4
Трэвис

Всякий раз, когда Рэйнар Нортбрук возвращался с охоты, ему радостно было видеть зубчатые стены Нортхоума. Он не многого хотел – лишь усесться рядом с пылающим огнем, растопить усталость за фляжкой медового напитка да побеседовать о покоренных землях и красивых женщинах с начальником караула. Это желание жило в нем до тех пор, пока он не посмотрел вниз с самой высокой башни и не увидел Рэнда Алластейра с его свирепой армией проклятых, которые приближались к его стенам, собираясь начать осаду…

Войдя в дом, Трэвис увидел отца. Тот сидел перед телевизором, положив ноги на кофейный столик, и допивал банку пива Budweiser. На экране шел матч «Брейвс» против «Кардиналс». На коленях у него стояла тарелка с засохшими костями от куриных крылышек. Глаза у него были красные, взгляд – осоловелый.

Не отрывая глаз от экрана, отец спросил:

– Где был?

– В Нэшвилле, с Лидией и Диллом. Они ездили за вещами для школы. Я тебе говорил.

Рыгнув, отец смял банку из-под пива, швырнул ее в кучу таких же смятых банок и взял новую из редеющей груды непочатых.

– Купил себе новую одежду? А то ты похож на Дракулу.

Он открыл пиво.

– Нет, мне нравится эта.

Отец издал смешок.

– Да ясен пень, читаешь все это дерьмо о магах и феях.

– Клинт, дорогой, прошу тебя, не ругайся, – из кухни послышался голос мамы Трэвиса, кроткой и такой же рыжеволосой, как и он. Как у столь крошечной женщины родился Трэвис – было загадкой. Вообще-то, не меньшей загадкой было и то, как Трэвис появился у такого человека, как его отец.

– Это мой дом. Хочу и буду, черт возьми, ругаться, – отозвался отец.

– Что ж, очень жаль. Трэвис, ты голодный? Ужинать будешь?

– Нет, мэм. – Трэвис направился было в свою комнату.

– А ну стой. Разговор еще не закончен.

Трэвис повернулся.

– Завтра в школу, – сказал отец.

– Да.

– Я рассказывал тебе, что в старшем классе я был квотербеком? Сделал голевой пас, когда мы играли с командой Атенса в полуфинале. Мэтт тоже был квотербеком.

– Да, рассказывал пару раз. – Трэвис почувствовал острую боль при упоминании о своем погибшем брате. Мэтт всегда садился с ним вечером накануне первого учебного дня и давал небольшое напутствие: объяснял, как общаться с девочками, как не давать себя в обиду, как быть лидером, а не последователем. А вот это, отцовское, напутствие Трэвису выслушивать совсем не хотелось.

– Собираешься провести последний учебный год с членом в руке?

– Нет, сэр. В штанах, как обычно.

– Шутить изволишь?

– Нет, сэр. – Трэвис подался в сторону своей комнаты.

Но отец не закончил.

– Так что ты собираешься делать?

– Ходить на занятия, получать хорошие оценки, окончить школу – учиться, наверное.

Отец ухмыльнулся.

– В этом году снова надерешь задницу какому-нибудь мексикашке?

– Не планирую, – ответил Трэвис. – Алекс оставил меня в покое.

Год назад Алекс Хименес припер Дилла к стенке в столовой и начал играть с ним в игру «пощечина». Суть игры была проста: Алекс замахивался на Дилла с надеждой, что тот не выдержит и ответит ему тем же, чтобы у него был предлог побить Дилла. Как единственный латиноамериканец в классе, Алекс ненамного превосходил Дилла в социальной иерархии, но победа в драке обычно перемещала тебя на ступень выше.

Трэвис подошел как раз в тот момент, когда Дилл увернулся от очередного удара, и сказал Алексу, чтобы тот перестал. Алекс тут же переключил внимание на Трэвиса. Победить в поединке против кого-то, кто гораздо больше тебя? Это по-настоящему упрочит его статус. Трэвис особо ничего не делал, чтобы как-то защититься, пока Алекс не хлестнул его прямо по глазу.

Тогда Трэвис вскипел. Он схватил Алекса за футболку и отбросил его от себя на добрую пару метров. Приземлившись, Алекс подвернул лодыжку, отчего упал и ударился головой о край обеденного стола – хлынула кровь, и у него начались судороги.

Для Трэвиса это был поворотный момент. Если бы он сказал нечто вроде «ну и что теперь, сучонок?» и плюнул в Алекса, то его авторитет, бесспорно, вырос бы. Но Трэвис вместо этого пытался прорваться к Алексу и как-то ему помочь. Толпа его сдерживала. Он не мог найти себе места: ходил по столовой, запустив пальцы в волосы, рыдал и твердил, как ему жаль. Приехала скорая. Благодаря очевидному раскаянию Трэвис избежал полного двадцатидневного отстранения от занятий. Руководство школы понимало, что если кто-то победил в драке и все равно остался лузером, то исключительно из-за подобной мягкости. Презрение со стороны сверстников было ему достаточным наказанием. А потом на YouTube появилось видео с заголовком «БОЛЬШОЙ ПАРЕНЬ УЛОЖИЛ ХУЛИГАНА И РАЗРЫДАЛСЯ КАК ДЕВЧОНКА», подтвердившее догадки руководства.

