Глава пятая

Рано-рано утром школа словно населена привидениями. Внешне она не то чтобы сильно изменилась, но без толпы подростков она кажется жутким местом на окраине какой-то параллельной вселенной. Будто здесь полно духов подростковых мечтаний, погибших трагической смертью после контрольных тестов и выпускных. Я стряхиваю это странное ощущение и просто надеюсь на то, что никто не прячется внутри, собираясь схватить меня.

Я выбираю коридор с языковыми классами отправной точкой. Я знаю, что завхоз мистер Кэзас приходит сюда безумно рано, чтобы открыть двери, включить свет и кондиционеры – они обожают ломаться в самый жаркий или самый холодный день. Технически я не нарушаю правила, приходя сюда в 6.30 утра. Если я хочу, чтобы мой план сработал, никто не должен меня видеть.

Мое сердце бешено стучит, когда я проскальзываю в туалет для девочек. Вытаскиваю из рюкзака буклеты Мокси и замираю. Если я это сделаю, то уже не смогу ничего повернуть вспять. Ведь звонок прозвучит уже через тридцать минут.

Тишину нарушает только звук капающего крана.

Ты. Не. Можешь. Ты. Не. Можешь. Ты. Не. Можешь.

Я девушка, которая готовится к контрольным. Девушка, которая сдает домашнюю работу вовремя. Девушка, которая говорит дедушке и бабушке, что придет через пять минут, а приходит через три. Девушка, которая не создает проблем. Я даже вжимаюсь в парту, когда меня вызывает учитель к доске. Я девушка, которая предпочитает не привлекать к себе внимания.

Кап. Кап. Кап. Ты. Не. Можешь. Ты. Не. Можешь.

Иногда наедине я беззвучно подпеваю песне перед зеркалом, и все равно смущаюсь, хотя никто меня не видит.

КапКап. КапКап. КапКап. НеМожешь. НеМожешь. НеМожешь!

Если меня поймают с этими буклетами, страшно представить, какое наказание придумает директор Уилсон. Я бросаю взгляд на женщину-боксера на обложке и пытаюсь почувствовать себя такой же «плохой девчонкой».

Но, черт возьми! Я ответственная Вивиан и даже в этом деле я тоже буду ответственной. Затаив дыхание, я кладу пачку на подоконник. Туалет на первом этаже, некоторые девушки открывают окна, чтобы покурить по-тихому.

Ну вот. Сделано. Я смотрю на буклет, пытаясь представить, как это будет выглядеть для остальных. Надеюсь, как рождественский подарок. Или подсказка, где лежит сокровище.

Я иду по коридору быстрым шагом и на ходу придумываю отмазки, почему я пришла так рано: Мне нужно встретиться с учителем, чтобы сдать контрольную. Я хотела встретиться с моим консультантом по колледжу. У меня была бессонница, и я решила – черт с ним, могу прийти и пораньше. Я останавливаюсь рядом с каждым женским туалетом и оставляю там пачку листовок. Осталась одна. Никого из учителей я так и не встретила. В конце концов я дохожу до своего шкафчика и засовываю последний оставшийся экземпляр под какие-то старые чулки.

Раздается первый звонок. В окно начинают заглядывать первые лучи солнца. Я иду на занятие по американской истории и изучаю лица одноклассников, гадая, был ли кто-нибудь из этих девочек в туалете. Взял ли кто-нибудь буклет с собой. Мое сердце бьется оглушительно громко.

Когда звенит звонок, я усаживаюсь на предпредпоследний ряд. Клодия забегает на секунду позже и усаживается на стул рядом со мной. Наша учительница миссис Роббинс возится с бумагами на своем столе и даже не поднимает взгляд, чтобы поприветствовать нас.

Сара сидит перед нами и, воспользовавшись тем, что миссис Роббинс не смотрит на нас, поворачивается к нам с Клодией. Я вижу «Мокси» в ее руках. Мои щеки краснеют, я наклоняю голову вперед, чтобы волосы прикрыли их.

