– Ты будешь моей женщиной?

– Нет! Я выцарапаю тебе глаза, едва ты коснешься меня! Я умру, но не стану твоей! – знаками ответила я ему.

И как ты думаешь, что он на это ответил? Он улыбнулся и знаками сказал:

– Я не собираюсь касаться тебя. Я буду вести себя, как твой брат, пока ты, может быть скоро, а может быть много времени спустя, сама не скажешь мне, что хочешь стать моей женщиной.

На это я ничего не ответила. Я сказала себе, что когда-нибудь он уснет, и тогда я убегу от него. Лошадь была привязана рядом; может быть, у меня получится вскочить на нее и ускакать. Мужчина лежал с одной стороны костра, я с другой. Когда я решила, что он уснул, то стала отползать от костра в темноту. Я отползла немного, вскочила и побежала к лошади, и тут подбежал мужчина, схватил меня за руку и отвел обратно к костру. Прежде чем Семеро показали, что настала полночь, я трижды пыталась бежать, но безуспешно. Потом я устала, сама уснула и не просыпалась до утра. Я села и увидела, как мужчина жарит мясо. Он снова предложил мне, и я взяла, потому что знала, что мне нужны будут силы, если я собираюсь убежать от него. День за днем мы двигались на юг, по ночам я пыталась убежать от него, но безуспешно. И так, много ночей спустя, мы добрались до лагеря Ворон, который тогда был южнее этого места, там, где находятся горячие источники, один из которых иногда высоко выбрасывает воду. Там мужчина привел меня в вигвам, в котором было четыре человека: его отец, мать и две младших сестры. Он поговорил с ними, и его мать попыталась обнять меня и поцеловать. Я оттолкнула ее с такой силой, что она едва не упала, но она только улыбнулась и приветливо заговорила со мной – слов я понять не могла, потом указала на лежанку и знаками сказала, что я буду делить ее с одной из ее дочерей. Я села на нее и заплакала, и тогда эта девушка подошла ко мне, обняла и прижалась к моей щеке своей, и я не оттолкнула ее, хоть она и была из племени врагов. Я говорила себе, что должна ее оттолкнуть и ударить. Не смогла. Ее объятия, ее мягкая щека рядом с моей – все это было так приятно, так мирно.

Той ночью я решила, что буду делать: буду помогать в домашней работе, буду хорошо есть, притворяясь, что я счастлива и не помышляю о том, чтобы вернуться к своему народу. Возможности уйти у меня так и не появилось. Луна шла за луной, и меня никогда не оставляли одну. Прошла зима, и, когда снова настало лето, я уже не думала о том, чтобы попробовать вернуться к своему народу. Я видела, что все обитатели вигвама – мать, отец, брат и сестры любят меня, так же как друг друга. Все они были добры ко мне, и я наконец полюбила их. То и дело, когда мы оставались одни, этот старый медведь, вот он, спрашивал меня:

– Когда же мы поставим, наконец, свой вигвам?

И я каждый раз отвечала:

– Никогда!

И он просто улыбался и уходил.

Снова настала зима. Одна за другой две его сестры ушли от нас. В тот день, когда последняя ушла, чтобы жить со своим мужчиной, он опять спросил меня:

– Когда?

– Сейчас! Сегодня! –ответила я, и как же счастлива я была! И он тоже. Все эти зимы мы были очень счастливы.

– Мы много раз ходили в военные походы против разных племен, но никогда против племени нашей матери, – сказал один из ее сыновей.

– Хорошо. А теперь ваш вождь, Молодой Бизон, собирается заключить мир с нами и братскими нам племенами. Вы двое, наполовину пикуни, могли бы стать его посланцами, – посоветовал дед.

– Я так на это надеюсь, так об этом молюсь! – воскликнула Олениха. – То, что мои сыновья, отнесут моим соплеменникам трубку мира – о, это слишком хорошо, чтобы быть правдой!

