эту авантюру.

– Давайте сосредоточимся на слове «отравление», – продолжал инспектор Робертс. – Вам же интересно, признайте.

Я снова прищелкнула языком и заметила:

– Уже первый час ночи.

– Однако же вы сидите в моей машине, сна ни в одном глазу, а я ведь помню, что в прошлом году вы сообщили, что по натуре жаворонок.

Я правда так сказала – инспектор Робертс тогда допрашивал меня по поводу убийства, и распорядок дня стал моим алиби. Но сейчас я предпочла захлопнуть рот на замок, потому что, строго говоря, жаворонком не была.

Въезд на Бервик-стрит был перегорожен аварийно-спасательным транспортом, так что инспектор Робертс припарковался за полицейским фургоном на Уордор-стрит, и мы срезали путь через переулок. До места преступления дошли как раз в тот момент, когда носилки с пострадавшим вкатили в машину «скорой помощи», однако она так и осталась стоять посреди дороги, что означало, что пациент находится в очень тяжелом состоянии.

Еще дальше, за «скорой», полицейский обводил сигнальной лентой периметр, включая книжный магазин с разбитой витриной. Около нее какая-то женщина вела напряженный разговор с мужчиной, который сердито тыкал руками в направлении магазина.

Инспектор Робертс показал значок полицейскому, который останавливал каждого, кто пытался пройти по улице, и мы направились в сторону «скорой».

– Не видите детектива Ханну? – спросил инспектор Робертс. – Он молодец, сразу оцепил место преступления и даже каким-то образом выманил сюда судмедэкспертов, хотя обычно они не торопятся приезжать.

Я взглянула на женщину, все еще погруженную в горячий спор. Я не слышала, что она говорит, но ее собеседник постепенно успокаивался. С каждой следующей фразой гнев утихал, пока наконец поднятые плечи не расслабились. Тогда женщина взяла его под локоть, довела до полицейской машины, помогла усесться, а сама обратилась к стоявшему рядом сотруднику. Выглядела она как человек, обладающий авторитетом, и дело было не в строгом брючном костюме и устойчивых ботинках высотой по щиколотку, а в полных уверенности осанке и развороте плеч.

– Не думаю, что тут распоряжается детектив Ханна, – заметила я.

– Да он должен быть где-то поблизости. Сейчас вызвоню его. – Инспектор Робертс ткнул пальцем в экран телефона и поднес его к уху. – Странно, не берет. Я был уверен, что он на работе.

Я повернулась к женщине – она все еще разговаривала с полицейским.

– А кто это там?

Инспектор Робертс тоже повернулся.

– Понятия не имею. Может, журналистка? Пронырливая, видать, особа, раз оказалась здесь посреди ночи в поисках сенсации.

Словно услышав его, женщина повернулась и направилась к нам походкой человека, который распоряжается в сложившейся ситуации.

– Старший инспектор Робертс? – окликнула она, подойдя ближе.

– Он самый, – отозвался он. – А вы?

– Детектив Чемберс.

– Кто?

– Детектив сержант Чемберс.

Инспектор Робертс снова обшарил глазами улицу.

– Вы из вестминстерского отдела? Где ваш старший? Должен отдать ему должное – отличную провел работу по быстрому оцеплению места преступления.

При этих словах детектив Чемберс замерла на месте.

– Он? – Она сложила руки на груди. – А-а-а, вы из этого поколения.

Инспектор Робертс озадаченно нахмурился:

– Простите, не понял.

– Из этого поколения, – повторила она, – поколения старых копов-женоненавистников. Что ж, для вас станет открытием и, несомненно, предметом разочарования тот факт, что женщины-полицейские тоже способны быстро оцепить место преступления.

Инспектор Робертс открыл рот и снова его закрыл. Я окинула детектива Чемберс быстрым взглядом и тут же зацепилась за рисунок на ее блузке. Что там были за цветы? Oxalis acetosella f. rosea? Anemone nemorosa? На таком расстоянии не получалось разобрать.

– Простите, что? – снова повторил инспектор Робертс.

– Вот именно. Вам есть за что просить прощения, как и всему вашему поколению.

