Глава 8. Карла

Мама была счастлива, заметила Карла, у которой тоже отлегло от сердца. Они пели дуэтом, идя к автобусной остановке. Вчера вечером мама и дядя с блестящей машиной танцевали так энергично, что пол дрожал, но Карла была умницей и не выходила из своей комнаты, чтобы попросить их вести себя потише, хотя и не могла заснуть. Она свернулась под одеялом, прижимая к себе гусеницу Чарли.

А теперь Карла семенила за мамой, то и дело подпрыгивая. Всем известно, как важно не наступать на приносящие несчастье трещины в асфальте. Надо же позаботиться, чтобы не случилось ничего плохого после всего хорошего.

– Нам очень жаль, что ты пострадала от хулиганской выходки, – сказала одна учительница (единственная хорошая), когда весь класс ушел играть. – Мальчик, который тебя ударил, задирал и других тоже. Этого больше не произойдет.

Кевина в классе не было. Значит, можно спокойно приносить Чарли в школу! Теплое чувство благодарности окутало Карлу невесомым мягким пледом. Grazie, grazie!^[9] Она будет как все остальные ученики.

Правда, не совсем. Когда они с мамой вошли и сели, Карла стала рассматривать себя в зеркале автобуса. Она всегда будет отличаться – из-за смуглой кожи, черных волос и густых бровей, самых широких в классе. Волосатая Карла Каволетти…

– Карла, – строго сказала мама, прервав ее мысли. – Не скачи на сиденье. От этого автобус быстрее не поедет.

А Карла просто высматривала Лили. Вскоре после лечения подбитого глаза Карла узнала, что мамин начальник велел ей работать в воскресенье.

– Что же мне делать? – Глаза у мамы были совсем круглые от отчаяния. – Мне не с кем тебя оставить, cara mia. – Ее взгляд упал на фотографию сгорбленной женщины в шали с лицом, покрытым множеством волнистых морщин, точно вырезанных в камне. – Ох, если бы твоя нонна была здесь! Она бы помогла…

– А леди, которая возила меня в больницу, помнишь, из третьей квартиры? Она же сказала, что поможет в любое время, – не растерялась Карла. И тут же вспомнила о Чарли. Что, если Лили с золотыми волосами скажет маме, что вовсе не дарила ей гусеницу Чарли?

Поздно: мама уже написала записку и подсунула Лили под дверь. Вечером в субботу Карла ворочалась на своей узенькой кровати с простым распятием на стене, сделанным из дерева со Святой земли. Бедный Чарли тоже боялся.

– Я не хочу тебя покидать, – говорил он.

Проснувшись утром, Карла увидела над собой сияющие мамины глаза.

– Эта милая леди и ее муж возьмут тебя на денек. Ты должна хорошо себя вести.

Ура!

Сердце Чарли колотилось, пока они шли по коридору. Сердце Карлы тоже.

Пожалуйста, пусть никто ничего не узнает!

– Я постараюсь прийти побыстрее, – говорила мама, обращаясь к Лили. – Вы так добры! Спасибо за подарок, который вы ей купили!

Наступила тишина – такая громкая, что ее слышали все. Карла медленно подняла глаза и встретилась с Лили взглядом. Соседка была в брюках, в которых ее бедра казались очень широкими, и даже губы не накрасила. Карла инстинктивно поняла, что она не та женщина, которая станет лгать.

– Подарок? – медленно повторила Лили.

– Гусеницу-пенал, – сказала Карла дрожащим голосом, глядя Лили в глаза и скрестив за спиной пальцы. – Вы купили его мне после больницы, чтобы я успокоилась, помните?

Снова молчание. Пальцы Карлы свело от попытки сжать их крепче. Наконец Лили кивнула:

– Ах да, конечно. Ну, проходи. Мы с тобой затеем пирог. Ты любишь печь пироги?

Мама вздохнула с облегчением, и они с Карлой наперебой затараторили:

– Она обожает готовить!

– Люблю, люблю!

И занятий сегодня нет, сказала себе Карла, вприпрыжку вбегая в квартиру Лили. Какой исключительный день! Они с Лили рассыпали по полу муку, пока взвешивали ингредиенты для теста, но ее новая подруга не рассердилась, как сделала бы мама. Ей не нужно было «немного отдохнуть» с мужем, высоким дядей Эдом, который сидел в углу и что-то черкал в альбоме. Сперва Карла перед ним робела – Эд походил на киноактера из журналов, которые Ларри приносил маме. Волосы у него были как у Роберта Редфорда, одного из любимых маминых героев.