Но отец Трэвиса его не увидел (администрация школы, пригрозив исключением выложившему видео, добилась того, что через день его удалили). Отец не видел, как Трэвис умолял Алекса простить его, когда тот бился в конвульсиях, закатив глаза и заливая кровью белый линолеум. Он не видел, как Трэвис, появившись в школе после своего кратковременного отстранения от занятий, взял контейнер с маминым банановым пудингом – своим любимым блюдом – и пошел искать Алекса. Тот сидел в одиночестве в столовой, положив закованную в гипс лодыжку на стул. Трэвис предложил ему банановый пудинг. Алекс ничего не сказал, даже не посмотрел на Трэвиса, только оттолкнул от себя контейнер, когда Трэвис попытался вручить его.

Отец Трэвиса знал только то, что его сын надрал задницу какому-то мексикашке, чьи родители, которые не говорили по-английски, явно побоялись обращаться к копам и даже не стали просить его покрыть расходы на лечение их сына. Так и вышло, что тот инцидент стал одним из немногих случаев, когда Трэвис вызвал у него гордость.

– К слову о твоих размерах, – продолжал отец. – На днях встретил тренера. Он сказал, что ты можешь выйти на поле и даже неважно, что ты все эти годы не играл в футбол.

– Рад слышать.

– Я ответил, что ты не умеешь быстро бегать и хорошо ловить. Но ты ведь большая туша, и он может поставить тебя в защиту. – Отец сделал глоток пива и отрыгнул.

– Верно, я большая туша.

– Ну так что, попробуешь сыграть в команде? Чтобы я мог тобой гордиться? Может, мы наконец увидим тебя в обществе нормальной девицы, а не этой лесбиянки, дочери Денни Бланкеншипа?

– Наверное, посмотрим.

Отец презрительно фыркнул.

– Наверное, ты посмотришь. – Он подался вперед, перевернув тарелку с куриными костями, и они высыпались на кофейный столик. – А потом что? После того как окончишь школу? Станешь морпехом, как Мэтт?

Еще один укол, болезненнее первого. Потому что Мэтту это удалось.

– Я об этом не думал. Наверное, продолжу работу на складе пиломатериалов.

– Может, тебе все же стоит подумать о зачислении во флот? Там из тебя сделают мужчину. Мы найдем кого взять на склад.

– Я подумаю.

Отец снова переключил внимание на игру, и повисла тишина. Трэвис постоял немного, глядя на него. В отцовских глазах отражалось происходящее на экране. Трэвис ждал, надеясь, что сейчас отец найдет для него хоть какие-нибудь наставления или слова поддержки перед началом учебного года, и тогда он поймет, что отец в него верит. Как когда-то делал Мэтт.

Но нет – только приглушенный звук отрыжки. Трэвис снова развернулся в сторону своей комнаты.

– Расскажу тебе одну историю, – произнес отец, не сводя глаз с экрана. Сердце у Трэвиса замерло, в нем поселилась надежда.

Отец отпил пива.

– Скидывал я как-то этот груз два на четыре, ну, там, где церковь достраивают. Короче, перед этой церквушкой есть небольшой пруд. И вот, смотрю, а в нем плавают уточки и толстозадая индюшка – все из себя такие довольные.

Трэвис выдавил из себя смешок: лучше уважить отца, когда он словоохотлив.

– Ага, правда забавно.

Конечно, не эти слова он надеялся услышать в качестве поддержки, но все лучше, чем ничего, наверное.

Отец посмотрел на него стеклянным взглядом. Потом снова уставился в телевизор.

– Вот кого ты мне напоминаешь, когда шлендаешь с сыном извращенца-священника и этой твоей подружкой-лесбиянкой: толстозадую индюшку, которая считает себя уткой.

Трэвис застыл на месте, пытаясь осознать сказанное, чувствуя себя так, словно у него из-под ног выбили почву. Он ждал, что отец скажет «ладно, я пошутил», или объяснит, почему симпатизирует индюшкам, или хотя бы пожелает ему удачи в школе. Нет, ничего – только отражение экрана телевизора в глазах. Вот тебе и слова поддержки. Прекрасный, черт возьми, день.

Трэвис прошел к себе в комнату и закрыл дверь, поставив дубинку рядом с ней. Сел за свой дешевый, купленный в магазине Walmart стол из прессованного картона, включил ноутбук, которому было уже девять лет, – он достался ему от Мэтта. Вентилятор жалобно поскуливал, когда Трэвис зашел в интернет и загрузил страницу форума «Кровавых распрей». Он вбил свой ник, Southern_Northbrook^[2], и присоединился к оживленной дискуссии о новой книге «Буря смерти», шестой и заключительной части серии, которая должна была выйти в марте следующего года.