Разговор перешел на другие темы. Олениха начала жарить для нас мясо, ее муж набил трубку и передал ее Раскрашенным Крыльям, чтобы тот ее зажег. Когда он уже хотел положить на табак горящий уголек, в дальнем конце лагеря раздался женский плач, такой громкий, что мы его услышали. Потом громко заговорили мужчины. Потом плач и разговоры прекратились, когда женщина обратилась к толпе, и ее голос становился все громче, пока не перешел в крик.

Мы с Отахом понимающе посмотрели друг на друга. Голос был нам знаком – он принадлежал той самой женщине, которая хотела зарезать моего деда. Прежде, чем Олениха заговорила, мы поняли, что происходит.

Она сказала:

– Несколько Ворон были убиты военным отрядом пикуни, и эта вдова призывает остальных отомстить за их смерть, убив вас четверых!

– Мы оставили свое оружие в вигваме вождя; нужно бежать туда, – сказал я.

Едва я это сказал, как мы услышали, что вся толпа бежит туда.

– Оставайтесь здесь! – сказала Олениха и стала гасить костер в вигваме, засыпая огонь пеплом.

– Мы будем сражаться за вас! Если они схватят вас, то только переступив через наши мертвые тела! – сказал один из ее сыновей, и в тусклом свете мы увидели, как его отец знаками сказал нам:

– Я тоже буду вас защищать!

Мы слышали, что толпа собралась вокруг вигвама вождя. Внезапно их крики замолкли: они поняли, что нас там нет.

Вождь заговорил с ними, но успел сказать всего несколько слов, когда женщина, стоявшая радом с нашим уже темным вигвамом, что-то им крикнула.

– Песья морда! Она сказала, что вы здесь, – прошептала Олениха.

– Давай пролезем под задней стеной вигвама и убежим, – предложил Отах.

– Мы не можем бежать, я и Крик Ворона, – сказал Раскрашенные Крылья.

– Мы умрем здесь! Мой нож при мне; один из Ворон почувствует это, прежде чем моя тень уйдет в Песчаные Холмы, – пробормотал дед.

Толпа снова начала орать, уйдя от вигвама Молодого Бизона; топот множества ног становился все громче, приближаясь к нам, пока не стал подобен грому. Я задрожал. Я сказал себе, что это конец нашего пути, и вытащил из ножен свой большой нож.

Глава

III

Хотя Олениха присыпала огонь пеплом, мы все же могли рассмотреть друг друга, потому что ночь была лунная, и лунный свет проникал – конечно, смутно – через обшивку вигвама и через дымовое отверстие в верхней его части. Муж Оленихи и двое их сыновей встали у входа; каждый держал в руке боевую дубинку с каменным набалдашником, а мы с Отахом стояли за ними, вытащив ножи, а женщина и оба старика тем временем следили за задней стеной вигвама, готовясь дать отпор любому, кто попробует поднять обшивку и пролезть внутрь.

Потом, словно ураган, появилась толпа, и передние под напором тех, кто был сзади, навалились на вигвам. Его обшивка вдавилась внутрь, шесты затрещали. Дверной полог отлетел в сторону и, воя от злобы, вдова во главе своих последователей ворвалась внутрь. Один из сыновей схватил ее за волосы, другой и их отец – за руки и за ноги, они оторвали ее от земли и мощным броском выбросили наружу, в толпу, ногами вперед. Потом сами они вышли наружу, и отец стал кричать, что (как я потом узнал) они будут сражаться за нас четверых и, если понадобится, жизни не пожалеют. Одновременно началась возня у задней стенки вигвама, и мы с Отахом повернулись в ту сторону. Олениха убирала покрывала с лежанок в задней части вигвама и отодвигала парфлеши.

– Не бейте их, – сказала она. – Это Молодой Бизон и его воины пришли, чтобы защитить вас.

Мы услышали, как колышки выдергивают из земли, покрытие и внутренняя обшивка приподнялись и Молодой Бизон, с ружьем в руках, пролез внутрь, и за ним еще несколько человек. Они остались с нами, а он вышел через входной проем и крикнул, как объяснила мне Олениха:

– Дети мои, вы собираетесь сделать то, что делать не должны! Я принял этих четверых в своем вигваме, выкурил с ними трубку и обещал, что в моем лагере они будут в безопасности. Расходитесь по своим вигвамам и успокойтесь!

