– Надеюсь, что больше и не увидишь.

– Я молюсь небесам, чтобы никогда так не выглядеть, – пробормотал Сабин. – Ничего хорошего в этом нет.

Страйдер улыбнулся:

– Но любовь так тебе идет.

Сабин отмахнулся от него.

Любовь? Неужели Рейес способен на это чувство?

– Ночь уже наступила. Пора. – Он направился к двери.

Анья схватила его за руку, ее ногти впились в его кожу.

– Не торопись, милый. Ты не знаешь, куда идти.

Рейес сдерживался из последних сил.

– А ты знаешь?

– Конечно. – Ее ногти впились глубже, распарывая его кожу, и он едва не застонал от удовольствия. – Люсьен обо всем мне рассказывает.

– Тогда веди нас, но поторопись. Я ни секунды не останусь в этом здании и ворвусь в любой магазин или дом, если посчитаю это необходимым.

– Какой ты нетерпеливый. – Она цокнула языком и отпустила его руку. – Мне нравится это в мужчине. Просто… не отставай. Если сможешь.

И она ринулась вперед. Все остальные бросились следом. Жаркий, спертый воздух сделался прохладным и полным разнообразных запахов: ароматами свежих цветов, выхлопных газов, свежеиспеченного хлеба и приторно-сладких духов. В глаза бросилась сияющая неоновыми огнями вывеска, обнаженные танцоры, и до них донеслись раздраженные звуки клаксонов. Эхо множества шагов отдавалось от тротуаров, но ничто не могло заглушить бешеное биение сердца Рейеса.

Одно время он мечтал отправиться путешествовать и посмотреть этот новый мир, сотни лет скрытый от него, но вынужден был оставаться в Будапеште из-за Мэддокса. А теперь ему было наплевать на мир вокруг. Он хотел лишь отыскать Данику.

Хотя воины старались держаться в тени, люди заметили их. Одни шарахались в сторону, другие с интересом смотрели на них. Кто-то восторженно улыбался. Они не привыкли к такой реакции смертных, даже жители Будапешта относились к ним скорее с уважением, чем дружелюбно. «Голливуд», – как сказал Сабин. Рейес понял, что эти люди приняли их за актеров.

Парис несколько раз останавливался, чтобы украдкой поцеловать какую-нибудь женщину. Он, как и Рейес, не мог устоять перед своим демоном, поэтому, когда Разврат хотел поиграть, Парису приходилось подчиняться. Или же он стремительно слабел. Но впервые за долгие годы Парис выглядел так, словно эти поцелуи не доставляли ему удовольствия.

Рейес не останавливался, чтобы подождать друга, и не спрашивал его, что случилось. С каждым его торопливым шагом нетерпение лишь нарастало. Анья завернула за угол, ее длинные волосы белели в темноте, не давая им заблудиться. Она двинулась вперед по грязному переулку, и внезапно воздух наполнился запахом мочи.

Она снова завернула за угол и улыбнулась через плечо:

– Мы почти пришли.

Рейес сжал в ладонях пистолет и нож. Оружие было настолько привычно для него, что почти срослось с ним, став частью его тела. «Еще немного, и ты увидишь ее. Скоро, очень скоро начнется битва».

Он никого не оставит в живых.

Рейес чувствовал, что его друзей охватывает такое же нетерпение. Война стала частью их души, растворившись в каждой клеточке тела. В конце концов, они и были созданы ради сражений.

Олимпийцы, их создатели, хорошо знали, с какой легкостью можно низвергнуть небесное создание, потому что сами победили и заточили в темницу титанов. И чтобы их самих не постигла та же участь, они взяли кровь бога войны и взрастили бессмертных воинов, ставших их защитниками.

После трагедии с Дим-Униаком, когда Пандора была убита, а ларец исчез, воинов, которые оказались в этом виноваты, боги отправили на землю, заперев в их душах демонов. Их место заняли новые воины. Правда, они так и не смогли защитить олимпийцев, с довольной ухмылкой подумал Рейес.