Воцарилась тишина – настолько неловкая, что даже я это поняла. Взглянув на инспектора Робертса, увидела сдвинутые к переносице брови и скривившиеся губы – явные признаки замешательства.

– Так это вы оцепили место преступления? – наконец спросил он.

– Да, я. И сделала срочный запрос на судмедэкспертизу. В подобных случаях счет идет на минуты. А поскольку вас пришлось так долго ждать, я решила, что стоит начинать процедуру.

– А вы меня ждали?

– Так точно, сэр.

– Почему?

– Потому что я ваш новый сержант. Меня вчера перевели из Кардиффа.

– Но у меня уже есть сержант в подчинении.

– Детектив Ханна подал прошение о переводе, и теперь, наверное, я понимаю почему. Он уехал в Манчестер, а меня прислали ему на замену. А вам никто не сообщил?

Глядя на совершенно растерявшегося инспектора Робертса, я почти начала ему сочувствовать. В наступившей тишине они пристально изучали друг друга: инспектор Робертс – объятый изумлением, детектив Чемберс – преисполненная уверенности. А я стояла рядом, переводя взгляд с одного на другого, и пыталась понять, как долго продлится это противостояние. Наконец я театрально громко откашлялась, инспектор Робертс отмер и взглянул на меня так, словно я только что вытащила его из горящего здания.

– Это профессор Роуз. Она специалист по токсикологии растений, – сообщил он.

– Я знаю, кто такая профессор Роуз. – Детектив Чемберс приподняла бровь. – Значит, это правда – вы в самом деле одеваетесь как старый дед.

Я опять взглянула было на нее – и меня вновь отвлек узор на ее фиолетовой блузке. Определенно, это была Oxalis acetosella f. rosea, кислица. Переведя все-таки взгляд на лицо детектива Чемберс, я поняла, что никогда бы не подумала, что подобная женщина наденет блузку с цветочным принтом, – слишком уж серьезный был у нее вид.

Она взглянула на свою грудь, потом на меня и произнесла:

– Не буду предлагать обменяться рукопожатием, профессор. Знаю, вам не нравится, когда к вашей руке проявляют неуместный интерес.

Детектив Чемберс была права – шрамы до сих пор покрывали изуродованную в прошлом году руку. Мне давно стоило привыкнуть к этому, привыкнуть к реакции окружающих, но в моем случае время оказалось неважным лекарством, оно не излечит покалеченную кисть, которой суждено навеки оставаться напоминанием о моей безрассудной глупости.

Так что я спрятала руку в карман.

– В вашем сообщении говорилось, что жертва отравлена. А есть еще какая-то информация?

– Пока нет, – ответила детектив Чемберс, глядя на «скорую». – Мы знаем только, что его нашли лежащим без сознания, со шприцем, воткнутым в шею, на пороге магазина. Я предположила, что в шприце находится яд.

– Предположили? – уточнила я.

Она повернулась ко мне.

– Предположила, сделала вывод, пришла к заключению – как вам больше понравится. В чем я уверена, так это в том, что это не физиологический раствор, судя по тому, в каких конвульсиях бился пострадавший.

– А когда произошло нападение?

– Мы не знаем. Владельцу магазина позвонили из охранного агентства примерно сорок минут назад, поскольку кто-то разбил витрину. По прибытии он обнаружил пострадавшего и позвонил «999».

– Это его вы посадили в полицейскую машину?

Мы все синхронно обернулись в ту сторону.

– Он слегка расстроен, – пояснила детектив Чемберс. – Хочет подмести осколки и заколотить окно, чтобы никто не обнес магазин. Мне пришлось втолковать ему, что это невозможно, пока судмедэксперты не закончат тут, и я подумала, что ему будет спокойнее, если он подождет в машине.

На мой взгляд, хозяин магазина спокойным не выглядел. Он был явно потрясен – что неудивительно, вряд ли ему раньше приходилось спотыкаться о человека с торчащим из шеи шприцем.

– Что ж, – произнес инспектор Робертс, – я ценю то, что вы сделали, но дальше беру дело в свои руки. Уже поздно, вы можете ехать домой.

– Я остаюсь.

– Езжайте домой.

– Я остаюсь… сэр.