По зрелом размышлении у него родилось несколько версий. Во-первых, боги могли стереть ему память. «Но зачем им это понадобилось? И почему они тогда не сделали так, чтобы Скарлет тоже меня забыла?» Во-вторых, Гидеон сам мог подавить свои воспоминания о ней. Но опять же он не понимал, зачем и, главное, как сделал это. В его жизни была уйма такого, о чем он действительно с радостью бы забыл. В-третьих, его память мог каким-то образом стереть демон, когда вселился в него. Но если это так, то он не должен был помнить свою жизнь на небесах, ту, которую вел, когда был слугой Зевса, призванным каждодневно охранять царя богов.

Они со Страйдером остановились напротив камеры, где на протяжении нескольких последних недель находилась Скарлет. Как и ожидал Гидеон, она мирно спала на походной раскладушке. Каждый раз, когда он спускался сюда и видел ее, у него перехватывало дыхание. Так произошло и теперь. «Какая красавица! – подумал он. – Но… моя ли? Да и хочу ли я, собственно, чтобы она была моей?.. Нет, определенно нет. Это так все усложнит… А впрочем…» По крайней мере, Гидеон позаботился о том, чтобы девушка содержалась в чистоте и сытости. Три раза за ночь в камеру приносили горячую пищу, и у нее всегда было много воды, как питьевой, так и для мытья. Гидеон думал, что обязательно проследит, чтобы Скарлет, вернувшись в камеру, снова могла пользоваться всеми этими удобствами. «Пусть и за это спасибо скажет», – размышлял он.

«Медленнее! – взвыл демон Лжи, мечась у него в черепной коробке. – Медленнее!»

«Сейчас, приятель, сейчас», – мысленно отозвался Гидеон, но продолжил стоять, точно каменный, упиваясь мгновением, которого, казалось, он ждал всю жизнь. «Упиваясь мгновением? – пронеслось в его голове. – Фу! Я и правда превращаюсь в бабу».

«Еще немного, и у тебя встанет! Смотри в сторону!» – велел себе воин. Это прозвучало уже чуть по-мужски, чему он был несказанно рад. Гидеон медленно отвел взгляд от Скарлет. Каменные стены ее узилища были совершенно глухими: без окошек или тем более проходов в соседние камеры, а это означает, что она не видела никого из охотников, томящихся по соседству. Хотя вообще-то Гидеона мало волновало, видит она их или нет, главное – они не видят ее. Да, он, несмотря ни на что, хотел, чтобы она принадлежала ему одному, по крайней мере сейчас.

Что касается охотников, то при появлении воинов они тут же перестали переговариваться и укрылись в сумрачных недрах своих камер. Воцарилась такая гробовая тишина, что можно было подумать, будто от ужаса (вдруг пришли за кем-то из них) узники перестали дышать. Гидеону нравилось, что враги боятся его. Ведь им действительно было чего опасаться. Охотники ловили и насиловали ни в чем не повинных бессмертных женщин, чтобы родились дети-полукровки, которые, если им с малолетства привить ненависть к Гидеону и его друзьям, вырастут и станут грозным оружием в борьбе с ними. Обретя таких могущественных союзников, охотники сумеют раньше Владык найти ларец Пандоры и с его помощью отделить демонов от их хозяев, что неминуемо убьет последних, ибо люди и духи составляли единое целое. Это было частью наказания воинов за то, что они открыли дурацкий ларец.

Трясущейся рукой с негнущимися пальцами Гидеон достал из кармана ключ от камеры Скарлет и поднес его к замку.

– Подожди, – остановил его Страйдер, ухватив за плечо.

Гидеон не стал стряхивать руку друга – пусть тот думает, что этот маленький поединок характеров остался за ним.

– Ты можешь поговорить с ней здесь.

«Нет, не могу, – мысленно ответил ему Гидеон. – Мы тут не одни, а это значит, что Скарлет будет напряжена и ни за что не подпустит меня к себе». В то же время воину до смерти хотелось прикоснуться к ней. Кроме того, тактильный контакт – единственное средство обольщения, имевшееся у него в арсенале. Гидеон знал: глупо надеяться соблазнить девушку рассказами о том, какая она уродина и чего он не хочет с ней сделать…

– Не расслабляйся, дружище! – произнес он вслух. – Я же не говорил тебе сотни раз, что, как только узнаю правду, тут же верну ее назад. Идет?

– Если ты сможешь ее вернуть. Об этом мы тоже уже говорили, и не раз. Помнишь?

«Еще бы не помнить…» – подумал Гидеон и сказал:

– Я не буду осторожен! Не клянусь тебе! Но я действительно не должен выяснить правду. Это совсем не важно для меня.

Рука Страйдера по-прежнему стальной хваткой сдавливала плечо друга.

– Ты выбрал неудачное время, чтобы покинуть замок, – прибегнул он к последнему доводу. – У нас целых три артефакта, и Гален злой как черт. Он вот-вот выкинет какую-нибудь гадость в отместку за третью реликвию, помяни мое слово.