Откинувшись на спинку стула, Трэвис смотрел на свой легион виртуальных друзей: вымышленные имена, аватары с персонажами из мультфильмов или нахмуренными котами. Он был рад, что они у него есть. Пока он пролистывал форум, переходя на различные ветки, вверху экрана появилось маленькое всплывающее окно: личное сообщение. Сердце Трэвиса забилось быстрее. Сообщение, как он и надеялся, было от пользователя с ником autumnlands. Трэвис не много знал об autumnlands, только то, что она была примерно одного с ним возраста и жила рядом с Бирмингемом, в штате Алабама. Они начали общаться в личке всего неделю назад, после того как Трэвис выступил в ее защиту в жарком споре. Ребята на форуме спорили о том, кем были Проклятые – ходячими мертвецами или существами другого рода.

autumnlands: Привет, что у тебя там?

Southern_Northbrook: Ничего особенного, сижу, отдыхаю. А у тебя как дела?

autumnlands: Тоже отдыхаю. Мне понравилась твоя теория насчет того, что Норрелл Бейн – настоящий сын Торрена Винтеренда.

Трэвис, подпрыгнув на стуле, принялся печатать: я и сам хотел бы быть сыном Торрена Винтеренда, ведь он наверняка гораздо круче моего отца. ЛОЛ.

autumnlands: Уф, прекрасно тебя понимаю. Мой папа порой ведет себя по-дурацки. Постоянно пристает ко мне со всякой ерундой.

Southern_Northbrook: Aгa. A мой только что пытался уговорить меня пойти играть в футбол в начале учебного года. Я терпеть не могу футбол. Сравнивал меня с братом. Ненавижу, когда он это делает.

autumnlands: Мои предки все время сравнивают меня с моей идеальной младшей сестрой. Это хуже всего. А вы еще не начали учиться? Это несправедливо, мы начали еще на прошлой неделе!

Southern_Northbrook: Переезжай сюда. ЛОЛ.

Трэвис нажал «отправить» и густо покраснел.

autumnlands: Ладно, но ты должен пообещать мне, что будешь сидеть со мной за одним столом в столовой.

Трэвис почувствовал, как по телу разливается тепло. Он уже начал было сочинять ответ, когда в дверь неожиданно постучали. Только бы не отец. Хотя отец никогда не считал себя обязанным стучаться, прежде чем войти.

– Входите, – крикнул Трэвис.

В комнату шагнула его мама с коричневым бумажным пакетиком в руках. Войдя, она прикрыла за собой дверь.

– Привет, милый. Я сегодня была в магазине и купила для тебя подарочек по случаю начала учебы. – Она протянула Трэвису бумажный пакет. – Так, мелочь.

Трэвис открыл пакет и увидел книгу в мягком переплете, на котором красовалось название «Мятежный рыцарь». На обложке было объемное изображение сурового мужчины с длинными темными волосами, с легкой щетиной на лице, в тунике, под которой видна была загорелая грудь. В одной руке у него был меч, в другой – щит. Трэвис прекрасно знал, какого сорта книгу сейчас держит в руках.

– О боже, мам, спасибо! – произнес он как можно убедительнее. – Выглядит интересно!

Мама явно обрадовалась.

– Я же знаю, как ты любишь читать о рыцарях и тому подобном, и подумала: может, эту ты еще не читал.

– Нет, – мягко сказал Трэвис, пролистывая страницы, – не читал.

– Твой папа желает тебе только добра, – добавила она.

Трэвис приподнял книгу в руках, словно оценивая ее вес.

– Мне хочется, чтобы он делал это получше.

– Мне иногда тоже. Ну ладно, возвращайся к своим занятиям. – Наклонившись к нему, она обняла его и поцеловала в щеку. – Надеюсь, твой первый учебный день пройдет на ура. Я тебя люблю.

– И я тебя люблю, мам.

После того как она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь, Трэвис покачал головой и швырнул книгу на кровать. Он был знаком с подобными произведениями. На самом деле у Трэвиса под кроватью хранилась внушительная коллекция жарких средневековых романчиков. Но он не мог признаться в этом матери.

На экране появилось сообщение от autumnlands: Похоже, ты не хочешь сидеть со мной в столовой. Бе.

Southern_Northbrook: Нет-нет, конечно, хочу. Прости, ко мне мама зашла, я с ней разговаривал.

autumnlands: Ура! Потому что в столовой я обычно сижу совсем одна. У меня не так много друзей в моей тупой школе. Никому не нравятся «Кровавые распри».

Southern_Northbrook: На все сто тебя понимаю. У меня двое друзей, и они классные, но даже они не разделяют моей любви к «Кровавым распрям».

autumnlands: Если мы решили обедать вместе, наверное, мне стоит узнать, как тебя зовут в реальной жизни. Меня – Амелия.

Southern_Northbrook: Хорошее имя, Амелия. А меня – Трэвис.

autumnlands: Рада познакомиться, Трэвис.

Southern_Northbrook: и я, Амелия.

Его сердце словно выбивало: А-ме-ли-я. Пока она печатала что-то в ответ, Трэвис поднялся, быстро пересек комнату, подхватил свою дубинку и, глядя на себя в зеркало, принялся вращать ее над головой, насколько это было возможно в ограниченном пространстве его комнатки.