Глава

I

Было это в мое семнадцатое лето – тогда наши братские племена, сиксики и кайна, и мы, пикуни, поставили лагерь на реке Старика, и там, соблюдая посты, с молитвами и песнями, мы построили большую священную хижину в честь Солнца и наполнили ее богатыми дарами, преподнесенными ему. Церемонии продолжались четыре дня, и, когда они закончились, мы разделились – сиксики пошли на север, кайна на восток, а мы на юг, чтобы там охотиться и ставить капканы предстоящей зимой. С нами было несколько вигвамов наших союзников, утсена¹. Двигались мы не спеша, ставя лагерь на несколько дней у каждой реки или ручья на нашем пути, держась ближе к подножию Хребта Мира². Я помню, что мы больше чем на целую луну остановились на реке Двух Магических Хижин, где бобры были очень многочисленны. В первую зимнюю луну наши вожди собрали большой совет и решили, что зимний лагерь мы поставим в большой долине у слияния Большой и Медвежьей рек. Туда мы пришли четыре дня спустя и поставили свои вигвамы под прикрытием большой рощи хлопковых деревьев, росшей вдоль меньшей из рек.

Пока мы спускались от подножия гор, все время у нам на глаза попадались многочисленные стада бизонов, и здесь равнина по обеим берегам реки была черной от них. Мы сказали себе, что в это раз нам не придется выживать, как прошлой зимой у холмов Сладкой Травы. Там в первую луну зимы бизоны внезапно исчезли, и мы, как ни искали, не могли их найти. Мы мучились от недостатка пищи и уже голодали, когда, в первую луну лета, поднявшись однажды утром, мы увидели, что они вновь покрывают равнину. Они были столь многочисленными и такими непугаными, что нам даже не пришлось за ними далеко ходить: мы убивали их столько, сколько нам было нужно, когда день за днем большие стада спускались к реке на водопой. Но один из наших шаманов, Черная Выдра, владевший магией Языка Вапити, однажды утром прошел через лагерь, крича о том, что этой ночью у него было видение: бизоны скоро снова исчезнут, поэтому мы должны убить их столько, чтобы мяса хватило на всю зиму. Во всем лагере, насчитывавшем десять сотен вигвамов и даже больше, нашлось не больше десяти человек, которые последовали его совету; мужчины смеялись над ним, женщины тоже – они говорили, что он так стар, что утратил дарованную ему Солнцем силу и разума у него меньше, чем у маленького ребенка.

Настала луна Середины Зимы. Теперь с севера пришел Творец Холода и принес ветер и снег, и, как обычно, Солнце сражалось с ним, и успешнее, чем обычно; долины большую часть времени были бурыми, а не белыми, а реки большей частью остались свободными ото льда. Потом, в середине той луны, мужчины, которые однажды рано утром ушли на равнину за своими табунами, примчались в лагерь с плохой новостью: нигде, насколько хватало взгляда, они не смогли увидеть ни одного бизона! Охотники сразу оседлали самых быстрых и сильных своих скакунов и разъехались во всех направлениях, а мы, оставшиеся в лагере, с беспокойством ждали их возвращения. После полудня они стали возвращаться; никто из них не размахивал плащом, спускаясь по склону долины. Не стоило даже задавать им вопросов; все же их спросили, какие новости они принесли. Некоторые говорили, что видели нескольких старых быков, и это было все. Настала ночь. Многие из охотников не вернулись, и их семьи не гасили костры в вигвамах, всем сердцем надеясь, что те, кто уехали далеко, принесут хорошие новости. Ночь тянулась; охотники возвращались по одному, по двое или по трое, и говорили все то же: за исключением нескольких старых быков стада бизонов покинули страну!

– Я предупреждал вас, но вы не послушали, – сказал старый шаман, Черная Выдра.

