Читать книгу «Двойник Декстера» онлайн полностью📖 — Джеффри Линдсея — MyBook.
image

Глава 5

Шаблон оправдал себя и на работе. Тот же самый дежурный, сидевший за столом, кивнул, увидев мой пропуск; те же люди толпились в лифте, пока я ехал на второй этаж. И ожидавшая меня кофеварка, вероятнее всего, была той подлой машинкой, которая стояла здесь с начала времен. Почти успокоившись, из благодарности я даже попытался выпить кофе и при глотке привычно сделал испуганную гримасу. Ах, умиротворение скучной рутины.

Но, отвернувшись от кофеварки, вместо предполагаемого пустого пространства я обнаружил на своем пути посторонний объект так близко, что пришлось резко затормозить, и, разумеется, ядовитая жидкость из кружки забрызгала мне рубашку.

– Блин, – произнес посторонний объект, и я оторвал взгляд от дымящихся останков своей рубашки. Передо мной стояла Камилла Фигг, моя коллега по отделу. Этой коренастой, довольно заурядной и молчаливой даме было за тридцать, и сейчас она мучительно краснела – как всегда, когда мы виделись.

– Камилла!.. – сказал я, причем довольно любезно, учитывая тот факт, что, возможно, из-за нее моей относительно новой рубашке предстояло рассыпаться на волокна. Так или иначе, Камилла сделалась еще краснее.

– Прости, пожалуйста! – поспешно выпалила она и огляделась по сторонам, точно искала пути к бегству.

– Все в порядке, – заверил я, хотя, конечно, покривил душой. – Этот кофе безопаснее носить, чем пить.

– Я не… ну, ты понимаешь… это самое, – стала оправдываться Камилла и вскинула руку, желая то ли вернуть свои слова обратно, то ли стереть кофе с моей рубашки. В результате она просто потрясла рукой в воздухе и опустила голову. – Прости, – повторила она, нырнула в коридор и скрылась за углом.

Я тупо заморгал ей вслед. Нечто непривычное нарушило шаблон, и я понятия не имел, что это значит и как поступить. Но, поразмышляв несколько секунд, я просто отмахнулся от проблемы. Я простыл, а потому не обязан был искать смысл в необычном поведении Камиллы. Если я сказал или сделал что-нибудь странное, то вполне мог оправдаться воздействием таблеток. Я поставил кружку и пошел в туалет, в попытке спасти хотя бы несколько лоскутков рубашки.

Несколько минут оттирая кофе холодной водой, я так и не избавился от пятна. Бумажное полотенце распадалось на лохмотья, оставляя десятки маленьких мокрых катышков, но не производя никакого эффекта. Этот кофе – удивительная штука; вероятно, он частично состоит из краски, и тогда понятно, почему у него такой вкус. Наконец я сдался и по мере сил попытался высушить дело рук своих, после чего вышел из туалета в полусырой рубашке с пятном и зашагал в лабораторию, надеясь на профессиональное сочувствие Винса Мацуоки. Он с большой любовью и знанием дела относился к одежде. Но вместо утешения и совета касательно удаления пятен я обрел в лаборатории, притом в избытке, свою сестру Дебору, слонявшуюся за Винсом по пятам и, судя по всему, угрожавшую ему, пока он возился с содержимым маленького пакетика с уликами.

Прислонившись к стене, в углу стоял какой-то незнакомый тип, лет тридцати пяти, темноволосый, среднего сложения. Никто не пожелал его представить, и никакого оружия у него в руках не было, а потому я просто прошел мимо.

Деб посмотрела на меня и поприветствовала в своей любезной и очаровательной манере, точь-в-точь как я ожидал.

– Где тебя, блин, носило? – поинтересовалась она.

– В школе бальных танцев, – объяснил я. – На этой неделе мы учим танго. Не хочешь посмотреть?

Она скривилась и покачала головой.

– Иди сюда и займись делом вместо этого идиота.

