ЕГО РОДНОЙ – ДОРИЙСКИЙ

– Луна,– сказал профессор Макью.– Он забыл Гамлета.

– …что окутывают простор, вдаль и вширь, в ожидании покуда светоносный шар луны заблестит, изливая серебристый поток своего сияния…

– О!– воскликнул м-р Дедалус, испуская стон отчаяния.– Дерьмо луковое! Хватит, Нед. Жизнь слишком коротка.

Он снял свой шёлковый цилиндр и, непримиримо раздувая кустистые усы, прогрёб-пригладил пальцами причёску.

Нед Ламберт отшвырнул газету, хихикая от восторга. Секундой позже хриплый лай смеха взорвался на небритом чёрноочковом лице профессора Макью.

– Тесон-тесто!– воскликнул он.

КАК ГОВОРИЛ ВЕЗEРАП

Теперь зубоскальничай сколько влезет над холодным шрифтом, но эту дребедень расхватывают, как горячие пирожки. Он ведь, кажется, и был по пекарской части. Оттого и прозвали Тесон-тесто. Но гнёздышко своё мягко выстелил. Дочка обручена с тем малым из налогового управления, с автомотором. Классически прищучили. Открытый дом, увеселения. Большое празднество. Везeрап всегда говорил. Их ловят за желудок.

Внутренняя дверь порывисто распахнулась и оттуда высунулось пунцовое клювастое лицо увенчанное хохолком перистых волос. Отважные синие глаза уставились на них и хриплый голос вопросил:

– Что тут такое?

– А вот и сам фиктивный дворянин,– церемонно произнёс профессор Макью.

– А пошёл ты, старый распропедагог!– заметил его редактор.

– Идём, Нед,– сказал м-р Дедалус, надевая шляпу.– После такого я обязан выпить.

– Выпить!– крикнул редактор.– Выпивку не продают до мессы.

– И правильно делают,– сказал м-р Дедалус, выходя.– Пошли, Нед.

Нед Ламберт спешился со стола.

Синие глаза редактора перебежали на лицо м-ра Цвейта отенённое улыбкой.

– Идете с нами, Майлз?– спросил Нед Ламберт.

ВСПОМИНАЯ О СЛАВНЫХ БИТВАХ

– Ополченцы Северного Корка!– воскликнул редактор, печатая шаг к каминной доске.– Мы всегда побеждали! Северный Корк и испанские офицеры!

– Где такое было, Майлз?– спросил Нед Ламберт с раздумчивым взглядом на носки своих ботинок.

– В Огайо!– проорал редактор.

– Да-да, ей-бо,–согласился Нед Ламберт. Выходя, он прошептал Дж. Дж. О'Моллою:

– Заскоки в начальной стадии. Печальный случай.

– Огайо!– испустил клекочущее тремоло редактор из своего запрокинутого пунцового лица.– Мой Огайо!

– Пример критской стопы!– сказал профессор.– Долгий, краткий и долгий.

О, АРФА ЭОЛА

Он достал моточек зубной нити из своего жилетного кармана и, оторвав кусочек, ловко дзенькнул о свои гулкие нечищенные зубы.

– Диньдон, дондон.

М-р Цвейт, видя что путь свободен, двинулся ко внутренней двери.

– На минутку, м-р Крофорд,– сказал он.– Мне только позвонить насчёт рекламы.

Он зашёл.

– Как там передовица в сегодняшний вечерний выпуск?– спросил профессор Макью, подойдя к редактору и опуская крепкую руку на его плечо.

– Будет как надо,– сказал Майлз Крофорд уже спокойнее.– Не тужи. Привет, Джек. Всё в порядке.

– Добрый день, Майлз,– отозвался Дж. Дж. О'Моллой, отпуская страницы, которые держал, скользнуть обратно в подшивку.– Сегодня печатаете про ту канадскую аферу?

Внутри зажужжал телефон.

– Двадцать восемь… Нет, двадцать… Две четверки… Да.

ОПРЕДЕЛЁН ПОБЕДИТЕЛЬ

Лениен вышел из внутреннего кабинета с гранками СПОРТА.

– Кто хочет полный верняк насчёт Золотого Кубка?– спросил он.– Мантия, с жокеем О'Меденом.