– Но они – пикуни и утсена! Это их соплеменники убили моего мужа и еще десять человек из нашего племени! Мы должны снять с них скальпы! – завопила женщина, и вся толпа закричала, что не уйдут, пока не покончат с нами.

– Хорошо! Давайте, убейте их, но вначале вам придется убить меня и десятерых моих советников: они сейчас в вигваме. Ну, живее! Некоторые из вас умрут прежде, чем вы покончите с ними! Ну что, начнем сражаться и покончим с этим!

– Да! Давайте! Кому интересны его разговоры? Теперь я веду вас! Идите за мной! Он не решится стрелять в вас! – завопила эта ужасная вдова и попробовала прорваться через наших защитников, а толпа за ее спиной бесновалась и орала, что с нами нужно покончить.

На это один из сыновей Оленихи ударил ее своей дубинкой, и она упала. Молодой Бизон приложил ружье к плечу.

Толпа отхлынула назад, женщины побежали, несколько из них подхватили упавшую стонущую вдову.

– Убирайтесь! Убирайтесь, женщины, если хотите утром увидеть солнце! – крикнул вождь, и его воины один за другим вышли из вигвама и разошлись. Потом вошел он с мужем Оленихи и ее сыновьями. Она раздула огонь и все уселись вокруг него. Вождь улыбался – впрочем, не особо радостно.

– Моими детьми иногда непросто управлять, – сказал он, и Олениха перевела нам его слова.

– Мы живы. Ты добр к нам. Что же до убийства твоих людей – я уверен, что это сделали не наши люди, потому что, когда мы уходили от Желтой реки, ни один военный отряд не покидал лагеря, – сказал дед.

– Нет сомнения, что это были либо кайна, либо сиксики, либо утсенв – близкие вам племена. Вы все относитесь к нам одинаково, – ответил вождь и продолжил: -Друзья мои, после того, что случилось, вы, как и я, поняли, что сейчас мне не время говорить с моим народом о мире с вашими племенами. Я думаю, нужно дождаться вашего возвращения из страны Вечного Лета и отправить вестников мира вместе с вами.

– Ты прав. Сейчас они не станут нас слушать, – согласился Раскрашенные Крылья.

– На обратном пути мы попробуем найти ваш лагерь и устроить мирную встречу между твоим племенем и нашими, – сказал дед.

– Когда вы будете уходить, вам понадобится защита. Мы с братом об этом позаботимся: мы отправимся с вами вместе, пока не уйдем достаточно далеко от лагеря и не будем уверены в том, что какие-нибудь горячие головы из нашего лагеря не пошли за вами, – сказал один из полукровок.

– Да. И мой мужчина тоже пойдет, – сказала Олениха.

Наши старики беспокоились за свои магические трубки, поэтому мы вернулись в вигвам Молодого Бизона, сопровождаемые вождем и сыновьями Оленихи. По пути мы никого не встретили; если не считать женского плача по новым покойникам, в лагере было тихо. К счастью, толпа не повредила священные трубки, когда налетела на вигвам.

Все мы ночью спали – кто как. Рано утром Молодой Бизон послал своего табунщика привести наших лошадей. Его долго не было, а вернувшись, он сказал, что не смог их найти. Вечером, приведя их с водопоя, мы с Отахом тщательно стреножили их ремнями из сыромятной кожи, так что было ясно, что их украли, и сделал это кто-то из лагеря, потому что остальные лошади были на месте.

Молодой Бизон очень рассердился, когда конюх ему это сказал, велел ему поесть, а потом оседлать лошади и ехать искать пропавших животных. К нему присоединились сыновья Оленихи и еще несколько человек, на которых вождь мог положиться. В полдень все вернулись, и без лошадей; даже следов они найти не смогли. Мы снова убедились в том, что в лагере у нас есть враги, и что они собираются заставить нам пойти пешком, чтобы иметь возможность догнать нас и убить. На душе у нас было тяжело.