Главарь охотников Гален вышел из среды бессмертных воинов и тоже носил в себе демона – Надежду. Смертные последователи, плененные его ангельской внешностью, помноженной на чары живущего в нем создания, искренне полагали, что он и в самом деле ангел. Именно Гален внушил им, что Владыки виновны во всем зле на свете и что они, охотники, призваны избавить мир от этого зла и, не щадя живота своего, бороться за лучшее будущее.

Третий артефакт – Плащ Невидимости – попал в руки этого самозваного ангела, но новая подруга Аэрона Оливия, которая была настоящим ангелом в буквальном смысле этого слова, украла его. Поскольку для того, чтобы найти ларец Пандоры, нужно было собрать вместе четыре божественных артефакта – Всевидящее Око, Клеть Принуждения, Плащ Невидимости, которые у воинов уже были, и Жезл Разделения, который они собирались вскоре найти, Гален жаждал вернуть Плащ, а в придачу к нему заполучить и все прочие артефакты. А это означало, что столкновения между охотниками и Владыками в ближайшее время участятся. «Впрочем, не важно», – решительно думал Гидеон. Ничто не могло заставить его отказаться от задуманного, в первую очередь потому, что в глубине души ему казалось, будто от этого зависит его жизнь.

– Гид… Дружище… – снова начал Страйдер.

Глаза Гидеона превратились в щелочки.

– Ты напрашиваешься на поцелуй, – прорычал он, имея в виду, что вот-вот пустит в ход кулаки.

Повисла гнетущая тишина.

– Ладно, – наконец проворчал Страйдер и поднял руки с растопыренными пальцами. – Забирай ее.

«О господи…» – пронеслось в голове Гидеона.

– Я и не собирался, но огромное спасибо за разрешение.

«Но почему Страйдер с воплями не рухнул на землю? – мысленно спросил он себя. – Он ведь только что потерпел поражение…»

– Когда ты вернешься? – поинтересовался Страйдер.

Гидеон пожал плечами:

– Не через неделю, наверное, где-то так…

Он считал, что семи дней будет более чем достаточно для того, чтобы Скарлет смягчилась и рассказала об их прошлом. Сейчас она ненавидела его до дрожи. Гидеон не знал причины этого, но дал себе слово, что все выяснит. «Эта дамочка явно предпочитает опасных мужчин, иначе никогда бы не вышла за меня замуж, – рассуждал он. – Так что у меня есть все шансы на успех».

– Три дня, – отчеканил Страйдер.

«Ага. Пошли торги… – подумал Гидеон. – Так вот почему демон никак не проявил себя: Страйдер не проиграл, а всего лишь изменил тактику. Мне следовало сразу догадаться». На самом деле ему было очень стыдно перед друзьями за то, что он их бросает, совесть мучила его не меньше, чем из-за Скарлет. Он был нужен им и понимал, что если, пока его не будет, с ними что-нибудь случится, то он сойдет с ума от горя и чувства вины.

– Давай хотя бы не пять, – предложил Гидеон.

– Четыре.

– Не идет.

Страйдер улыбнулся и кивнул:

– Отлично.

«Итак, у меня четыре дня, чтобы смягчить Скарлет, – подумал воин. – Я выигрывал и более сложные поединки за меньшее время…» Но, как ни странно, ни одного конкретного случая Гидеон припомнить не смог. «Вот черт! Может, у меня просто частичная потеря памяти? – рассеянно подумал он. – И больше всего пострадали как раз воспоминания о битвах и поединках, ведь семейная жизнь со Скарлет, наверное, была тем еще поединком, учитывая ее характер… Зато секс, очевидно, был потрясающим…»

– Я скажу остальным, – снова заговорил Страйдер. – Но прежде отвезу вас в город.

– Давай! – Гидеон вставил ключ в скважину, несколько раз провернул, и дверь, скрипнув петлями, распахнулась. – Я не отвезу ее сам. Пусть все знают, где мы будем.

Страйдер снова зарычал, но на этот раз не просто раздраженно, а со злостью.

– Упрямый осел! Если я сам не удостоверюсь, что вы благополучно добрались до места, то изведусь от беспокойства. Ты же знаешь о моей диете: каждый день – по охотнику, а мне будет не до них.

– Именно поэтому я и не позвоню тебе, когда мы обустроимся.

Гидеон подошел к спящей. Первое время Скарлет, засыпая, окружала себя непроницаемой тьмой, но потом перестала делать это, будто хотела, чтобы Гидеон смотрел и видел ее, доверяла ему и знала, что он ее не обидит. По крайней мере, так он сам объяснял ее поведение.

– О боже, поверить не могу, что ты уговорил меня на такое! – сказал Страйдер. – Я уже говорил тебе, что ты придурок?