Он бросил листки на стол.

Крики босоногих мальчишек-газетчиков в вестибюле прихлынули ближе и дверь распахнулась.

– Чу,– сказал Лениеназдалась поступь.

– Это не я, сэр, большой мальчик втолкнул меня, сэр.

– Вышвырни его и прикрой дверь,– сказал редактор.– Тут сквозняки ураганом.

Лениен начал собирать листки с пола, покряхтывая, сложившись вдвое.

– Ждём спецвыпуск про скачки, сэр,– сказал мальчишка.– Это Пат Фарел втолкнул меня, сэр.

Он показал на пару лиц, заглядывающих из-за дверного косяка.– Вон тот, сэр.

– Пошёл прочь,– отрывисто сказал профессор Макью.

Он подтолкнул мальчишку и захлопнул дверь. Дж. Дж. О'Моллой переворачивал листы подшивки, бормоча, ища:

– Продолжение на странице шесть, четвертая колонка.

– Да… из ВЕЧЕРНЕГО ТЕЛЕГРАФА,– говорил м-р Цвейт по телефону внутреннего кабинета.– А, хозяин? Да, ТЕЛЕГРАФ… Куда?.. Ага! Где аукцион?.. Ага! Ясно… Хорошо. Перехвачу его там.

ПРОИЗОШЛО СТОЛКНОВЕНИЕ

Телефон звякнул отбой и он положил трубку. Входя ускоренным шагом, он ткнулся в Лениена, что распрямлялся со вторым листком.

– Pardon monsier,– выговорил Лениен, на секунду ухватившись за него и строя гримасу.

– Это я виноват,– сказал м-р Цвейт, выдерживая захват.– Вы не ушиблись? Я спешу.

– Колено,– сказал Лениен.

Он скорчил рожицу и тонко поскулил, потирая колено.

– Отложение anno Domini.

– Простите,– сказал м-р Цвейт.

Он прошёл к двери и, удерживая её нараспах, приостановился. Дж. Дж. О'Моллой перешлёпнул тяжёлые страницы. Спор пары пронзительных голосов, звук губной гармошки, отдавались гулким эхом в голом вестибюле, расходясь от усевшихся на ступенях мальчишек-газетчиков:

 
Мы, Вексфордские парни,
В бой рвались всей душой
 

ЦВЕЙТ ОТБЫЛ

– Я только сбегаю на Бачлор-Стрит,– сказал м-р Цвейт,– насчёт этой рекламы Ключчи. Говорят, он пошёл к Дилону.– Секунды две он в нерешительности поглядывал на их лица.

Редактор, который, подперев ладонью голову, прислонился было к каминной доске вдруг широко простёр руку.

– В путь!– сказал он.– Весь мир перед тобою.

– Я мигом,– проговорил м-р Цвейт, спеша за дверь.

Дж. Дж. О'Моллой взял листки из рук Лениена и прочёл, держа их по раздельности, без замечаний.

– Он выбьет эту рекламу,– сказал профессор, глядя сквозь свои чёрнооправные очки поверх занавески.– Полюбуйтесь, эти юные прохвосты рванули за ним галопом.

– Где? Покажь!– воскликнул Лениен, подбегая к окну.

УЛИЧНЫЙ КОРТЕЖ

Оба поулыбались поверх занавески на цепочку мальчишек-газетчиков, вприпрыжку мчавшихся за м-ром Цвейтом, последним выписывал белые зигзаги взвихренный хвост воздушного змея в белых бантиках.

– Увязались поскрёбыши,– сказал Лениен,– умора. О, мой нижний рёбр! Один в один съобезьянничали походку его плоских клешней. Ушлые малявки. На ходу подмётки срежут.

Он прошёлся в карикатурно ускоренной мазурке, шаркая, мимо камина к Дж. Дж. О'Моллою, который вложил листки в его приемлющую руку.

– Что такое?– сказал Майлз Крофорд, вздрогнув.– Куда делись те двое?

– Кто?– спросил, оборачиваясь професор.– Подались в ОВАЛ выпить. Там Пэдди Хупер и Джекоб Холлом. Приехал вчера вечером.

