Глава 5. Бык

– Бюджетом не предусмотрено, – сказала Мичо Па, старший помощник на «Бегемоте».

Расти Мичо на Земле, вышла бы миниатюрная женщина, но детство при низкой гравитации изменило ее, как меняло всех. Руки, ноги, позвоночник – все несколько удлиненное, хотя и долговязостью это не назовешь. Просто иное сложение. Голова крупнее, чем задумано природой; сравнявшись с Быком в росте, Мичо сохранила во внешности нечто от ребенка. От этого Бык рядом с ней чувствовал себя меньше ростом.

– Наверное, придется это исправить, – сказал он. – Когда устанавливали рельсовую пушку, исходили из того, что у нас стандартная обшивка и крепления. Беда в том, что мормоны экономили на массе. Заменяли стандартные металлические части керамикой и силикатами. По особому распоряжению. И теперь первый же выстрел сдерет с нас шкуру.

Они с Па шли по плавно изгибающемуся коридору. Свод потолка был белым и вдвое выше, чем необходимо, – дизайнеры, не подозревая, что строят военный корабль, позаботились об эстетике. Па шагала чуть шире, чем он, держалась при трети g чуть свободнее, так что Быку, чтобы не отстать, приходилось почти бежать. Это была одна из тысячи мелочей, которыми астеры напоминали уроженцам Земли, что те – не здешние. Старпом покачала головой.

– План работ составлен, – сказала она. – Если переписывать его всякий раз, когда что-то захочется изменить, тогда какой смысл был вообще его готовить?

Про себя Бык с ней соглашался, только выводы делал иные. Окажись он старпомом, он отнесся бы к плану как к абстрактному списку пожеланий, да и читал бы его, только когда придет настроение посмеяться.

Они подошли к эстакаде – плавно изгибающемуся переходу от командной палубы в носовой части «Бегемота» к его массивному барабану. Мост из владений Па к его вотчине.

– Послушайте, – примирительно улыбнулась Па, – я сделаю запись о том, что желательно переоборудование, но, пока не увижу общей картины, не стану принимать решений. Видите ли, если я начну отзывать средства на такие дела от контроля жизнеобеспечения, а на следующей неделе вдруг случится ЧП, все равно придется отыгрывать назад.

Бык оглядел эстакаду. Мягкий свет скрытых в стене ламп наполнял воздух бестеневым сиянием – небесный свет с привкусом сыра. Па положила руку ему на плечо. Возможно, она хотела выразить симпатию, но жест получился снисходительным.

– Так, понятно, – сказал он.

– Все будет хорошо, шеф, – утешила она, чуть сжав ему трапециевидную мышцу.

Кивнув, Бык стал спускаться по эстакаде в переходник. Шаги Мичо за спиной затерялись в гуле воздуховодов. Бык чуть не сплюнул себе под ноги.

«Бегемот», когда еще был «Наву», строился для иной жизни. Обычно межпланетные корабли представляли собой массивные многопалубные конструкции с эпштейновским двигателем на нижнем уровне. Его работа создавала на всем пути искусственную тяжесть – за исключением только короткого момента переворота в срединной точке, после которого ускорение сменялось торможением. Но ни один корабль, с эпштейновской тягой или без нее, не мог бесконечно выносить нагрузки и перепады температур, вызываемые ускорением. Кроме того, Эйнштейн нашел бы что сказать по поводу движения на релятивистских скоростях. «Наву» предназначался для жизни многих поколений, для пути, измеряемого не в световых минутах, а в световых годах. Время, проведенное при ускорении, составляло крайне малый процент общего срока жизни корабля. Командный пост в носовой части и механика двигателя в противоположной не слишком отличались от соответствующих элементов обычных судов, но их соединяли двухкилометровые шахты – одна для килевого лифта и вторая, доставлявшая людей к обшивке барабана.

Все остальные части должны были вращаться.

Весь многовековой путь к Тау Кита корпус «Наву» должен был вращаться. Десять палуб жизнеобеспечения, жилых помещений, храмов, школ, дистилляционных станций, мастерских и кузниц, а по центру – огромный интерьерный зал, словно вывернутая наизнанку Земля. Почва, фермы, иллюзия неба и подвешенный посредине атомный светильник, дающий свет и мягкое тепло земного солнечного вечера.

