Цитаты из книги «Неночь»

– Кто мы такие? – А ты как думаешь? – Меркурио, Друзилла… – Мия сглотнула. – Они говорят, что мы избранники Матери. От смеха Лорда Клинков волоски на ее шее встали дыбом. – Вот кем ты себя считаешь, маленький даркин? Избранной? – Я не знаю, чему верить, – просипела она. – Я надеялась, что вы меня научите. – Чему верить? – Тому, кто я. – Не важно, кто ты, – ответил Кассий. – Только то, что ты кто-то. И если ищешь ответ на какую-то глубинную загадку о себе, ищи в другом месте, пока не заслужишь его. В одном, и только в одном, можешь быть уверена. Поскольку в этом, по крайней мере, мы одинаковые. Желудок Мии сжался, когда Лорд Клинков наклонился ближе и достал нож из рукава. А затем перерезал веревки на ее запястьях. – Мы с тобой убийцы, – сказал он. – Убийцы – все как один. И каждая смерть от наших рук – молитва. Подношение Матери Священного Убийства. Смерть как помилование. Смерть как предупреждение. Смерть как конец сам по себе. Все это наше, чтобы знать и дарить миру. Волк не жалеет ягненка. Буря не молит усопших о прощении. Кассий снова всмотрелся в ее глаза, его голос вибрировал у нее в груди: – Но прежде всего – мы слуги. Последователи. Окруженные врагами. Верные до самой смерти. Мы не гнемся и не ломаемся. Никогда. Это правда, которую ты узнаешь в этой камере. Это первый ответ на любой вопрос о себе, который ты можешь задать. А если тебя это не устраивает, аколит, если ты думаешь, что, возможно, совершила ошибку, придя к нам, сейчас самое время об этом сказать. Что ж. Значит, ответов не будет. Только новые загадки. Если Кассий и знал некую глубинную истину о даркинах, то не станет делиться ею здесь и сейчас. А возможно, нигде и никогда. Или же, как он выразился, пока она этого не заслужит. Поэтому, скривившись, Мия медленно поднялась со стула. Ноги подгибались. Тошнота мучила. Ей было холодно. Сыро. От волос воняло водой из залива и кровью. Щеки опухли, глаза заплыли, губы потрескались. Убрав влажный локон от щеки, она встретилась взглядом с Кассием. И протянула руку. – Можно получить обратно мои сигариллы?

– Вы первый даркин, которого я повстречала, – наконец сказала Мия. – с которым я когда-либо говорила. – Быть может, и последний, – ответил он. – До твоего посвящения еще много неночей. И если ты думаешь, что наша связь каким-то образом поможет тебе добиться расположения в залах Матери, ты сильно ошибаешься.

– Красная Церковь гордится своей репутацией. Ни один договор, на который когда-либо соглашалась эта конгрегация, не остался невыполненным. Ни один последователь никогда не открывал тайну тем, кто на нас охотится. Каждый год мы приводим новые лица в паству, вытачиваем из вас лезвия необходимой остроты. Но какими бы наточенными они ни выглядели, некоторые клинки попросту сделаны из стекла. – Стекла? – Осколок стекла может перерезать человеку горло. Пронзить сердце насквозь. Вскрыть запястья до кости. Но надави им не в том месте, и стекло разобьется. А железо – нет. Его бледные губы растянулись в слабой улыбке, рука Кассия потянулась к клинку на талии. – После неудачного покушения на жизнь консула Скаевы кардинал Дуомо объявил уничтожение Красной Церкви священным мандатом. Судья Рем и его люминаты охотятся на нас на каждом углу республики. В нашем распоряжении – сила ашкахского колдовства. Часовни в каждом метрополисе. Если один из наших последователей попадет во вражеские руки, мы должны быть уверены, что он не разобьется. Посему… Кассий кивнул на соседние камеры, его плащ зашуршал при движении. Страх Мистера Добряка въедался в желудок Мии, тени бесновались на полу. Она подняла голову, когда по коридору эхом пронесся очередной крик. С трудом сглотнув, Мия попыталась обрести дар речи.

Лорд Клинков встал перед Мией, сцепив руки. Длинные угольно-черные локоны шевелились, будто от невидимого ветерка. Его кожа была цвета чистейшего алебастра. Голос – как мед и кровь.

– Довольно. Внезапно улыбка сошла с лица брата. Хватка на голове Мии ослабла. Оба исповедника выпрямились по стойке смирно. Брат Микелетто сделал шаг в сторону, открыв вид на человека в плаще, стоящего в проходе. Мия заметила длинные смоляные волосы. Бездонные черные глаза. Одинаковые клинки на поясе. Идеально прост. Идеально смертоносен. В ее животе возникло грязное, тошнотворное ощущение. Мистер Добряк затрепетал, а тьма вокруг них стекла к полу. И тогда из теней раздался низкий громоподобный рык. Волчий рык. – Оставьте нас, – приказал Кассий.

– Иди на хуй! – Где ты была до прибытия в Годсгрейв?! – проорал исповедник. Теперь кочерга находилась в нескольких миллиметрах. И уже опаляла. Мию затошнило, пот жалил глаза. Она посмотрела на Микелетто. Губы исказились в оскале. И Мия яростно прошептала: – Иди. На хуй.

Он обхватил ее голову обеими руками, чтобы не дергалась. Мия со свистом выдохнула сквозь зубы. Внутри нее не было ничего, кроме ярости. Если это ее конец, она не станет молить о пощаде. «Никогда не отводи взгляд. Никогда не бойся. И никогда, никогда не забывай».

– Вот дерьмо, – выдохнула Мия. «Исповедники…»[76]

Мужчина кивнул и поднял с пола стилет Мии. Слегка поклонившись, положил его на предплечье и протянул руку. Девушка улыбнулась шире, сделала реверанс и забрала кинжал. Но когда она вернула его обратно в ножны, взгляд мужчины проследил за клинком и заметил ворону, вырезанную на рукояти. Его лоб медленно сморщился. Мия побледнела. «О Дочери…» Теперь она его узнала. Прошло шесть лет, но Мия его не забыла. Это он – с симпатичными голубыми глазами и улыбкой человека, который душил щенков потехи ради, – опирался на бочку, в которую ее запрятали. «Зубы Пасти! – выругался первый. – Ей же не больше десяти». «До одиннадцати она не доживет, – пожал плечами второй. – Не дергайся, девочка. Скоро все закончится». Центурион больше не улыбался.

Вспомнила маленькую лавочку, где Меркурио покупал свои сигариллы. Первую ночь, когда он дал ей покурить, сидя на зубчатых стенах над Форумом. Вокруг царила темнота. Руки дрожали. Пальцы были окрашены кровью. Четырнадцать лет. «Не смотри». – Черный Дориан, – она улыбнулась. – Бумага. Табак. Дерево. Все это пройдет через Тропу. Я помню тот раз, когда ты пыталась бросить. Подумал, будет лучше, чтобы они у тебя не заканчивались. – Лучше, – Мия забрала у него коробок, глаза защипало. – Спасибо. – Прикрывай спину. И перед. – Он неопределенно махнул рукой. – И все остальное тоже. – Всегда.