– Еще немного… – возбужденно прошептала Анья.

Она стала отличной заменой Мэддоксу. Анья обожала насилие.

Посреди переулка горела мусорная корзина, клубы дыма окутывали ее со всех сторон. Вокруг стояло четверо мужчин, один из них держал над огнем ложку, в которой пузырилась густая жидкость. Другой рукой он достал шприц и втянул в него жидкость. Остальные ждали своей очереди.

Наркотики. Рейес жалел, что они не действовали на него. Он перепробовал все виды, от травы до таблеток, погружаясь в алкогольное опьянение, пронзая вены иглами. Однако это не помогло заглушить стремления к боли.

Анья резко остановилась в конце переулка. Люсьен вышел им навстречу из тени. Они с Аньей обменялись поцелуями, Люсьен тут же обнял ее за талию.

Рейес отвернулся, не в силах сейчас выносить их нежности. «Кого ты пытаешься обмануть? Ты никогда не мог это спокойно выносить».

Переулок закончился развилкой, превращаясь дальше в три узкие дорожки. Пять зданий грозно возвышались над ними в свете полумесяца. Ему не надо было спрашивать, где Даника, – Рейес почувствовал ее головокружительный аромат. Всем своим существом он ощутил ее ужас, волнами исходивший от магазина из красного кирпича, расположенного прямо перед ним.

Магазин оружия. Какая ирония. Эти охотники так много говорили о мире, что им следовало бы выбрать церковь.

– Над магазином находятся жилые комнаты. Она там, – мрачно произнес Люсьен. – Эти люди вели себя очень тихо. Словно знали, что я здесь.

Ком подкатил к горлу Рейеса.

– Она… она еще жива? – еле слышно произнес он.

– Да.

Рейес сглотнул. Что-то в интонации Люсьена встревожило его.

– Что с ней?

– Она все еще спит.

Рейес стиснул оружие.

– И сколько охотников сейчас в здании?

– Двенадцать. Остальные ушли.

– А их предводитель?

– Ушел вместе с ними.

Негодяй. Но Рейес его непременно найдет. Как только Даника окажется в безопасности, у его ярости не будет преград.

– Там человек, который охраняет ее, – сказал Люсьен. – Он не отходит от нее ни на шаг. И сейчас он тоже с ней.

– Он… он прикасался к ней?

– Не в гневе.

Тогда как? В страсти?

– Ее изнасиловали? – Рейес в бешенстве стиснул зубы.

– Я не знаю.

– Он мой. – Несмотря на притворное спокойствие в его голосе, ни у кого не осталось сомнения в его намерениях. – Не трогайте его.

Люсьен кивнул:

– Отлично. Настало время для сражения.

Рейес прошел мимо друзей и направился в здание. Когда он вошел в магазин, раздался веселый звон колокольчика, известивший о его приходе. Человек за конторкой начал было улыбаться, как вдруг заметил выражение лица Рейеса. Его улыбка погасла, и ненависть вспыхнула в глазах охотника.

Рейес знал, что они никогда не встречались, но оба мгновенно ощутили себя врагами.

– Где она?

– Ты убил моего сына, демон.

– Я никогда не видел твоего сына, охотник.

– Ты – раковая опухоль на теле земли, все вы, и ты виноват в каждой смерти. Но тебе недолго осталось. Да здравствуют охотники! – И, словно был готов к приходу Рейеса, мужчина вскинул полуавтоматический пистолет с глушителем.

Рейес поднял свой пистолет. Оба выстрелили одновременно. Рейес – чтобы убить, охотник – чтобы ранить. Убив Рейеса, он освободил бы его демона, а охотники всеми силами старались этого избегать.