– Так идём же,– сказал Майлз Крофорд.– Где моя шляпа?

Он порывисто прошагал в кабинет, раздвигая разрез пиджака, звякая ключами в заднем кармане. Потом они забряцали в воздухе и о дерево, покуда запирал ящик своего стола.

– Он уже здорово поддатый,– сказал профессор Макью тихим голосом.

– Кажется, да,– сказал Дж. Дж. О'Моллой, вынимая портсигар, и добубнил задумчиво,– но не всегда бывает так, как кажется. Кому спичек не жалко?

ТРУБКА МИРА

Он предложил профессору сигарету и сам взял одну. Лениен мигом зажёг спичку и поднёс к их сигаретам по очереди.

Дж. Дж. О'Моллой открыл свой портсигар опять и предложил ему.

– Мерсибо,– сказал Лениен, беря.

Редактор вышел из внутреннего кабинета, соломенная шляпа набекренилась поперёк лоб. Устремив палец на профессора Макью, он распевно продекламировал.

 
Тебя влекли лишь чин и слава,
Империя пленила сердце
 

Профессор ухмыльнулся, стиснув длинные губы.

– Э? Твоя долбаная древнеримская империя?– сказал Майлз Крофорд.

Он взял сигарету из раскрытого портсигара. Лениен с быстрой грацией поднёс огонёк и проговорил:

– Прошу тишины, есть свеженькая загадка.

– Imperium romanum,– произнес Дж. Дж. О'Моллой нежно.– Звучит куда благородней, чем британская. Само слово, почему-то, напоминает сало на огне.

Майлз Крофорд яростно выдул к потолку свою первую затяжку.

– Конечно,– сказал он.– А мы и есть это самое сало. Вы и я как раз и есть это сало на огне. Без малейшего шанса слепить снежок в аду.

ВЕЛИЧИЕ БЫЛОГО РИМА

– Одну минуту,– сказал профессор Макью, взводя две тихие, нацеленые что-то закогтить, ладони.– Не будем обманываться словами, звучанием слов. Помыслим о Риме, имперском, империальном, императивном.

В паузе его красноречивые руки выдвинулись из потёртых засаленных манжет:

– Какой была их цивилизация? Обширной, не спорю: но отвратной. Клоака: выгребные ямы. Евреи, оказавшись в пустыне или на вершине горы, говорили: вот мы куда попали. Воздвигнем же алтарь Иегове. А римлянин, как и англичанин, идущий по его стопам, на всякий новый берег, куда только ступала его нога (на нашем он, всё ж таки, не побывал), приносил лишь свою клоакоманию. Он озирался в своей тоге и говорил: вот мы куда попали. Соорудим же ватер-клозет.

– И сооружали,– сказал Лениен.– А наши древние предки, как читаем в первой главе у Гинеса, имели склонность к проточному ручью.

– Они были джентельмены от природы,– пробормотал Дж. Дж. О'Моллой.– Но нам осталось римское право.

– И Понтий Пилат, пророк его,– подхватил профессор Макью.

– Знаете анекдот про барона Полза?– спросил Дж. Дж. О'Моллой.– Дело было на банкете королевского университета. Все шло без сучка…

– Сперва моя загадка,– сказал Лениен.– Готовы?

М-р О'Мэден Берк, высокий в просторно-сером твиде, вошел из вестибюля, за ним Стефен Дедалус, снимая шляпу на входе.

– Entrez, mes enfants!– воскликнул Лениен.

– Я сопровождаю просителя,– произнес м-р О'Мэден Берк мелодично.– Юность ведомая Опытом посещает Знаменитость.

– Приветствую,– сказал редактор, протягивая руку.– Заходите. Ваш предок только что вышел.

???

Лениен обратился ко всем:

– Тихо! Какую оперу поминают пацаны перед набегом на птичьи гнезда? Подумайте, взвестьте, догадайтесь, ответьте.

Стефен подал странички печатного текста, показывая на заголовок и подпись.

– Кто?– спросил редактор.– Край оборван.

– М-р Гаррет Дизи,– сказал Стефен.

– Этот старый мудозвон,– сказал редактор.– Кто это оторвал? Иль так уж здорово прикрутило?