Карла всполошилась, когда Эд неприятным, скучным голосом спросил у Лили, куда она опять переложила его краски, – такой голос бывал у Ларри, когда он заглядывал к Карле и видел, что она еще не спит. Но затем Эд спросил, можно ли нарисовать Карлу, и лицо у него было другое. Намного счастливее.

– У тебя такие чудесные волосы, – говорил он, быстро взглядывая то на Карлу, то в лежавший перед ним альбом.

– Мама мне их каждый вечер расчесывает по сто раз! Cento!

– Ченто? – неуверенно повторил Эд, словно пробуя незнакомую пищу. Карла засмеялась над его акцентом.

Никто не возражал, когда Лили предложила перекусить, хотя Карла и сказала, что не ест курятину, потому что в детстве у мамы в Италии была любимая курочка, а дедушка свернул ей шею, чтобы отпраздновать мамин день рождения.

Карла учила Лили и Эда делать настоящую пасту вместо твердых палочек, которые хранились у них в кухонном шкафу. Это заняло немало времени, но как они смеялись, когда Карла показывала, как тянуть макароны с помощью вешалки для одежды, подвешенной над плитой!

– Стой! – велел Эд, приподняв руку. – Я нарисую вас вот так. А ну, Карла, возьми снова Лили под руку!

– Чарли тоже должен быть на картине!.. – Карла сразу же пожалела о вырвавшихся словах.

Лицо Лили окаменело, как по мановению волшебной палочки.

– Карла, откуда у тебя на самом деле эта игрушка?

– Он не игрушка. – Карла обняла Чарли, словно защищая. – Он настоящий.

– Но как он к тебе попал?

– Это секрет.

– Нехороший секрет?

Карла подумала об одноклассниках, у которых есть папы и не надо надеяться на дядь в шляпах и с блестящими машинами. Разве это не дает ей права взять то, что есть у них? Она медленно покачала головой.

– Ты его украла?

Что-то подсказывало Карле, что возражать бессмысленно. Она кивнула.

– Почему?

– У всех такие есть. Не хочу быть не такой, как все.

– А… – Лицо Лили разгладилось. – Понимаю.

Карла схватила ее за руку:

– Пожалуйста, не рассказывайте!

Возникла пауза. Эд ничего не замечал, увлеченно поглядывая на них и снова на бумагу.

Отрывистое дыхание Лили было таким громким, что кожу на руках у Карлы покалывало невидимыми иголочками.

– Хорошо. Но больше никогда ничего не кради, обещаешь?

Воздушный шарик надежды появился на поверхности серой вязкой субстанции в груди Карлы.

– Обещаю! – Она подняла Чарли повыше, чтобы Эду было лучше видно. – Чарли говорит вам: «Спасибо».

Когда мама постучала в дверь, Карле не хотелось уходить.

– Можно я еще побуду у вас? – жалостливо попросила она.

Но Эд улыбнулся и обнял Лили за талию. Видимо, им тоже хочется потанцевать вдвоем.

– Держи, – сказал он, сунув ей лист из альбома. – Можешь взять себе.

Мама Карлы так и ахнула:

– Какое сходство! Как верно схвачено! У вас настоящий талант!

Эд сунул руки в карманы, и вид у него стал, как у Ларри, когда мама благодарила его за духи, или за цветы, или за другие подарки, которые он привозил по вечерам.

– Это всего лишь набросок углем. Не трогайте, а то смажется.

Карла и не посмела бы трогать. Она только смотрела во все глаза. Неужели она такая? Но это изображение ребенка, а не взрослой девушки, которой ей хотелось быть. И Чарли на рисунок не попал:

– Что надо сказать? – с нажимом сказала мама.

– Спасибо. – И, вспомнив книгу об английских королях и королевах, которую они читали в школе, Карла присела в глубоком реверансе: – Спасибо, что пригласили в гости!

К ее удивлению, Эд расхохотался:

– Она у вас прелесть! Заходи в любое время, Карла. В следующий раз я напишу настоящую картину. – Прищурившись, он смотрел на девочку, что-то прикидывая. – Пожалуй, акриловыми красками.