– Прекрасно, я еще и идиот, – проворчал Винс и кивнул мне. – Попробуй сам поработать, когда Саймон Легри[5] уже отгрыз тебе ползада.

– Если только ползада, то неудивительно, что ты разволновался, – заметил я и вежливо спросил у Деб: – Я так понимаю, в деле Марти Клейна появилось нечто новенькое?

– Именно это я и пытаюсь выяснить, – ответила Дебора. – Но если этот хрен не оторвет зад от стула, мы никогда не узнаем.

Я заметил, что и Деб, и Винс предпочитают сравнения из области ниже пояса – честно говоря, не самый мой излюбленный способ начинать день. Но все мы должны проявлять терпимость друг к другу на рабочем месте, поэтому я решил на сей раз не комментировать.

– Что у тебя тут? – спросил я.

– Просто оберточная бумага, блин, – пояснил Винс. – Найдена на полу машины Клейна.

– От какой-то еды, – добавил незнакомец в углу.

Я посмотрел на него, потом на Дебору и поднял бровь.

Она пожала плечами:

– Мой новый напарник. Алекс Дуарте.

– А, – протянул я. – Mucho gusto[6].

Дуарте пожал плечами.

– Ага, – отозвался он.

– От какой еды? – уточнил я.

Дебора скрипнула зубами.

– Вот это я как раз и пытаюсь выяснить, – повторила она. – Если мы узнаем, где Марти перекусил перед смертью, то последим за этим местом и, может быть, найдем гада.

Я подошел к Винсу, который доставал из пакета с уликами комок грязной вощеной бумаги.

– Он весь в жире, – сказал он. – На нем должны быть отпечатки пальцев. Сначала я хотел бы их поискать. Стандартная процедура.

– Придурок, у нас уже есть отпечатки Клейна, – возразила Дебора. – Мне нужен убийца.

Я посмотрел сквозь полиэтилен на застывший жир красновато-бурого оттенка; хотя обычно я не проявляю особого интереса к оберткам из-под еды, а потому вряд ли могу с уверенностью судить об этом предмете, но он показался мне знакомым. Я открыл пакет и тщательно понюхал. Благодаря таблеткам насморк наконец прекратился, а запах оказался сильным и недвусмысленным.

– Тако, – определил я.

– Будь здоров, – добавил Винс.

– Ты уверен? – спросила Дебора. – Это обертка из-под тако?

– Да, уверен, – сказал я. – Запах специй ни с чем не спутаешь.

Я приподнял пакетик и указал на крошечный желтый обломок, прилипший к бумаге: – А вот и кусочек лепешки.

– Господи Боже, тако! – с ужасом произнес Винс. – И что?

– Ну что? – повторил Дуарте. – Может быть, из «Тако белл»?

– Тогда на обертке был бы логотип, – заметил я. – И потом, если не ошибаюсь, там заворачивают тако в желтую бумагу. Скорее всего она из какой-нибудь забегаловки поменьше. Или даже с лотка.

– Прекрасно, – одобрила Дебора. – Да в Майами их миллион.

– И везде продаются тако, – немедленно подхватил Винс. – Гадость!

Дебора посмотрела на него.

– Ты в курсе, что ты конченый идиот?

– Нет, не в курсе, – радостно отозвался Винс.

– Но почему именно тако? – спросил Дуарте. – В смысле, кому нужны дурацкие тако? В смысле, что тут такого?

– Может быть, Марти не нашел, где купить эмпанаду, – предположил я.

Дуарте тупо уставился на меня.

– Эмпа… чего?

– Ты можешь выяснить, откуда эта обертка? – спросила Деб. – Ну, там, исследовать специи, я не знаю…

– Деб, ради Бога, тако есть тако! Они, в общем, все одинаковые.

– А вот и нет, – возразила сестра. – Конкретно из-за этих тако убили копа.

– Тако-убийцы! – воскликнул Винс. – Отлично звучит.