Все помещения и коридоры в этих отделах корпуса конструировались в предвидении долгих, медленных лет инерционного полета. Краткие периоды разгона и торможения в конечном пункте почти не принимались в расчет. А теперь кораблю только они и остались. Все, что строилось как полы, теперь оказалось стенами. Просторные прочные палубы, на которых должны были размещаться плодородные почвы маленького мирка, станут стенками практически бесполезного колодца. Все, что упадет с переходной платформы между командной палубой и барабаном, будет падать добрых два километра. Водопроводы в его стенах, сконструированные так, чтобы использовать гравитацию вращения и силу Кориолиса, останутся без применения. «Наву» был жемчужиной человеческого оптимизма и инженерного искусства. «Бегемот» оказался неуклюжей колымагой, и приклепанное к его бокам оружие было опаснее для него, чем для противника.

А Быку не позволяли устранить даже те проблемы, которые он предвидел. Он прошел через переходную станцию к своему кабинету. Все помещения здесь располагались наклонно в ожидании гравитации вращения. Они ее не дождутся. Открытая проводка, участки голого металла – все говорило о спешке и о надежде со временем разобрать корабль на запчасти. Быку тошно было даже проходить мимо.

Саманта Розенберг, давний шеф ремонтников Тихо, а теперь – старший механик «Бегемота», ждала в приемной, болтая с новым заместителем Быка. Бык пока не составил мнения о нем. Серж вступил в АВП во времена, когда это еще было опасно. Традиционную татуировку на шее – рассеченный круг – он носил с гордостью. Однако его, как и остальных безопасников, завербовала Мичо Па, и Бык еще не разобрался, кто есть кто. Пока он не доверял заместителю, и недоверие мешало заметить, что в нем было хорошего.

А вот Сэм ему нравилась.

– Привет, Бык, – поздоровалась она, когда Бык повалился на пенковый диванчик. – Добился разговора со старпомом?

– Поговорили, – сказал Бык.

– И как? – Судя по скрещенным рукам Сэм, она уже знала ответ.

Бык расчесал пальцами волосы. В молодости они были мягкими. Теперь он кончиками пальцев ощущал каждую волосинку. Вытащив свой терминал, он пролистал сообщения. Пять рапортов: три доклада о плановых проверках и два внеплановых – о травме и о мелком хищении. Все это могло подождать.

– Серж? – обратился он к заместителю. – Продержишься часок без меня?

– Сколько угодно, шеф, – ухмыльнулся Серж. Возможно, презрение в его тоне только послышалось Быку.

– Вот и хорошо. Идем, Сэм, поставлю тебе выпивку.

На кораблях коалиции, когда коалиция Земля – Марс еще существовала, здесь разместилась бы судовая лавка. АВП предпочел бар и пару семейных ресторанчиков, где, что ни закажи, подавали готовые блюда из разряда «ешь, чтобы не умереть с голоду». Помещение бара, возможно, предназначалось под спортивный или бальный зал, в нем свободно расселась бы сотня человек, но никогда не бывало больше нескольких десятков за раз. Освещение заменили – в пластике песочного цвета сверкали бело-голубые светодиодные лампы. Крышки столов были черными, магнитными, чтобы удерживать на себе груши с напитками. Стекла здесь не полагалось.

– Че-че? – завидев их на пороге, выкрикнул бармен. – Морген! Аллес-меза, вы!

– Ме-я, – отозвалась Сэм, для которой жаргон астера был, как для Быка испанский или английский, родным языком.

– Чего тебе взять? – спросил он, пробираясь к столику. Бык предпочитал сидеть так, чтобы видеть дверь, – сказывалась старая привычка.

– Я на работе, – ответила она, усаживаясь напротив.

Бык поймал взгляд бармена и поднял два пальца.

– Лимонад.

– Са-са, – откликнулся бармен, вместо кивка поднимая кулак. Бык сел поудобнее и взглянул на Сэм. Симпатичная женщина. Фигуристая, с прической пикси и улыбчивая. При первом знакомстве Бык не меньше минуты подозревал, что она ему нравится. Но, если у него и были на нее какие виды, теперь это осталось позади.

– Не вышло? – спросила Сэм.

– Не вышло.

Сэм вздернула брови, оперлась локтями о стол. По мере того как Бык перечислял возражения и доводы Па, на ее лице проявлялась скептическая покорность судьбе.