Сейчас они с мамой сидели в автобусе, направлявшемся к школе, и ждали Лили.

«Может, она не придет, – сказал Чарли, лежавший у Карлы на коленях. – Может, она сердится, что ты меня украла».

Карла напряглась:

– Никогда больше так не говори. Я заслуживаю тебя, а ты меня. Или ты хотел остаться у того хулигана?

Чарли покачал головой.

– Ну и все, – прошептала Карла едва слышно. – И давай больше не будем об этом.

– Держись. – Мать придержала Карлу на сиденье, потому что автобус дернулся вперед. – Вроде поехали.

Усевшись поглубже, Карла смотрела, как за окном проплывают деревья, чьи желтые и зеленые наряды, порхая, опадали на асфальт. И тут она увидела Лили! Лили бежала по улице – быстро-быстро, как Карла в своих ночных кошмарах, хотя во сне ее ноги будто прилипали к земле.

– Давайте к нам! – позвала Карла. – Садитесь рядом со мной!

Но автобус уже набрал скорость. На другой стороне улицы Карла увидела Эда. Ему на работу в другую сторону, сказал он вчера. Карла забарабанила по стеклу и замахала. Да! Эд махнул в ответ. И хотя Карла огорчилась, что Лили не успела на автобус, на душе у нее все равно стало теплее: теперь у нее есть друзья. Настоящие друзья. Это еще один шаг к тому, чтобы стать такой, как все.

– Мама, по-моему, ты ошибалась, – сказала она.

Мать, внимательно рассматривавшая лицо в маленькое зеркальце, которое всегда носила в сумочке, покосилась на дочь.

– В чем я ошиблась, Карла?

– Ты говорила, что женщины, которые за собой не следят, не найдут красивых мужей. И еще ты говорила, что Лили толстая. Но ведь Эд похож на кинозвезду!

У матери вырвался мелодичный смех. Сидевший через проход мужчина посмотрел на нее с восхищением.

– Ах ты, моя птичка! Это все верно. – Мать ласково потрепала Карлу по щеке. – Красивые мужья бывают и у таких, как Лили, но им нужно быть осмотрительнее, иначе они ведь могут их потерять.

Как это потерять, недоумевала Карла, готовясь к выходу, на улице обронить, что ли? Или в автобусе, как она розовую заколку на той неделе? Лили крупная, но зато она добрая. Она сохранила секрет о Чарли и разрешила печь пирог. Этого же достаточно, чтобы удержать Эда? Карле не хотелось, чтобы Лили пришлось искать себе другого мужа.

Она хотела спросить у мамы, но та уже торопилась и повторила на прощание, что Карла должна делать после уроков.

– Дождись меня, дорогая, слышишь? Жди у ворот, даже если я задержусь.

Радостно кивнув, Карла спрыгнула с подножки автобуса, помахала маме, перебежала через спортивную площадку и пошла в класс. Несмотря на происшествие с мячом на прошлой неделе, она с огорчением увидела, что одноклассники по-прежнему не очень дружелюбны. Но теперь, когда у нее есть Чарли, отношение скоро изменится. В этом Карла не сомневалась.

На перемене она бережно завернула Чарли в джемпер, чтобы он не замерз, и оставила в своем шкафчике. Выйдя на площадку, Карла обратилась к девочкам, игравшим в классики:

– Можно с вами?

Никто не отозвался, будто не слышали.

Она подошла к одноклассницам, бросавшим о стенку теннисный мяч:

– Можно мне тоже поиграть?

Все отвернулись.

У Карлы в животе образовалась пустота, хотя она хорошо позавтракала.

Она медленно побрела в класс. Там никого не было, даже помощницы учительницы, которая отвела ее домой, когда Кевин подбил ей глаз. Карла слышала, как одна учительница сказала другой, что помощницу «отпустили». Что это может значить?

Карла радостно подошла к шкафчику и начала разворачивать джемпер. Чарли поймет, как ей обидно, что другие дети не хотят с ней разговаривать. С Чарли ей будет веселее…

Нет. Не-е-ет!!!

Зеленый пушистый Чарли был мертв – криво распорот от головы до хвоста. А сверху лежала записка с красными печатными буквами:

ВАРОВКА