– Видели это? – спрашивает Сара.

Клодия протягивает руку:

– Нет, что это?

Сара передает ей буклет, и я наблюдаю, как глаза Клодии скользят по тексту, который я сочинила в пятницу вечером, пока она без особого энтузиазма поддерживала «Пиратов» Ист Рокпорта.

– Вау, – говорит Клодия.

– Что это такое? – спрашиваю я, заглядывая через плечо Клодии.

– Сама посмотри, – говорит Клодия.

Я склоняюсь над собственным творением, хмурюсь, пытаясь изобразить удивление и любопытство.

– Хм. – Я чувствую себя так неестественно, что не могу поверить, что они до сих пор не раскусили меня.

Но глаза моих подруг прикованы к буклету.

– Все это правильно, – говорит Сара, – Все, что здесь написано. Но кто это сделал? Кто эти девочки-Мокси? Какой-то клуб или типа того?

– Видели то, что написано сзади на обложке? – спрашивает Клодия. – Что надо прийти в школу в пятницу со звездами и сердечками на руке? – Она пожимает плечами и поднимает брови. – Не очень-то понимаю, что это значит.

Слова Клодии ранят. До меня доходит, что я и сама не знаю, зачем написала про это. «Бунтарррки» делали так, чтобы помочь девушкам, разделяющим их убеждения, найти друг друга на панк-шоу. Но я не знаю, что девушки со звездочками и сердечками на руках будут делать в пятницу. Я вообще не уверена, что кто-нибудь вообще это сделает.

– По крайней мере, вообще круто, что кто-то об этом написал, – говорю я наконец, пытаясь получить поддержку.

– Жалко, что Митчелл Уилсон и его друзья-придурки даже не узнают, что такое существует, хотя им-то не помешает это почитать, – говорит Клодия. – Вот, держи. – Она кидает «Мокси» через плечо Сары и откидывается на своем стуле, когда миссис Роббинс направляется к своему рабочему месту, чтобы в миллионный раз начать свою лекцию о скандале в Типот-доум^[12] или о чем-то еще более унылом.

Когда урок заканчивается, Сара оставляет «Мокси» на парте, словно забытое домашнее задание. Я борюсь с желанием забрать его с собой, словно какая-нибудь гиперопекающая мамочка.

* * *

Когда я захожу на урок английского мистера Дэвиса, то чувствую себя поддельной хлопушкой. Я видела группку девочек с экземпляром «Мокси» в руках, но больше ничего. В одном из женских туалетов я увидела полпачки листовок, печально лежащих на подоконнике. Одну из них случайно столкнули на пол, и на ней остался еле заметный отпечаток ботинка. Кажется, всем было интереснее обсуждать победу «Пиратов» и предстоящую игру против Порт Аранзаса.

Как только сажусь на свое место на уроке английского, я замечаю Люси Эрнандез на первом ряду с экземпляром «Мокси» в руках. Ее губы плотно сжаты, лоб нахмурен, пока она читает. Переворачивает и снова перечитывает. Я вижу еле заметную улыбку на ее лице.

Раздается звонок, и в класс заходит мистер Дэвис. Я пытаюсь настроиться на худший урок этого дня, когда замечаю, что за ним заходит новый мальчик Сет Акоста.

– Эм, привет? – Сет говорит спине мистера Дэвиса. Мистер Дэвис поворачивается и внимательно смотрит на Сета.

– Да?

– Я новенький, – говорит он, передавая мистеру Дэвису листок бумаги. – Меня направили в этот класс. – Голос у него низкий и глубокий.

Пока мистер Дэвис смотрит на расписание Сета, я слышу хихиканье в задних рядах. Митчелл и его пустоголовые дружки лопаются от смеха, скорее всего потому, что Сет одевается, словно он из Остина, а не из Ист Рокпорта. Но Митчелл Уилсон может прожить тысячу жизней и все равно никогда не достигнет того совершенства, коим является Сет Акоста в его футболке с надписью Sonic Youth^[13] и с идеально взъерошенными волосами.