Настало утро. Несколько охотников снова отправились на поиски бизонов, готовясь к тому, что их поиски продлятся несколько дней, а остальные поторопились, чтобы убить хотя бы нескольких старых бизонов, оставшихся на равнине и в речных оврагах. Они со своей добычей скоро вернулись. Пять дней спустя мы узнали, что между нами и горами на западе, Волчьим горами на востоке, холмами Сладкой Травы на севере и Желтыми горами на юге бизонов нет. Антилоп тоже нет. Из всей дичи остались только олени и вапити, из группы встречались тут и там в долинах двух рек. Даже волки ушли! Большой лагерь затих: никто не пел, не танцевал, не рассказывал историй, прекратились пиры вокруг горевших в вигвамах костров – слышны были только плач детей, вой собак и ржание привязанных лошадей.

Вожди и шаманы собрались на совет, собрали тех, кто в поисках пропавших стад забрался дальше других и тщательно их расспросили. Те сказали, что нашли следы стад, ведущие прямо на восток, и следы тех, кто шел на юг, к Желтым горам, почти не останавливаясь, чтобы попастись. Похоже было, что неведомая сила – быть может, враждебные духи – гнали их прочь их этой страны. Шаманы решили, что для этого должна быть причина. Разумеется, причина была: было необычно, чтобы бизоны и антилопы зимой уходили с высоких равнин Сладкой Травы, никогда они не покидали долин Большой реки и Медвежьей реки и соседних равнин, и то же касалось и Желтой реки. Совет решил, что мы должны пойти на юг, пересечь Желтую реку и окружавшие ее горы, и двигаться дальше на юг, пока не нагоним стада бизонов, даже если придется углубиться в страну наших врагов, Ворон, чтобы найти их. Мы должны снять лагерь на следующее утро.

В середине ночи Творец Холода обрушил на нас ужасный снежный буран, и, хотя нас прикрывал лес, временами казалось, что наши вигвамы перед ним не устоят, будут сорваны с колышков и унесены прочь. На рассвете ветер стих, но снег продолжал падать так густо, что было ненамного светлее, чем ночью. И продолжал он падать день и ночь, и еще день и ночь. Пять дней спустя, когда он прекратился, глубина его была нам по грудь. Но Творцу Холода этого было недостаточно; похоже, он был в союзе с теми, кто увел наших бизонов. Погода стала такой холодной, что мы не могли выйти, чтобы поохотиться в долинах на оленей и вапити. День за днем воздух был заполнен инеем, так что солнце едва светило сквозь него. Лед на реке стал толстым; деревья с громким треском лопались от холода. Потом снова пошел снег, и, когда небо, наконец, стало чистым, мы увидели, что с далекого севера прилетели белые совы. Это были птицы Творца Холода; их прилет означал, что холод продержится еще долго. Нам пришлось оставить все мысли о том, чтобы пойти на юг в поисках бизонов. Ведь лошади наши не могли бы пройти по такому снегу; сейчас они разбрелись по склону долины, где им проще было раскопать копытами снег и добраться до травы. На равнине и в долине они этого не могли. В отличие от кри и других северных племен, мы не имели плетеных из ремней снегоступов, но теперь нам пришлось их делать, чтобы иметь возможность охотиться на оленей и вапити. Мы не умели хорошо их делать: они ломались под нашим весом. Это было тяжелое время: в лагере было очень мало мяса, потому что добыча была скудной.

Шаманы собрались на совет, и там решили, что все они, один за другим, должны достать свои священные трубки, молиться Солнцу и другим богам, приносить им жертвы и просить их о том, чтобы они направили стада бизонов обратно к нам. Так они и сделали. Черная Выдра, владевший трубкой Языка Вапити, был первым. Перо Красной Птицы, владевший трубкой Бобра, был следующим; за ними поочередно следовали двенадцать оставшихся, и, наконец, мой дед, Крик Ворона, владевший древней и сильной трубкой и магией Гром-Птицы. Моя мать – его дочь – и я жили с ним, потому что мой отец ушел в Песчаные Холмы: он был затоптан насмерть, когда лошадь сбросила его во время охоты на бизонов. Так что я присутствовал при том, как мой дед молился и приносил жертвы богам, прося их вернуть нам бизоньи стада.