 
Промчась на пылающих крыльях
Сквозь ураган и тьму,
Льнет бледный вампир
Ртом к моему рту.
 

– Добрый день, Стефен,– сказал профессор, подходя заглянуть им через плечи.– Ящур? Ног и рта? Ты увлёкся…

Быколюбивый бард.

– Добрый день, сэр,– ответил Стефен, краснея.– Письмо не моё, м-р Гаррет Дизи просил…

ДЕБОШ В МОДНОМ РЕСТОРАНЕ

– О, я его знаю,– сказал Майлз Крофорд,– и знал его жену. Распродолбанейшая гарпия из всех Господних творений. Христом-Богом клянусь. Вот у кого точно уж был ящур, будьте уверены. Тот вечер, как она швырнула суп в лицо официанту в ЗВЕЗДЕ С ПОДВЯЗКОЙ. Ого!

Женщина принесла грех в этот мир. Из-за Елены, беглой жены Менелая, десять лет греки. О'Рук, княгиня Брефни.

– Он вдовец?– спросил Стефен.

– Ага, соломенный,– ответил Майлз Крофорд, пробегая глазами текст.– Императорские кони. Габсбург. Ирландец спас его жизнь на валах Вены. Не забудьте! Максимилиан Карл О'Доннел, граф фон Тирконел Ирландский. Послал наследника, чтоб король стал австрийским фельдмаршалом. Будут ещё неприятности в один прекрасный день. Дикие гуси, эмигранты. Да, всякий раз. Так и знайте.

– Спорный вопрос, поскольку сам он забыл,– тихо произнес Дж. Дж. О'Моллой,– что спасение принцев это работа за "спасибо".

Профессор Макью обернулся к нему.

– А если нет?– спросил он.

– Я расскажу как всё было,– начал Майлз Крофорд.– Однажды, какой-то венгр…

О ДЕЛАХ ОБРЕЧЁННЫХ, УПОМИНАЕТСЯ БЛАГОРОДНЫЙ МАРКИЗ

– Нас всегда отличала преданность безнадёжному делу,– сказал профессор.– Успех, для нас, – смерть интеллекта и воображения. Мы никогда не хранили верность удачливым. Мы только служили им. Я обучаю рублёной латыни. Говорю на языке расы, вершина интеллекта которой выразилась в максиме: время – деньги. Засилье материальности. Dominus! Боже! Духовность где? Господи Исусе! Господин Солсбери. Диван в Западном клубе. Но греки!

KYRIE ELEISON!

Светлая улыбка озарила его тёмнооправные глаза, удлинила длинные губы.

– Греки!– произнес он снова.– Kyrios! Светозарное слово! Подобных гласных не знают ни семиты, ни саксы. Kyrie! Сиянье разума. Мне бы исповедывать греческий, язык мудрости. Kyrie eleison! Ни Столяр-Плотник, ни асенизатор никогда не станут повелителями нашего духа. Вы вассалы католического рыцарства Европы, потопленного у Трафальгара и отнюдь не империи, а царства духа, что затонуло с афинским флотом у Эгосиотами. Да, да. Пирр, обманувшись оракулом, сделал последнюю попытку вернуть Греции счастье. Храня верность безнадёжному делу.

Он зашагал от них к окну.

– Они выходили на битву,– пасмурно произнес м-р О'Мэден Берк,– но всегда полегали.

– Уву!– рыднул негромко Лениен.– От кирпича заеханного во второй части представления. Бедный, бедный, бедный Пирр!

Потом он прошептал на ухо Стефену:

ЭПИГРАММА ЛЕНИЕНА

 
А вот Макью наимудрейший,
В очках с оправою чернейшей.
Да только толк-то в них какой?
Если чуть свет – он уж косой!
 

В трауре по Саллюстию, говорил Малиган. У которого мамаша околела.

Майлз Крофорд запхал странички в боковой карман.

– Ладно,– сказал он.– Остальное дочитаю после. Всё будет путём.

Лениен протестующе простёр руку.

– Но моя загадка!– сказал он.– Какую оперу поминают шпингалеты перед набегом на птичьи гнёзда?