– Садитесь, Сет, – говорит мистер Дэвис, кивая в сторону парт. Сет выбирает незанятый стул в углу далеко от меня. Он грызет ноготь на большом пальце и смотрит пустым взглядом на доску, пока я пытаюсь сильно не пялиться на него. Мне интересно, что он ел на завтрак, какая песня Sonic Youth его любимая и был ли у него уже секс с кем-нибудь.

После последней мысли мое дыхание становится неровным.

Мистер Дэвис начинает урок чуть менее скучный, чем урок миссис Роббинс, и я убиваю время, бросая взгляды то Сета, то на мою тетрадь, в которой пытаюсь делать записи. Сет тоже что-то записывает, поэтому я решаю, что он умный или, по крайней мере, ему небезразлична его успеваемость. А это любопытно, поскольку я уверена: Ист Рокпорт Хай не то место, которое делает тебя умнее.

Я так поглощена созерцанием Сета, что почти не замечаю, что у Люси на краю парты лежит экземпляр «Мокси». Он лежит там, словно талисман на удачу, в течение всего занятия. Люси молчит весь урок, даже когда мистер Дэвис задает вопросы, а она наверняка сделала домашнее задание. Мне кажется, она специально оставила «Мокси» лежать на видном месте. И это круто.

В конце концов мистер Дэвис садится за свой стол, чтобы залипнуть за компьютером, пока мы предположительно «занимаемся самостоятельно» (а в действительности сидим в телефонах настолько незаметно, насколько это возможно). Митчелл Уилсон встает с заднего ряда и проходит вперед, пританцовывая, чтобы что-то выкинуть в мусорное ведро. На обратном пути он одним плавным движением забирает «Мокси» с парты Люси и возвращается в конец класса. Люси резко поворачивает голову, ее рот похож на букву «О», словно она собирается что-то сказать. Потом она просто поджимает губы и отворачивается. Я замечаю, что она подавлена, хотя ее лицо наполовину скрыто кудрями.

– Что это за фигня? – спрашивает Митчелл сквозь шелест бумаги, когда открывает буклет.

Я не оборачиваюсь. Одно дело критиковать Митчелла на страницах «Мокси», а другое – высказать ему что-то в лицо. Моя Мокси-тайна превращается из захватывающей в пугающую.

– Девушки-Мокси устали? – спрашивает он. – Может, им просто нужно поспать. – Его дружки отвечают хором смешков.

Я бросаю взгляд на мистера Дэвиса, который якобы всполошился от поднятого шума. Он бросает взгляд на часы.

– Хорошо, эй… можете заняться своими делами, но потише, пожалуйста.

Здорово. Теперь псов спустили с поводка.

– Послушайте, – продолжает Митчелл, и половина класса ерзает на стульях, поворачиваясь к нему. Даже Сет смотрит через плечо. Может быть, и мне стоит повернуться, иначе это выглядит подозрительно. Я вытягиваю шею и вижу, как глаза Митчелла пробегают по тексту «Мокси». Моему тексту.

– Вы устали от того, что некоторые мальчики говорят вам «Сделай мне сэндвич!», когда вы высказываете свое мнение на уроке? – читает он, а потом поднимает глаза, и широкая ухмылка расползается по его лицу, словно его только что назвали американцем года.

– Эй, это же я! – Он пожимает плечами типа «каюсь, виноват». Извините, но мне не жаль!

– Подожди, прочитай вот это, – говорит Алекс Адамс, еще один футболист в заднем ряду. Он показывает пальцем на зин и щелкает по нему один раз, потом еще, явно наслаждаясь. – Прочитай конец.

Я пытаюсь сохранить нейтральное выражение лица, но так сильно прижимаю ноги к полу, что скрипят половицы.