– Дожидаться переоборудования – это хорошо и правильно, – заметила Сэм, дослушав рассказ, – но, если мы вздумаем дать пробный выстрел, получится большой-пребольшой блямс.

– Уверена?

– Не на сто процентов, – признала Сэм, – но на восемьдесят точно.

Бык устало ругнулся. Бармен подал им груши с лимонадом – размером с его кулак, с яркими красными буквами на боках: «Плодоовощ малыша потехи». В кириллицу затесалась греческая «пи».

– Может, стоит мне с ней поговорить? – предложила Сэм. – Если прямо от меня услышит…

– Если прямо от тебя, может, и подействует, – согласился Бык, – но впредь на все мои предложения ответ будет «нет». «Это Бык просит? Ну, окажись дело важным, он бы послал астера». Так?

– Ты правда думаешь, это из-за того, что ты не здесь родился?

– Угу.

– Ну… может, ты и прав, – кивнула Сэм. – Извини.

– Землячество, – бросил Бык с притворным равнодушием.

Сэм взяла свой лимонад, задумчиво отпила. Опустила грушу – щелкнул, присасываясь, магнитик.

– Я ничего не имею против внутряков. Со многими вашими работала, процент дерьма не выше, чем среди астеров. Но эту рельсовую пушку надо закрепить как следует. Если единственный способ – подрезать тебя, я так и сделаю.

– Либо так, либо прикончить корабль, – кивнул Бык. – Но дай мне немного времени, попробую что-нибудь придумать.

– Начни от момента, когда придется стрелять, и отсчитай назад восемнадцать дней, – сказала Сэм. – Это крайний срок. Даже если все будут трезвые и сотрут себе яйца на работе, быстрее не выйдет.

– Я что-нибудь придумаю, – повторил Бык.

* * *

Оказалось, что на кражу жаловалась команда ремонтников, не способных договориться, как и где хранить инструменты. Травмирован был мальчишка, застрявший между палубными пластинами на пути уборочного меха. Коленную чашечку ему раздробило примерно на дюжину осколков. Медики предпочли бы добрый простой перелом. Парень поправится, но для работы будет непригоден месяц, если не больше – пока не склеятся все куски.

В рапортах по проверкам было чисто – это означало либо что все хорошо, либо что проблемы скрывают в надежде, что как-нибудь утрясется. Полет к Кольцу готовили в большой спешке – а значит, предстоял медовый месяц, когда команда будет, фигурально выражаясь, выступать плечом к плечу и работать с душой. Каждый заранее знал, что без проблем не обойдется, потому в первое время они не будут подрывать моральный дух.

Должность старшего офицера безопасности на корабле АВП предполагала умение усидеть на двух стульях – быть наполовину копом, наполовину техническим экспертом, а еще – нянькой для тысячи человек, у каждого из которых свои планы, свои амбиции и свои представления, как следует делать дело. Хороший офицер безопасности целыми днями подхватывал дерьмо, норовящее просыпаться на тарелку капитану.

Хуже всего, конечно, было то, что формально обязанности Быка ограничивались внутренней жизнью корабля. Между тем земная флотилия уже гнала во весь дух в ночную тьму. Не меньшая эскадра марсианских военных кораблей – все, что осталось после двух «не будем называть это войной», – шла конвергентным курсом. В ту же сторону ковылял и «Бегемот», у которого имелась фора – он стартовал дальше от Солнца и вдали от больших масс, замедлявших движение. Все двигались к общей цели: к Кольцу.

Сводки будут направляться к капитану Ашфорду. Па, как старпом, тоже сможет их читать. Быку достанутся крохи информации и та смесь фактов и паники, что течет по новостным каналам. Ашфорд и Па чуть не весь рабочий день станут совещаться, обсуждать стратегии, шансы, проигрывать разные сценарии, а на Быка лягут все мелочи, на которые у начальства не сыщется времени.

А ему надо, чтобы задание было выполнено. Потому что Фред попросил.

– Хэй, шеф, – произнес Серж, и Бык поднял голову от стола-терминала. Помощник стоял в дверях кабинета. – Рабочий день окончен, я ухожу.

– Хорошо, – отозвался Бык. – У меня еще остались дела.

Когда завершу, закрою сам.

– Бьен алле, – кивнул Серж, и его легкие шаги прошелестели через приемную.