– Нет. – Воин бережно поднял Скарлет на руки.

Женщина вздохнула и потерлась щекой о его грудь, как раз там, где было сердце, которое колотилось о ребра, точно отбойный молоток. Должно быть, ей нравился этот неровный, сумасшедший перестук, поскольку она еще теснее прижалась к груди воина. «Скарлет такая милая…» – невольно подумал Гидеон. Невысокая, изящная, она могла похвастать красивым, подтянутым, умеренно рельефным телом. Воин предлагал ей переодеться, но она предпочла остаться в старой одежде – футболке и джинсах, которые были на ней, когда ее нашел Аэрон. Гидеон жадно втянул в себя воздух и почувствовал цветочный аромат, который совершенно заворожил его. «Интересно, как она пахла много лет назад, когда мы были вместе? – спросил себя воин. – Тоже цветами? Или чем-то другим, более экзотическим? Чем-то столь же темным и чувственным, как и она сама? Таким, чем я упивался, что вгоняло меня в экстаз, когда я облизывал ее с головы до пят? Что за пошлятина лезет мне в голову? Сейчас совсем не время для таких мыслей».

Гидеон повернулся, бережно прижимая к себе Скарлет – сокровище, которое он собирался оберегать как зеницу ока даже от собственных друзей, пока они не вернутся в замок. Он понимал, что противоречит самому себе, размышляя о ней в столь романтических выражениях, тогда как его намерения были самыми что ни на есть приземленными и даже низменными, но ничего не мог с собой поделать. Страйдер смотрел на него хмуро, но явно смирившись с происходящим.

– Иди. И будь осторожен, – напутствовал он.

«О боги, до чего же я люблю своих друзей! – размышлял Гидеон. – Что бы ни случалось, они никогда не отказывают мне в поддержке. А впрочем, есть ли у них выбор?»

– Ты сейчас выглядишь как кот, которому налили полную миску молока, – проворчал Страйдер, качая головой. – Это тревожный знак. Ты, видимо, плохо себе представляешь, во что ввязываешься…

«Может, и так», – подумал Гидеон. Он точно знал одно: что-то вызывает в нем такое нетерпение, такой накал всех чувств впервые за многие столетия.

– Ты знаешь, что я сейчас мысленно не показываю тебе палец.

– Знаю, – признался Страйдер. – Указательный. И это означает, что я для тебя всегда номер один.

Гидеон рассмеялся. «Типа того», – ответил он про себя.

– Четыре дня, – напомнил Страйдер. – Потом я начну тебя искать.

Гидеон послал другу воздушный поцелуй, а тот в ответ закатил глаза.

– Делай как знаешь, но послушай меня, – сказал Страйдер. – Я буду молиться, чтобы ты вернулся живым и с женщиной, тоже живой. А еще чтобы ты остался доволен тем, что узнаешь. И чтобы ты за это время наелся ею досыта и выкинул из головы раз и навсегда, как это бывает со всеми твоими женщинами.

«Ого! Сколько желаний!» – подумал Гидеон.

– Не благодарю! – ответил он. – Нет, я шучу. С каких это пор ты не подался в священники? И с каких это пор боги не стали утруждать себя выполнением наших просьб?

Страйдер никогда раньше не тратил время на молитвы, а боги, как правило, плевать хотели на Владык и их просьбы. «Впрочем, нет, не совсем так», – поправил себя Гидеон. Кронос, воцарившись на небесах, полюбил наведываться в замок без приглашения и отдавать воинам приказания, от которых у тех волосы на голове шевелились: убить ни в чем не повинных смертных, выбрать, кому жить – твоему другу или любимой женщине, – словом, одно повеление хуже другого.

Однажды, когда Аэрон лишился головы (было и такое), Гидеон и остальные со слезами на глазах заклинали царя богов указать, где искать душу их друга, но, как они ни умоляли, как ни упрашивали, Кронос был неумолим. Свой отказ помочь он обосновал так: «Я унижаю вас не из злобы, а чтобы преподать урок. Вы в нем очень нуждаетесь». Позже Аэрон вернулся сам, хотя, если бы не Оливия, еще неизвестно, как бы все обернулось, – его душа воссоединилась с телом, и все вернулось на круги своя с той лишь разницей, что он больше не был одержим. Но Гидеон так и не простил Кроноса за то, что в трудной ситуации тот бросил их на произвол судьбы, поэтому молиться в ближайшем будущем он явно не собирался.

– Священником… – задумчиво протянул Страйдер, склонив голову набок. Естественно, вопросы Гидеона остались без ответа, на что тот, впрочем, совершенно не обиделся. – А знаешь, это ведь почти правда: я в самом деле провел уйму женщин сквозь райские врата.

«А я разве нет, что ли? – мысленно парировал Гидеон. – Вот и со Скарлет будет так же». От этой мысли на его лице заиграла широкая улыбка, и он двинулся прочь из подземелья, крепко держа свою ношу.