– Ладно, – соглашается Митчелл. – «Вы устали от того, что футбольная команда всегда в центре внимания и что им все сходит с рук?» – Митчелл громко смеется, словно он только что прочитал, что Земля плоская или что путешествие во времени реально. (Вообще-то Митчелл достаточно туп, чтобы поверить в это.) – Они что, серьезно? Их раздражает, что мы делаем свою работу и выигрываем футбольные матчи? Жаль, я не понимал, что должен был проигрывать, чтобы группка девчонок не чувствовала себя ущербно.

Я слышу смешки, звуки отрыжки его дружков. Другие ребята тоже улыбаются и смеются. Даже некоторые девочки.

Митчелл наклоняется, его стул повернут к Люси, которая собирает свои вещи в рюкзак. Она смотрит на часы, явно желая, чтобы урок поскорее закончился.

– Эй, новенькая, – говорит он, обращаясь к спине Люси. – Новенькая, повернись, у меня есть к тебе вопрос.

Плечи Люси поникли. Но она оборачивается:

– Да?

– Ты написала это? – спрашивает Митчелл, размахивая буклетом.

Люси молчит чуть дольше, чем нужно, прежде чем холодно ответить «Нет», а потом отворачивается и продолжает собирать вещи.

– Они сегодня были во всех женских туалетах, – говорит кто-то. Митчелл пожимает плечами, его взгляд прикован к Люси. Он смотрит на нее слишком долго.

– Полная хрень, – бормочет он под нос, комкает «Мокси» и бросает в сторону доски. Бумажка отскакивает от нее.

– Пожалуйста, давайте пользоваться корзиной для мусора, – говорит мистер Дэвис, снова возвращаясь к жизни на короткое мгновение.

Наконец раздается звонок, и я замечаю, как Сет устремляется к двери, не оглядываясь.

В заполненном людьми коридоре я натыкаюсь на Люси. Ее взгляд устремлен в пустоту, а губы сжаты в плотную линию.

– Эй, – говорю я тихо. – У меня есть еще один экземпляр, если хочешь. В моем шкафчике.

Люси поворачивается, удивленно приподняв брови.

– Да? – спрашивает она.

– Конечно.

Она стоит в сторонке, пока я роюсь в своих вещах и, найдя оставшуюся копию «Мокси», я отдаю ее Люси.

– Спасибо, – говорит она, улыбаясь. – Эта штука правда крутая.

– Да, интересная, – отвечаю я.

– Это не я сделала, – говорит она. – Ты не знаешь, кто?

Я отрицательно качаю головой.

– Этот Мичтелл – полный дебил, – говорит Люси, я бросаю взгляд на коридор, проверяя, нет ли его поблизости. Меня бесит собственный страх, но я не хочу стать объектом его шуток. Он слишком меня пугает.

– Он типа может делать здесь что угодно, – говорю я тихим голосом.

– Это я уже поняла, – говорит Люси, вскидывая бровь. – В любом случае спасибо за это. – Она прячет «Мокси» в тетрадь. – Как тебя зовут?

– Вивиан, – говорю ей. – Друзья зовут меня Вив.

– Точно, Вивиан. Ты обычно молчишь, поэтому я не была уверена.

Я пожимаю плечами, не зная, как на это ответить.

– Не думаю, что разговоры на уроке ведут к чему-то хорошему, – наконец-то произношу я.

– И правда, – говорит она. – В любом случае, я Люси. И как сказал этот придурок, я новенькая.

Я улыбаюсь и киваю:

– Да, я знаю. – Не знаю, что еще сказать. В Ист Рокпорте я нечасто сталкиваюсь с новыми людьми.

Люси улыбается мне, а потом машет рукой и идет дальше по коридору. Я поднимаю руку, чтобы помахать в ответ, и только когда она исчезает в толпе, я понимаю, что могла бы спросить, откуда она или почему ее семья переехала сюда. Я даже могла бы спросить, не планирует ли она нарисовать звездочку и сердечко на руке в пятницу.

Я смотрю на свои руки и понимаю, что сперва мне самой стоит ответить на этот вопрос.