– Может быть, есть какая-нибудь забегаловка, – начал я, и Дебора выжидающе посмотрела на меня. Я пожал плечами. – Ну, иногда новости распространяются, типа «у Мэнни классные гамбургеры» или в «Идальго» готовят лучшие в городе сандвичи «Медьяноче», и так далее.

– Да, но тако… – сказал Винс. – Я серьезно, ребята.

– Или, допустим, они самые дешевые, – продолжал я. – Или продавщица стоит за лотком в бикини.

– Я знаю такой лоток, – вмешался Дуарте. – Очень красивая женщина. В бикини. Они со своим лотком объезжают стройки, и она неплохо зарабатывает, вот уж поверьте. Только потому, что показывает сиськи.

– Не верю ни слову, – сказала Деб. – Почему сиськи всегда оказываются самым главным?

– Не всегда. Иногда задница, – заметил Винс, ловко возвращая нас к изначальной теме разговора. Я задумался, нет ли где-нибудь поблизости скрытой камеры. Может быть, какой-нибудь ведущий телешоу, ухмыляясь, выдает приз всякий раз, когда мы упоминаем задницу?

– Мы можем поспрашивать, – предложил Дуарте. – Вдруг кто-нибудь из наших детективов знает место, где продают хорошие тако.

– Или показывают сиськи, – ввернул Винс.

Дебора предпочла промолчать, но он почему-то не возблагодарил судьбу.

– Выжмите из этой бумажки все, что можно, – приказала сестра, развернулась и вышла. Дуарте выпрямился, кивнул нам и последовал за ней.

Я проводил обоих взглядом. Винс моргнул и заспешил прочь, что-то бормоча про реагент. Несколько секунд я сидел неподвижно. Рубашка еще не высохла, и я здорово злился на Камиллу Фигг. Она стояла прямо у меня за спиной, слишком близко по всем правилам безопасности, и я даже не представлял, зачем ей это понадобилось. А главное, почему я не почувствовал чье-то приближение к моей незащищенной спине? На месте Камиллы мог оказаться наркобарон с автоматом или сумасшедший садовник с мачете, да и вообще с каким угодно смертоносным оружием, под стать кружке проклятого кофе. Где ты, Темный Пассажир, когда ты действительно нужен? И теперь я сидел в холодной лаборатории в мокрой рубашке и почти не сомневался, что подрываю и без того хрупкое здоровье. И в подтверждение этого безрадостного вывода я почувствовал, как меня снова одолевает чих. Я едва успел добраться до салфетки, когда начался второй приступ. Таблетки от простуды… чушь какая. Они ничего не стоили. Как и все остальное в нашем жалком мире.

Прежде чем окончательно превратиться в жалкое месиво, истекающее слизью и полное жалости к самому себе, я вспомнил про чистую рубашку, висевшую позади стола. Я всегда держу ее поблизости, на случай какого-либо происшествия на работе. Я снял рубашку с плечиков и надел, а прежнюю, мокрую и залитую кофе, запихнул в полиэтиленовый пакет, чтобы забрать домой. Это была красивая «гуаябера» бежевого цвета с вышитыми вдоль кромки серебристыми гитарами. Я надеялся, Рита знает какой-нибудь волшебный трюк, чтобы удалить пятно.

Винс вернулся в лабораторию, и мы вместе взялись за работу. И постарались что было сил. Мы перепробовали все тесты, какие только могли: визуальные, химические и электронные, но не нашли ничего, способного вызвать довольную улыбку на лице Деборы. Сестра звонила нам трижды, проявив неслыханное самообладание. Но нам нечего было сказать. Я полагал, в обертке лежала тако, купленная на лотке, но, конечно, не рискнул бы подтвердить это под присягой.

К полудню таблетки перестали действовать, и я снова начал чихать. Я пытался не обращать на это внимания, но очень трудно выполнять тонкую работу, одновременно прижимая салфетку к носу, поэтому в конце концов сдался и сказал Винсу:

– Лучше я уйду, пока не засморкал все улики.