Пуля впилась в плечо Рейеса, и он рассмеялся от ощущения восхитительной боли. Охотник уже не смеялся. Сердце Рейеса на мгновение сжалось от тоски, но он напомнил себе, что на земле не будет покоя, пока охотники повсюду сеют ненависть.

Одним меньше. Осталось одиннадцать.

– Черт подери. Оставь остальных для нас, – пробормотал Сабин, обходя Рейеса, и направился мимо конторки к двери. Он ударил по ней ногой, за дверью оказалась узкая лестница.

– Отличная работа, Боль. – Анья щелкнула его по затылку. – Теперь остальные знают, что мы здесь.

И она стремительно взбежала по лестнице следом за Сабином.

Кровь сочилась из раны Рейеса, когда он двинулся за ними.

– Я присоединюсь к своей дорогой жене и посмотрю на вашу гибель с небес, – закричал раненый охотник, но прогремел еще один выстрел, и он умолк. Раздался вопль. Булькающий звук. Глухой удар от падения тела.

Шаги.

– Увидимся в аду, демоны, – завопил другой мужчина, но тоже вскоре умолк.

– Она в третьей комнате справа, – сказал Люсьен, внезапно оказавшись рядом с Рейесом.

Они добрались до верхнего этажа и разбежались в разные стороны. По пути в комнату Даники Рейес встретил только одного охотника. Тот выстрелил в него, ранив в живот.

Рейес не останавливался, адреналин бушевал в его крови, а его демон был вне себя от восторга.

С улыбкой он бросился к охотнику и перерезал ему горло. Ударом ноги выбив замок, Рейес распахнул дверь в комнату.

Раздалось громкое жужжание, и еще одна пуля обожгла его, пронзив бедро. Его тело охватила слабость, но он сумел устоять на ногах. Кровь лилась ручьем, демон радостно пел, а Рейес оглядывал комнату, прицеливаясь. Связанная Даника неподвижно лежала на постели. Рядом с ней стоял дрожащий и бледный человек, целившийся в Рейеса.

– Как давно я ждал этого момента, – хрипло произнес человек. – Мечтал о нем. И вот ты здесь.

Рейес прицелился в татуировку мужчины – симметричный знак бесконечности.

– И вот я здесь. Ты прикасался к ней?

– Как будто тебе есть дело до людей.

Еще один выстрел. Рейес отпрыгнул в сторону. Он наслаждался болью, но не хотел больше терять кровь. Следующие пять минут станут решающими.

Еще одна пуля просвистела мимо, и он вскинул свой пистолет. Прицелился.

– Что бы ты ни сделал со мной, это стоит того, чтобы наблюдать, как ты стоишь здесь и смотришь на эту женщину, – сказал охотник.

И Рейес спустил курок. Охотник распростерся на полу и больше не шевелился.

В мгновение ока Рейес подскочил к Данике, разорвав ее путы. Он поднял спящую девушку, его кровь капала на ее грязную белую рубашку и смертельно бледное лицо. Ее темные волосы свалялись, впалые щеки и темные тени под глазами выглядели ужасающе. Она сильно похудела. На ее скуле темнел синяк.

– Даника. – Ее имя прозвучало как мольба и одновременно как проклятие.

Она не пошевелилась.

Ее руки безжизненно свисали, голова запрокинулась. Придя в себя, она оттолкнула бы его. Но он предпочел бы увидеть ее ненависть, нежели эту… пассивность. Эту пустоту.

Выстрелы в коридоре прекратились, сменившись воем сирен. Он слышал, как в комнату вбегают друзья. Но ему было все равно. Он крепко обнимал Данику, прижимаясь щекой к ее щеке.

Ее кожа была холодна, словно лед, а сердце едва слышно билось в груди.

– Люсьен? – Он осекся, горячие слезы затуманили его взгляд.

– Я здесь, мой друг. – Люсьен положил руку ему на плечо. – Они как-то узнали, что мы придем, и подготовились, но теперь с ними покончено.

– Хорошо. А теперь отправь нас домой.