В коридоре Гутмансдоттир огладил седую бороду, Казимир отпустил какую-то шуточку, оба захихикали. Корин вопросительно кивнула показавшемуся Сержу. Дверь за ним закрылась.

Убедившись, что остался один, Бык вывел на экран график работ и взялся за поиски. Он не обладал полномочиями менять план, зато он мог изменить кое-что другое.

Два часа спустя, закончив, он выключил монитор и встал. В кабинете было темно, в коридоре – холодновато, на его вкус. Зато гул вентиляции утешал. Если воздуховоды замолчат – вот тогда будет повод для беспокойства. Бык потянулся, хрустнув позвонками между лопатками.

Скорее всего, они все еще сидели в баре – Серж, Корин и Казимир, Маконда и Гарза, похожие как братья, Йохо… Его люди – насколько он сумеет сделать их своими. Надо идти к ним, заводить дружбу.

И надо идти в каюту.

– Давай, старик, – сказал он сам себе, – пора расслабиться.

Запирая дверь кабинета, он припомнил слова Сэм: «Даже если все будут трезвые и сотрут себе яйца на работе, быстрее не выйдет». И застыл, задержав палец на замочной панели. Время было позднее, хотелось поесть, поспать и провести часок за «Семейными узами» – подаренная три года назад кузиной машинка позволяла следить, кто из родных где сейчас обретается. Его ждал контейнер с заморозкой зеленого чили – с Земли, от Хатча. До утра все это никуда не денется. Невозможно взваливать на себя всю работу. «Спасибо» все равно не дождешься.

Бык вернулся в кабинет, подключил стол и перечитал рапорт о травме.

* * *

Сэм хорошо смеялась. Смех шел из глубины, заполнял машинный зал, отражался от стен и потолка, так что казалось – смеется целая компания хохотуний. Двое техников обернулись к ней издалека, улыбаясь сами не зная чему.

– Техобслуживание? – повторила она. – Шутишь, что ли?

– Рельсовая пушка вполне укладывается в понятие «техника», – ответил Бык. – Техника нуждается в регламентных работах.

– Новое понимание техобслуживания.

– Ну да.

– Не проскочит, – сказала она.

– А ты проверни все поскорей, – возразил Бык.

– Будет тебе дисциплинарное взыскание от Ашфорда, – уже серьезнее пригрозила Сэм.

– Его право. Но я еще об одном хотел поговорить. У тебя давеча что-то мелькнуло на тему трезвости команды?

Он точно свет выключил. Улыбка на лице Сэм погасла, как не было. Она скрестила руки, в уголках рта пролегли жесткие складки, сделавшие ее старше своего возраста. Бык кивнул, словно услышал ответ.

– Твои техники выходят на работу под градусом.

– Бывает, – буркнула Сэм и неохотно добавила: – Иногда алкоголь, но чаще – «порошок пикси» от недосыпа.

– У меня лежит рапорт про парнишку с разбитой коленкой. У него в крови было чисто, но вряд ли кто-нибудь взял анализ у водителя меха. Он даже не назван по имени. Странное дело, а?

– Если ты так считаешь…

Бык опустил глаза. Его темно-серые рабочие ботинки. Пол без пятнышка грязи.

– Мне нужно имя, Сэм.

– Ты же понимаешь, я не могу, – сказала она. – Эти паршивцы – моя команда. Если они перестанут меня уважать, нам конец.

– Я не стану зря тягать твоих ребят.

– Ты меня на свою сторону не переманивай. Извини, но у тебя и так здесь не слишком много друзей. Ты бы поосторожней с людьми.

Через проход от них два механика поднимали сломанный мех на ремстол. Доносились их голоса, но слов было не разобрать. Бык решил, что если он их не слышит, они тоже не подслушают.

– Так. Ну же, Сэм?

– Бык?

– Я прошу тебя выбрать, на чьей ты стороне.

Он видел, как она заколебалась. Всего несколько секунд сомнений, потом он отвел взгляд. Техники вскрыли мех, вынули из его спины электромотор. Он выглядел небольшим, как ящик пива, но выдавал такой крутящий момент, что можно было резать сталь. С таким не стоит шутить пьяные шутки. Сэм проследила его взгляд и угадала мысли.

– Для парня, частенько растягивающего правила под себя, ты бываешь слишком бескомпромиссным.

– Я твердо верю, что дело должно быть сделано.

Она помолчала еще минуту и назвала имя.