Цитаты из книги «С любовью, Лара Джин»

Иногда я хотела бы, чтобы мы встретились в двадцать семь лет. Двадцать семь – это хороший возраст, чтобы встретить человека, с которым проведешь всю жизнь. В двадцать семь ты еще молод, но, надо надеяться, уже на пути к тому, кем хочешь быть. Но потом я думаю, что нет, я ни за что никому не отдам свои двенадцать, тринадцать, шестнадцать, семнадцать лет с Питером. Первый поцелуй, первый ненастоящий роман, первый настоящий роман. Первый мальчик, который купил мне украшение. Сторми сказала бы, что это самый грандиозный момент. Она говорила, что так мальчик дает понять, что ты принадлежишь ему. У нас было наоборот. Так я поняла, что он принадлежит мне. Я не хочу ничего этого забывать. То, как он смотрит на меня прямо сейчас. Как до сих пор от его поцелуев у меня каждый раз бегут мурашки по спине.

Я никогда не забуду этот день до конца жизни. Однажды, если мне повезет, я расскажу какой-нибудь девочке свои истории, как Сторми рассказывала мне, и смогу снова их пережить. Когда я буду старой и седой, то оглянусь на этот вечер и вспомню, каким он был. Какой он сейчас. Мы все еще здесь. Будущее пока не наступило.

Уходя с танцпола, я вижу Питера в костюме, который стоит в стороне, под кизилом. Он невыносимо красив. Я пересекаю двор, и он не сводит с меня глаз. У меня отчаянно колотится сердце. Он здесь ради меня? Или пришел только потому, что обещал моему отцу? Оказавшись прямо перед ним, я говорю: – Ты пришел. Питер отводит глаза. – Конечно, я пришел. Я тихо говорю: – Я бы хотела взять обратно все, что наговорила тем вечером. Я даже не все помню. Глядя себе под ноги, он отвечает: – Но ты говорила искренне, разве не так? Так что хорошо, что ты это сказала, потому что кто-то должен был, и ты права. – В чем? – шепчу я. – По поводу Северной Каролины. Мне не нужно туда переводиться. – Он поднимает голову, и глаза у него полны боли. – Но надо было сказать, что мама с тобой говорила. Я прерывисто вздыхаю. – А тебе надо было сказать, что думаешь о переводе! Сказать, что ты чувствуешь. После вручения аттестатов ты закрылся и не подпускал меня к себе. Только говорил, что все будет хорошо. – Потому что я боялся! – взрывается он и оглядывается, чтобы проверить, не услышал ли кто-нибудь. Но музыка играет громко, все танцуют. Никто на нас не смотрит, мы как будто одни. – Чего ты так боялся? – шепчу я. Он сжимает кулаки, а когда наконец заговаривает, голос его звучит хрипло. – Я боялся, что ты уедешь в Северную Каролину, поймешь, что я того не стою, и бросишь меня. Я подхожу на шаг ближе, кладу ладонь ему на руку. Он не отстраняется. – Если не считать семьи, ты для меня самый важный человек на свете. И хотя кое-что из сказанного той ночью было правдой, но не то, что я хотела потерять с тобой девственность, чтобы перевернуть эту страницу. Я хотела сделать это с тобой, потому что люблю тебя. Питер притягивает меня одной рукой за талию и, глядя сверху вниз, говорит: – Ни ты, ни я не хотим расставаться. Так зачем это делать? Из-за того, что наговорила моя мама? Из-за того, что так поступила твоя сестра? Ты не такая, как твоя сестра, Лара Джин. Мы не такие, как Марго и Сандерсон или другие люди. Мы – это ты и я. И да, будет трудно. Но, Лара Джин, я никогда ни к кому не испытывал таких чувств. – Он говорит это со всей уверенностью, на какую способен только мальчик-подросток. Я никогда не любила его сильнее, чем в этот момент.

– Ты не можешь защитить его от боли, детка, что бы ты ни делала. Для любви нужно быть уязвимым, подпускать людей к себе… испытывать боль.

– Неплохая подготовка к колледжу, – бормочет он, притягивая меня ближе и обвивая руками. – В общежитии кровати будут маленькими, по крайней мере, в Вирджинии. А в Северной Каролине? Не оборачиваясь, я отвечаю: – Не знаю, я не видела общежития. Он прижимается лицом между моими плечом и шеей. – Это был вопрос на засыпку, – говорит он, и я чувствую его улыбку. – Чтобы проверить, не ходили ли вы с Крис в гости к какому-нибудь парню. Поздравляю, ты его прошла.

Цитата, которую я выбрала для подписи к своей фотографии: «Свои мечты я постелил тебе под ноги. Ступай легко, ибо ступаешь по моим мечтам». Я долго выбирала между этими словами и «Без тебя сегодняшние чувства были бы лишь обрывками вчерашних».

– Если ты не остановишься, оно остынет, – ворчит Китти. Я бросаю на нее сердитый взгляд, но, по правде говоря, я рада, что она здесь и служит буфером между мной и Питером. В ее присутствии все кажется нормальным. – В кулинарном мире все знают, что Жак Торрес создал совершенный рецепт печенья с шоколадной крошкой. Питер, мы с тобой пробовали его всего несколько месяцев назад, – я уже нарочно растягиваю свою речь, чтобы заставить их страдать. – Сравнится ли с ним мое печенье? Спойлер: оно потрясающее. Китти спрыгивает со стула. – Ну все. Я ухожу. Никакое печенье этого не стоит. Я глажу ее по голове. – О, наивная маленькая Китти. Милая, глупая девочка. Это печенье стоит всего на свете. Садись, иначе не доведется отведать. Закатив глаза, она садится на место. – Друзья мои, я наконец нашла его – своего белого кита. Свое золотое кольцо. Печенье, которое будет править ими всеми. – Эффектным жестом я срываю салфетку с тарелки с красиво разложенными плоскими, хрустящими, тягучими внутри печеньями.

Сторми любила говорить: «Уходи с вечеринки с тем, с кем пришла, но если он пьян – уходи одна». Меня подвозит Лукас. Я возвращаюсь домой вовремя, хотя еще немного, и опоздала бы. После прошлой ночи нельзя рисковать. Питер пишет мне эсэмэски, и я мелочно радуюсь, что он больше не может наслаждаться вечеринкой. Я заставляю его подолгу ждать, прежде чем написать ответ: строгое требование не ехать домой одному. Питер присылает в ответ фото, где он лежит на диване у Стива, укрывшись чьей-то курткой.

Потом я говорю: – Сколько времени? Нам пора ехать домой, чтобы успеть до часа. – Но ты почти не видела кампус, – говорит Крис. – Есть что-то, что ты особенно хочешь увидеть? Какую-нибудь скучную библиотеку? – Никто меня не знает так, как ты, Крис, – говорю я, и она хлопает ресницами. – Есть одно место… оно есть во всех брошюрах. Старый колодец.

Сгораешь ты или нет – неважно. Нужно защищать кожу, чтобы не выглядеть как старая сумка. – Это говорила мне Сторми. Китти хихикает над сравнением. – Как миссис Летти. У нее кожа цвета хот-дога. – Миссис Летти наша соседка, и кожа у нее как поверхность тонкого блинчика. – Я не имела в виду кого-то конкретного. Но да. Ей стоило пользоваться кремом от солнца в молодости. Пусть это будет тебе уроком, сестра моя.