Среди других шаманов в нашем вигваме в то время жил старик из племени утсена, Раскрашенные Крылья, близкий друг моего деда. Когда церемония закончилась, и дед убрал священную трубку вместе со шкурками птиц и зверей, которые к ней прилагались, мама поставила перед жрецами еду – каждому по небольшому куску мяса оленя, которого я добыл, и, пока они ели, разговор вернулся к священным вещам – талисманам и их силе. Кто-то сказал, что очень сомневается в том, что кто-то из шаманов нашего племени способен вернуть нам бизонов. Разве не пытались они сделать это прошлой зимой и у них ничего не вышло? Что нам было нужно, сказал он, так это магия более сильная, чем любая из тех, которыми мы сейчас обладаем. Разумеется, где-то в большом мире, быть может на юге, в стране Вечного Лета, такая магия есть, и надо ею как-то завладеть.

Старик утсена сказал (он хорошо владел нашим языком):

– Давно, очень давно, я с несколькими мужчинами нашего племени ходил далеко на юг и провел зиму у наших сородичей, племени арапахо. Я слышал разговоры о том, что есть человек, владеющий сильной магией, в племени дальше на юге. Они называли ее магией Пернатого Змея. Говорили, что магия эта так сильна, что тот, кто владеет ею, может заставить богов сделать все, что он попросит.

– Да, да! Я слышал об этой магии, – воскликнул мой дед. – Когда я был еще мальчиком, я слышал, как о ней говорил мой дед. Он говорил, что во времена его юности посетивший их арапахо рассказывал о магии Пернатого Змея, которой владело племя, живущее далеко на юге, это племя было родственно с племенем Змей. Наш гость говорил, что владеющий этой магией может с ее помощью призывать бизонов, и они идут к нему издалека, да, за много дней пути через горы и равнины.

– Ха! Хорошо было бы сейчас нам владеть такой магией, – сказал старый Черная Выдра.

– Айя! Мы должны ее получить! – ответил мой дед.

Его друзья доели скромное угощение, выкурили с ним последнюю трубку и разошлись. Потом нам оставалось только ждать, приведут ли обратно бизонов молитвы с трубкой Гром-Птицы. День за днем, утром и вечером, наблюдатели забирались на вершину ближайшей возвышенности и осматривали покрытую снегом равнину. Ничего, кроме снега, они не видели, даже ни единого темного пятна – одинокого старого бизона. Миновала луна, и еще одна, а бизонов все не было. Мой дед и все остальные шаманы не имели достаточно силы для того, чтобы вернуть нам стада. К тому времени мы уничтожили всех оленей и вапити в округе, почти всех зайцев и куропаток, и начали голодать. Мужчины начали поговаривать о том, что нужно резать лошадей, чтобы накормить женщин и детей. Мой дед вел себя очень странно: день за днем он сидел, глядя на огонь, и не произносил ни слова, даже не отвечал, если мы его о чем-то спрашивали. Наконец однажды вечером моя бабушка шепотом сказала маме:

– О, дочь моя! Я боюсь, что он сошел с ума. Можем ли мы что-то для него сделать?

Хоть и говорила она очень тихо, он услышал и повернулся к ней.

– Нет! Я не сошел с ума, – сказал он, и впервые за несколько последних лун голос его был громким и твердым. – Я долго думал, и теперь принял важное решение.

Он повернулся ко мне, назвал меня по имени, которое означало Стрела, и сказал:

– Апси, внук мой, – приказал он, – пойди и скажи моему другу, Раскрашенным Крыльям, прийти ко мне.

Когда я привел старика в наш вигвам и он удобно уселся, дед сказал ему:

– Ну что же, друг мой, наши молитвы и наши жертвы не привели к нам бизонов.

– Нет. И теперь я утратил веру в свою магию. И твоя магия Гром-Птицы, магия Бобра, магия Языка Вапити – все магии вашего племени и моя – что смогли они? Ничего! Все, как одна, они подвели нас. Мы можем просто бросить их в реку, отдать Подводным Людям, и забыть, что когда-то ими владели!