– Тако от этого хуже не становятся, – заметил тот.

Я в одиночестве пошел обедать в тайский ресторанчик возле аэропорта. Не то чтобы разглядывание старой обертки из-под тако внушило мне чувство голода, но я всегда полагал, что огромная миска пряного тайского супа способна бороться с простудой эффективнее, чем любые лекарства. Когда я доел суп, болезнетворные бактерии покинули мой организм вместе с потом, изгоняя простуду через поры в биосферу, где ей и надлежало находиться. Я почувствовал себя намного лучше и оставил чаевые, которые, возможно, несколько превышали норму. Но как только я вышел из ресторана и оказался на жаркой улице, у меня чуть не треснул череп от оглушительного чиха, и кости тут же отозвались такой болью, словно кто-то сжал мои суставы в тисках.

Счастье – это иллюзия. И тайский суп иногда – тоже. Я сдался, зашел в аптеку, купил еще таблеток и выпил сразу три. Когда я вернулся в лабораторию, пульсирующая боль в носу и в костях немного утихла. Не знаю, помог ли суп или таблетки, но мне показалось, я смогу пережить любое привычное страдание, назначенное судьбой. А поскольку я более или менее приготовился к неприятностям, ничего не случилось.

Остаток дня прошел без всяких событий. Используя наш громадный опыт, мы работали над довольно-таки слабой уликой, но к вечеру я выяснил лишь одно: Мацуока ненавидит мексиканскую кухню вообще, а не только тако.

– Если я поем эту дрянь, у меня отходят газы, – пожаловался он. – Сам понимаешь, в личной жизни от этого возникают проблемы.

– А я и не знал, что она у тебя есть, – заметил я. Под микроскопом лежал кусочек тако, и я рассматривал его в тщетной надежде обнаружить хотя бы крошечную подсказку, пока Винс изучал сальное пятно на обертке.

– Конечно, есть, – возразил он. – Я почти каждый вечер хожу на вечеринки. Я нашел волос.

– И что это за вечеринка?

– В смысле, я нашел волос на обертке. Что касается вечеринок, то я тщательно бреюсь. Целиком.

– Пожалуйста, без подробностей, – попросил я. – По-твоему, это нормально?

– Да, конечно, многие бреются.

– Я имею в виду волос на обертке. Кстати, он человеческий?

Винс посмотрел в микроскоп.

– По-моему, крысиный, – ответил он. – Вот еще одна причина, почему я не ем мексиканские блюда.

– Винс, – заметил я, – крысиные волосы не относятся к числу мексиканских специй. Они появляются, поскольку тако продают с какого-то паршивого лотка.

– Ну, не знаю, это ты у нас гурман, – сказал Винс. – Лично я предпочитаю стулья.

– Никогда не ел стулья. Что-нибудь еще?

– И столы. И настоящие столовые приборы.

– Что-нибудь еще есть на обертке? – спросил я, подавляя сильнейшее желание ткнуть Винса пальцем в глаз.

Тот пожал плечами:

– Просто жир.

И мне с моей крошкой тоже не повезло. Больше ничего не удалось выяснить, кроме того, что лепешку испекли из просеянной кукурузной муки и кое-каких неорганических добавок, видимо, консервантов. Мы провели все анализы, какие только можно сделать в лаборатории, не уничтожая обертку, и не нашли ничего интересного. Остроумие Винса также не поднялось на более высокую ступень, поэтому, когда я собрался уходить, в душе у меня не бурлила радость. Я отразил последнюю телефонную атаку Деборы, запер улики и зашагал к двери.

– Ты пошел за тако? – поинтересовался Винс, когда я взялся за ручку.

– Да, чтоб сунуть их тебе в задницу! – обрезал я. В конце концов, если где-то действительно выдавали приз за это слово, я имел право на попытку.

1
...
...
10