– Оперу?– сфинксово лицо м-ра О'Мэдена Берка удвоило свою загадочность;

Лениен объявил радостно:

– РОЗА РИМА. Улавливаете? РАЗОРИМ, А? Гы!

Он мягко пихнул в селезёнку м-ра О'Мэдена Берка. Тот с деланым стоном грациозно отшатнулся на свой зонтик:

– Помогите!– выдохнул он.– Мне дурно.

Лениен, приподнявшись на цыпочки, учащённо обмахивал его лицо листками.

Профессор, возвращаясь мимо подшивок, провёл рукой по распущенным галстукам Стефена и м-ра О'Мэдена Берка.

– Париж, прошлое и настоящее,– сказал он.– Вы смахиваете на коммунаров.

– На ребят, что разнесли Бастилию,– сказал Дж. Дж. О'Моллой с тихой насмешкой.– Может это вы двое застрелили генерал-лейтенанта Финляндии? С вас станется. Генерала Бобрикова.

– Наше дело только замышлять,– сказал Стефен.

ПОПУРРИ

– Полный набор талантов,– сказал Майлз Крофорд.– Юриспруденция. Античность.

– Скачки,– ввернул Лениен.

– Литература, пресса.

– Если б Цвейт был тут,– сказал профессор.– Благородное ремесло рекламы.

– А мадам Цвейт,– добавил м-р О'Мэден Берк.– Муза вокализа. Дублинская примадонна.

Лениен громко кашлянул.

– Ахм!– тихонько выговорил он.– О, воздух свежего глотка! Я простудился в парке. Ворота входа были настежь.

ТЕБЕ ПОД СИЛУ

Редактор возложил нервную руку на плечо Стефена.

– Хочу, чтоб ты что-нибудь написал для меня. Да с перцем. Ты это умеешь. Видно по твоему лицу. Лексиконом младости…

По лицу видно. Вижу по твоим глазам. Шельма!

– Ящур!– вскричал редактор с пренебрежением.– Съезд националистов в Борисаноссоре. Чушь собачья! Давление на общественность! Дай им что-нибудь ядрёное. Вставь всех нас туда, язви его душу! Отца, Сына, Святого Духа и Джейкса Маккарти впридачу.

– Любой из нас годится в пищу для размышлений,– сказал О'Мэден Берк.

Стефен поднял глаза к откровенно неотрывному взору.

– Он вербует вас в свою пресс-банду,– сказал Дж. Дж. О'Моллой

ВСЕГО ПОНЕМНОГУ

– Ты сможешь,– повторил Майлз Крофорд, стиснув его руку со значением.– Погоди. У нас Европа остолбенеет, как говаривал Игнатиус Галахер за биллиардом в "Кларенсе". Галахер, вот это, доложу тебе, журналист. Это перо! Знаешь, как он сделал карьеру? Слушай меня. Случай хитроумнейшей журналисткой сметки. В восемьдесят первом, шестого мая, эпоха непокорённых, убийство в Феникс-парке, ты ещё, по-моему, не родился. Сейчас покажу.

Он протолкнулся мимо них к подшивкам.

– Вот погляди,– сказал он, оборачиваясь.– НЬЮ-ЙОРК ВОРЛД телеграфировал, прося подробностей. Помнишь это время?

Профессор Макью кивнул.

– НЬЮ-ЙОРК ВОРЛД,– продолжил редактор, возбуждённо сбив на затылок соломеное канотье.– Где именно произошло? Про Тима Келли, то есть Кавана, Джо Бреди и остальных. Откуда подъезжал Шкуродёр? Чтоб полный маршрут, понятно?

– Шкуродёр,– сказал м-р О'Мэден Берк.– Фицхаррис. У него, говорят, забегаловка для извозчиков у моста Батт. Холохен мне говорил. Знаете Холохена?

– Который на подхвате у них был?– сказал Майлз Крофорд.

– И бедняга Гамли тоже там, присматривает за камнями корпорации. Ночным сторожем.

Стефен изумленно обернулся.

– Гамли вы сказали?– спросил он.– Друг моего отца?