Немного позже Олениха послала одного из своих сыновей пригласить нас и Молодого Бизона в свой вигвам. Пока мы шли, встретившиеся нам люди смотрели на нас глазами, полными ненависти. Мужчины ничего не говорили, но некоторые женщины плевали нам вслед и называли нас дурными словами. Когда мы в вигваме уселись, и трубка пошла по нашему маленькому кругу, наши друзья немного поговорили; Олениха говорила только на своем – на нашем – языке, ее мужчина переводил на язык Ворон, так что мы знали, что за вопрос они решают – речь шла о том, что мы должны будем покинуть лагерь ближайшей ночью, на их лошадях: Молодой Бизон даст нам двух лошадей, Олениха и ее семья – еще трех. Они были добросердечными и щедрыми людьми.

Настал вечер. Мы вернулись в вигвам Молодого Бизона. Пришли гости, его друзья, чтобы покурить и поговорить с ним и с нами на языке знаков, потом они разошлись; никто из них не узнал, что мы собирались сделать. Пришла Олениха со своим мужчиной, принесли большой мешок свежего пеммикана с ягодами и парфлеш, наполненный вяленым спинным салом и сушеным мясом, которое они приготовили для нас. Ее мужчина сказал, что, судя по тому, что он слышал о стране Вечного Лета, ни бизонов, ни других травоядных животных там не было, так что эти припасы помогут нам поддержать силы, когда мы будем идти по этим пустынным землям.

– Не ведите себя, как дети, с этими припасами, говоря, что только попробуете, а потом набьете ими животы до самого горла. Даже не смотрите на них, пока не станете голодать и не будет у вас иной возможности добыть пропитание, – посоветовала Олениха, с улыбкой, но твердо надеясь, что мы ее совету последуем.

– Но мы не дети, – ответил дед.

– Все мужчины – дети, потому что не могут обуздать в себе свои желания; это могут только женщины, – объяснила она.

– Боюсь, что так оно и есть, – согласился он.

Мне казалось, что никогда вечер не тянулся так долго, но, наконец, огни в лагере погасли и все уснули. Когда стало совсем темно, сыновья Оленихи привели лошадей для седел и поклажи, в лес в верхнем конце долины. Потом мы собрали свои вещи – часть их взяли Молодой Бизон, его женщины, Олениха и ее сыновья, и пошли туда. Наши старики были рады, увидев, что вождь дал нам белую лошадь, а сыновья Оленихи раскрасили ее красными кругами – это священный цвет. Я оседлал ее, и они погрузили на нее свои священные трубки и прочие вещи. Скоро мы были готовы к отъезду.

– Кай! Добрые друзья, мы отправляемся! – сказал дед.

– Идите! Мы будем молить Солнце, пусть оно сбережет вас! – ответила Олениха.

Ее сыновья повели нас, и скоро мы поднялись на равнину и направились к реке Толсторога. Мы двигались всю ночь, не останавливаясь, и почти все время лошади шли рысью. Настал день, и мы остановились на отдых на южном склоне высокого хребта, поели немного жареного мяса, которое дали нам женщины Молодого Бизона. Посмотрев назад в вершины хребта, мы убедились в том, что никакие наши враги из лагеря Ворон нас не преследуют. Как только наши лошади вдоволь наелись свежей травы, которой были покрыты склоны хребта, мы сели на них и отправились дальше, уклоняясь к востоку. Куда ни посмотри – везде паслись бизоны и антилопы. Отвечая на вопрос моего деда, наши друзья, сыновья Оленихи, сказали, что они пришли с востока в середине прошлой луны. Всю зиму равнины были пусты, и Вороны, стоявшие на реке Толсторога, умерли бы с голода, если бы не олени и вапити, оставшиеся в речной долине. Как и мы, они сделали снегоступы, чтобы можно было ходить по глубокому снегу, и убили всех животных, до которых смогли добраться, и начали голодать. Многие из них умерли бы от голода, если бы Солнце не победило Творца Холода и не растопило снег, после чего стало возможным переместить лагерь вниз по реке, на новые охотничьи угодья. А теперь, совершенно неожиданно, огромные стада бизонов вновь наводнили страну.