– Нет! Не так! – воскликнул дед. – Все эти магии сильны! С их помощью мы получаем доброе расположение богов! Только сейчас, с бизонами, они нас подвели. Я много об этом думал. Я вспоминал их историю и знаю, что это так. И вот несколько ночей я видел повторяющееся видение: я видел себя, идущего по тропе в далекую чужую страну, и я понял, что это значит: я должен отправиться на поиски магии, которая сильнее бизонов. Друзья, я пойду. Я намерен пойти на юг и попытаться овладеть этой магией Пернатого Змея, которая, как говорят, может управлять бизонами, и хочу, чтобы вы пошли со мной.

– Ха! Ты полагаешь, что мы с тобой все еще юноши. А ведь каждый из нас видел больше шестидесяти зим! Мы слабы; ноги наши так плохо гнутся, что, когда мы идем, они хрустят; мы не вынесем трудностей этого далекого пути…

– Мы ослабли и потеряли гибкость от собственной лени, – перебил его дед. – Столько лет и зим, что я не могу их сосчитать, мы ничего не делали, только ели, курили и спали, и ездили на медленных спокойных лошадях от одного лагеря до другого. Стоит нам только захотеть, и мы вернем прежние силы. Не нужно идти долго в первый день, и во второй и третий, но скоро мы почувствуем, что сильны, как прежде. Ну, говори, пойдешь ты со мной?

Раскрашенные крылья выпрямился и громко хлопнул в ладоши.

– Да! Я пойду с тобой! – крикнул он. – И мы наберем сильный отряд из молодых людей, которые будут нас сопровождать!

– Нет! Это не будет военный поход! Я подумал об этом! Нас будет только четверо – ты со своим внуком, Отахой (это имя значило Белая Ласка), и я со своим внуком, Апси, вот с ним. Вчетвером мы пройдем незамеченными через вражеские земли и доберемся до конца своего длинного пути.

– Возможно, так будет лучше, – согласился тот. – Если мы возьмем с собой воинов, они захотят воевать, и мы не сможем их обуздать. Так когда же мы пойдем?

– Когда равнины покроются свежей зеленой травой.

– Хорошо! Если только мы не умрем от голода прежде, чем это произойдет.

– О, мы выживем; для этого нужно всего несколько кроликов и куропаток, – сказал дед.

И таким образом все было решено.

Но не успел Раскрашенные Крылья покинуть наш вигвам и отправиться к себе, как мои бабушка и мама словно взорвались. Мой дед спятил, говорили они. Он слишком стар, чтобы совершить такое путешествие, а я слишком молод и неопытен. Два старика и два мальчика – да нас просто уничтожат, прежде чем мы дойдем даже до Лосиной реки, которую потом назвали Йеллоустоун. И в любом случае, кричала мама, она не позволит своему сыну отправиться в такое длинное путешествие.

Внезапно дед поднял руку, требуя тишины; его глаза горели огнем.

– Вы, женщины, – сказал он, – что касается этого дела, закройте свои рты и держите их закрытыми! Завтра вы начнете шить нам много пар мокасин! Нам их много понадобится для такой длинной дороги!

И они начали плакать.

– Оставим их, пусть плачут, пока не закончат, – сказал дед, и мы вышли навестить своих друзей и не возвращались, пока они не легли спать.

Уже на следующее утро над лагерем с криком пролетела стая гусей, направлявшаяся дальше на север. Все мы выбежали из вигвамов, смотрели на них и кричали:

– Лето приближается! Лето скоро наступит!

На закате внезапно задул черный ветер (чинук, теплый ветер); он словно обжигал наши лица. Он дул всю ночь, и к утру все вокруг было залито водой, и еще до наступления следующей ночи все овраги на равнине превратились в бурные реки. На следующее утро мы сняли лагерь и переправились через Большую реку, и, едва мы поднялись на равнину по крутому склону, как лед взломался и огромные льдины с грохотом поплыли вниз по течению. Мы шли целый день, и уже ближе к вечеру остановились на ночь на склоне хребта, пересекавшего равнину, в пустынной местности, где не было никакой пищи и даже дров.