– Да на хрена тебе тот Гамли,– вскрикнул Майлз Крофорд сердито.– Пусть Гамли смотрит за камнями, чтобы не сбежали. Сюда послушай. Так что делает Игнатиус Галахер? Я тебе скажу. Гениальная придумка. Сразу телеграфирует. Есть у вас ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК НЕЗАВИСИМОГО от 17 марта? Так. Уловил? Он раскрыл страницы подшивки и уткнул палец.

– Возьмём четвертую страницу, реклама кафе Бренсона, хотя бы. Улавливаешь? Так.

Зазвонил телефон

ГОЛОС ИЗДАЛЕКА

– Я отвечу,– сказал профессор на ходу.

– Б это ворота парка. Отлично.– Его палец метался по странице и ударял букву за буквой, вибрируя.

– Т это резиденция вице-короля, С – место совершения убийства. К – нокмаронские ворота.

Обвислая плоть его шеи тряслась, как петушиная бородка. Плохо крахмаленная манишка подскочила и, резким жестом, он впихнул её в жилет.

– Алло? ВЕЧЕРНИЙ ТЕЛЕГРАФ. Алло? Кто говорит?.. Да… Да… Да.

– От П до З – маршрут, которым проехал Шкуродёр для алиби. Инчкор, Раундон, Винди Арбо, Палмерстон-Парк, Рейнлах. П.Р.О.И.З. Понял? Х это пивная Дэви на Лисон-Стрит.

Професор приблизился к внутренней двери.

– Цвейт у телефона,– сказал он.

– Пошёл он к чёрту, так и передай,– вмиг откликнулся редактор.– Х – пивная Дэви, ясно?

УМНО И ДАЖЕ ОЧЕНЬ

– Умно,– сказал Лениен.– И даже очень.

– Выдай им это на горячей тарелке,– сказал Майлз Крофорд,– всю долбаную историю.

Неотвязный кошмар, от которого никак не могу пробудиться.

– На моих глазах,– сказал редактор гордо.– Я был при этом, Дик Адамс, наидобрейший раздолбанец из всех, в кого Господь когда-либо вдыхал жизнь, и я.

Лениен поклонился очерченому в воздухе силуэту, возглашая:

– Мадам, я Адам. А на баке кабан.

– История!– орал Майлз Крофорд.– Старуха с Принс-Стрит была первой. Над этим рыдали и скрипели зубами. Всё из одного рекламного объявления. Грегор Грей сделал дизайн. С того и пошла его карьера. Потом Пэдди Хупер взял его в ЗВЕЗДУ. Теперь он у Блюменфельда. Вот где пресса. Вот где талант. Пиатт! Да он всех их заткнул за пояс.

– Отец журнализма ужасов,– подтвердил Лениен,– и шурин Криса Кална.

– Алло?.. Слушаете?.. Да, он ещё здесь. Зайдите сами.

– Где теперь сыщешь таких журналистов, а?– воскликнул редактор. Он захлопнул страницы.

– Увольски дьямно,– сказал Лениен м-ру О'Мэдену Берку.

– Весьма тонко,– ответил м-р О'Мэден Берк.

Профессор Макью вышел из внутреннего кабинета.

– К слову о непокорённых,– сказал он,– вы заметили, что некоторые торговцы сообразительнее правоохранителей…

– О, да,– живо вступил Дж. Дж. О'Моллой.– Леди Дадли проходила домой через парк, чтоб посмотреть на деревья вывороченные тем прошлогодним циклоном и надумала купить вид Дублина. А это оказалось памятной открыткой с Джо Бреди, не то с Номером Один, не то со Шкуродёром. Прямо перед резиденцией вице-короля, представьте себе!

– Измельчали до уровня отдела пуговиц,– сказал Майлз Крофорд.– Фе! Пресса и адвокаты! Да разве среди нынешних найдётся адвокат под стать Вайтсайду, Исааку Ватту, или О'Хагану Серебряный Язык? А? Э, полная хрень. Дешёвка.

Рот его продолжал подергиваться в нервических извивах презрения. Хоть одна захотела бы целовать этот рот? Как знать. Тогда зачем ты это писал?

РИФМЫ И РЕЗОНЫ

Рот, грот. Разве рот это грот? Или грот рот? Может отчасти. Грот, вот, тот, пот, флот. Рифмы: двое в одинаковых одеждах, одинаковы с лица, двое-надвое.