Цитаты из книги «Неночь»

Наклонился, и его белая, как кость, челка коснулась ее лба. Губы, которые так и молили о поцелуе, оказались от нее всего в сантиметре, влажные от крови. На одну головокружительную секунду она подумывала преодолеть расстояние между ними и обнаружила, что ее пульс учащается, внутри все трепещет в предвкушении. Вместо этого Мия глубоко вдохнула и закрыла глаза. Когда Адонай наконец заговорил, он улыбался.

Взгляд Мии пробежался по картам, вырезанным на стенах. По разбитым островам Годсгрейва. По обсидиановой крепости Кэррион-Холла. По порту Фэрроу. Посреди резьбы виднелись начерченные кровью глифы, которые подрагивали и размывались, если она смотрела на них слишком долго. Из этой комнаты Красная Церковь могла попасть в любой город республики. Ее взгляд остановился на карте, почти спрятанной в ворошащихся тенях, которую она не узнала. Большой расползающийся метрополис, больше самого Годсгрейва, его очертания и улицы не походили ни на один город из тех, что ей доводилось раньше видеть. – Что это за место? – спросила Мия. – Я никогда его не видела. – И не увидишь. Мия посмотрела на Адоная с немым вопросом в глазах. Позволила молчанию говорить вместо нее, как учила Аалея. Но Адонай по-прежнему не открывал глаз, его губы изогнулись в прекрасной ленивой улыбке. Похоже, вещатель тоже хорошо знал ремесло Аалеи. – Может, скажете, почему? – наконец поинтересовалась Мия. – Его больше нет, – ответил Адонай. – Как оно называлось? – Ур Шуум. – Это ашкахский, – заметила Мия. – Значит «Первый город».

Аалея объяснила, что несколько капель крови Адоная были смешаны с кровью в бассейнах на Свинобойне и в других часовнях Красной Церкви. Благодаря этому вещатель чувствовал, когда кто-то заходил в бассейн, и, если он того хотел, позволял им пройти обратно по Тропе. Он был как паук в центре большой алой паутины, сплетая ее из нитей собственной сущности. Мию до сих пор изумляло это колдовство – на фоне Адоная ее дешевые фокусы с тенями казались поистине жалкой магикой. Если консул Скаева и люминаты когда-нибудь узнают, что Красная Церковь обладает такой силой…

– Это потрясающе плохая затея, Эш. – Ты уже говорила. Около двадцати раз. – Помнишь, что Мариэль сделала с Тишью? – Зубы Пасти, Корвере! Когда моего отца пытали в Тернистых башнях Элая, ему отрезали яйца и скормили их струпопсам. А у тебя какое оправдание? – Чему? – Э-э, полному отсутствию яиц? Мия показала на грудь. – Э-э, ты вот это вообще видела? – Ладно, ладно, – прорычала Эш. – Неудачное сравнение.

Мия уставилась на кружащийся и сверкающий в тусклом свете медальон. Еще одна Троица. Помимо драгоценного металла, из которого он был изготовлен и за который можно купить небольшой домик в одном из богатых районов Годсгрейва, медальон казался совершенно обычным. Мия не чувствовала тошноты в его присутствии – очевидно, его никогда не благословлял ни один из последователей Аа. Тем не менее его вид… – Где ты его достала? – Костюмы Маузера. У этого мужчины странное пристрастие к рясам священников. А еще я нашла в его коллекции женское нижнее белье. – Эш пожала плечами и спрятала Троицу обратно в карман брюк. – Ну так что? Пойдешь со мной на шалость, или у тебя назначена встреча с Трикки в надежде на новые укусы?

– Кстати об этом: пару перемен назад я невольно заметила отметины зубов на внутренней стороне твоих бедер… Мия приподняла бровь. – Ты рассматривала мои бедра в ванной комнате? Эш пожала плечами. – Смотреть не вредно. – И твой вердикт? – Фэ. Я видала и получше.

Две перемены спустя, вскоре после ужина, Мия работала над формулой Паукогубицы. Каждый вечер она горбатилась над лекциями и пыталась разгадать головоломку. Это казалось невозможным: каждое противоядие к одному составному элементу увеличивало эффективность другого. Но решение загадки было самой вероятной надеждой Мии на то, чтобы окончить зал победителем, а отсиживание у себя в комнате уменьшало вероятность встречи с Джессаминой. Она проклинала все на свете и всерьез подумывала сжечь свои записи, как вдруг услышала, что кто-то взламывает ее замок.

– Нет, шахид, – ответила Эш, натянув свое лучшее щенячье выражение лица[84].

– Чудно́-стекло, – объяснила она. – Аркимические пары, находящиеся в твердом состоянии, благодаря созданному мной лично процессу. Его может нарушить резкий физический толчок, возвращая вещество в газообразное состояние, но, в отличие от более грубого оружия, основанного на парах, чудно-стекло не оставляет следов. Ни осколков, ни заглушек, которые намекали бы на ваше

– Она борется в стиле Орлани. Немного караваджо. Достаточно хорошо. Но у лезвий много лиц, а она, похоже, знает только одно. – А ты – многие. Глаза женщины заблестели. – Наив знает все. – Тогда, возможно, ты мне поможешь. – Что ей нужно? – Это зависит. – От чего? Мия улыбнулась. – От того, умеешь ли ты хранить секреты.