На следующий день мы добрались до ручья Стрелы, и там наши охотники, которые ушли вперед, встретили нас с несколькими оленями, вапити и толсторогами, которых им удалось добыть. Впервые за несколько лун наши охотники, женщины и дети смогли поужинать настоящим мясом, хоть его было и немного. На рассвете следующего дня наши охотники сели на лучших своих лошадей и отправились на юг. Солнце было уже высоко, когда мы сняли лагерь и последовали за ними, не торопясь, потому что наши лошади были очень слабы. После полудня, когда солнце уже склонялось к западу, одинокий охотник появился на вершине хребта, недалеко от нас, и, увидев нас, стал размахивать накидкой, привлекая наше внимание: он то опускал, то поднимал накидку, то размахивал ею. Мы не верили своим глазам: знак был слишком хорош, чтобы быть правдой.

Но это была правда. Бизоны нашлись, тут, на юге, недалеко от нас! Мужчины, женщины и дети подняли крик; шум был подобен грому. Мы смеялись, пели, подстегивали тощих усталых лошадей, заставляя их пойти вскачь, направляя к вершине хребты, где ждал нас одинокий всадник. Мы посмотрели вниз, на широкую долину Желтой реки; вся она, вверх и вниз, полна была оленями и антилопами! Поперек нее с горных склонов спускались другие стада! Прямо под нами, у подножия хребта, наши охотники окружили стадо, убили много коров и свежевали их! На вершине хребта нас собралось больше пятисот человек. Мы все замолкли, увидев это зрелище; даже дети не хныкали.

Внезапно старый Черная Выдра затянул песню Бизона – «Моя пища, мой дом, моя одежда», и все мы присоединились к нему. Женщины плакали; мужчины поднимали руки к солнцу и благодарили его за сделанное нам добро. Мы стали спускаться со склона, продолжая петь, и пришли туда, где наши охотники разделывали свою добычу. Вожди кричали, что мы должны делать, и мы повиновались. Пока одни остановились, чтобы помочь охотникам разделать несколько сотен коров, другие прошли через долину и поставили лагерь в том месте, где Теплый ручей впадает в Желтую реку – поставили вигвамы и стали собирать дрова. Прежде, чем настала ночь, мы уже лакомились жареными языками, жареными ребрами, жареными ломтиками печени; время голода закончилось. А потом, когда стало темно, вновь начались песни, танцы и шутки, снова стали рассказывать истории, собравшись вокруг костров. Хай, хай! Мы вновь были счастливыми людьми!

– А теперь, женщины, – сказал дед, – принимайтесь за работу над мокасинами; для меня и Апси их понадобится много!

Такой же приказ дал Раскрашенные Крылья своим женщинам, и все они принялись за работу, пока мы и Отахом охотились.

Отах, молодой утсена, был, наверное, на две зимы старше меня. Я зал его давно, хоть и не очень хорошо. Как и его дед, он хорошо говорил на нашем языке. Сейчас, когда мы ехали вниз по долине, он сказал, что будет счастлив, если мы вместе отправимся в это долгое путешествие на юг и сделаем то, что задумано. Он говорил очень правильно. Я согласился со всеми его предложениями. У него, как и у меня, было гладкоствольной кремневое ружье, лук и колчан со стрелами, большой нож, кремень и огниво. Мы много трудились, ставили капканы на бобров несколько зим и лет, чтобы иметь возможность купить все это у торговцев Красных Курток на Кривой реке. Всего несколько юношей моего возраста владели ружьями, у некоторых даже ножей не было. Это было потому, что у них были отцы. Отцы ставили капканы и продавали шкуры, чтобы купить то, что нужно было им. Мы с Отахом, не имея отцов, хорошо заботились о своих матерях, дедах и бабушках, и о себе не забывали. В первую нашу совместную охоту мы с помощью лука и стрел добыли бизониху, на следующий день добыли еще несколько бизонов, нескольких вапити и антилоп. Как только мы приносили мясо домой, наши матери резали его на тонкие ломти и сушили, и за короткое время его набралось столько, что хватило бы на много лун.