Глава 3

Кэти переоделась в мягкий свитер из овечьей шерсти, спортивные штаны и ботинки. Стояло лето, но ночи в этом северном краю были холодными. Они с Квином не собираются идти по сложному маршруту, так что тепло вовсе не помешает. Между тем она была вне себя от волнения. Не зря ли она все же согласилась на эту авантюру? Не прошло и дня, как она выдумала какую-то ночную прогулку – не для того ли, чтобы выманить Квинтена и побыть с ним наедине? Ясно пока лишь одно: ее чувства к нему никуда не делись. Да, ей всегда было хорошо с ним рядом. Однажды в выходные он пригласил ее на ужин в Париж. Кэти вежливо отказалась, не желая тратить прорву денег на сиюминутную прихоть. Ей трудно было понять его стиль мышления, сама она была из достаточно простой, хоть и работящей, семьи. Как-то раз подруга обвинила ее в том, что она делает поспешные выводы, осуждая своих начальников и мало что зная о них. Слова задели за живое, потому что доля правды в них была. Однако, как бы ни было приятно получать знаки внимания и подарки от Квинтена, Кэти понимала, что всего этого ей вовсе не нужно, чтобы быть счастливой. Ей нравился сам Квинтен, а не его кошелек. И ей частенько казалось, что он осыпал ее подарками, чтобы как-то искупить свое неумение раскрывать душу.

Без пяти минут девять она спустилась в холл. Квинтен уже ждал ее там.

– Хочешь полюбоваться океаном? Сейчас там должно быть очень красиво.

– Чудесная идея.

Выходя из дома, Кэти поймала себя на мысли, что в былые времена Квин непременно взял бы ее за руку – а сейчас нет. Спускаясь, он держался за перила, но для человека, шесть недель назад пережившего операцию на колене, двигался достаточно свободно.

– Пойдем по лесу, – сказал он. – Тропа хорошо заметна даже в темноте, недавно ее очистили.

– Хорошо.

Они направились по дорожке, усеянной прошлогодними листьями и сухими сосновыми иголками. Вокруг уже царил ночной мрак, и, наслаждаясь тишиной летнего вечера, Кэти внезапно ощутила боль при мысли о потерянном. Но не в ее силах было заставить Квинтена стать тем, кого ей хотелось бы видеть рядом. Возможно, стоит почаще себе об этом напоминать, и тогда эти шесть недель пройдут безболезненно. Но унять боль было трудно. И вместе с тем невозможно было понять, по кому именно Кэти скучает больше: по потерянному другу или любовнику. Смогут ли они снова стать друзьями, не очутившись в одной постели? Скорее нет, чем да.

Наконец тропа привела их на открытую площадку.

– Ступай аккуратнее, – предупредил Квинтен. – Мы рядом с краем.

Впереди простирался темный и незаметный в это время суток океан. Хотя луна сияла в небе, казалось, глубоко вдаль раскинулась одна сплошная чернота. Кэти ощутила, как по спине ее побежали мурашки. С водой ее связывали особые отношения: еще девчонкой она едва не утонула в бассейне соседа и с тех пор боялась купаться, но обожала любоваться волнами, набегающими на берег. Теперь, когда над головой не шептали кроны деревьев, было слышно, как шелестит внизу прибой. Они не были очень высоко над водой, но вид все равно был потрясающим – Кэти решила, что будет наслаждаться им каждый день за время своего пребывания. Ее охватило странное чувство – точно она стояла на краю пропасти, рискуя вот-вот сорваться. Все устои, некогда бывшие данностью, казались ей сейчас неясными. Внутри все словно плясало от волнения и тревоги. Кэти обхватила себя руками. Быть может, это ее шанс найти подход к Квинтену и начать относиться к нему по-другому? Ведь, кажется, он меняться не собирается.

Легонько коснувшись его руки, Кэти спросила:

– Расскажешь мне об аварии?

Она тут же ощутила, как Квинтен застыл, и голос его, когда он ответил, был тихим и грустным.

– Не очень помню, как все произошло. Врачи говорят, что я, наверное, никогда не припомню всех деталей. Знаю только, что в тот день нас с отцом вез водитель. Мы ехали от Фаррелла в Портленд. Другая машина вылетела на встречную полосу и столкнулась с нашей лоб в лоб. Отец погиб тут же, он не был пристегнут, и его выбросило из автомобиля. Удар пришелся главным образом на мою сторону, и потому мою ногу раздробило.

– О, Квин, мне так жаль. Он лишь пожал плечами.

– Мне сделали несколько операций, ставили скобки, потом были периоды восстановления – можешь себе представить. Наконец, врачи сказали, что сделали все, что могли.

– А потом?

– Я убедил себя в том, что мне нужно вернуться к лыжам. Знаю, глупое решение, но я был в отчаянии.

– Но ты упал.

Квинтен усмехнулся, хотя в его смешке не было подлинной радости.

– Да уж, не то слово. И что самое главное, я не просто слегка повредил ногу – моим единственным вариантом стала замена сустава.

– А лыжи?

Повернувшись, Кэти посмотрела на Квина, но увидела лишь профиль его лица в лунном свете.

– Никто не знает, – произнес он.

Они стояли, обдумывая страшный смысл сказанного. Было немыслимо вообразить, что Квинтену придется проститься со страстью всей его жизни.

– Тебе, должно быть, было очень тяжело: ты еще не оправился от потери отца, – заметила Кэти. Квинтен переступил с ноги на ногу.

– Думаю, ты помнишь его, он был непростым человеком.

– Знаю, как о нем говорили на работе, но ведь вы… – Кэти умолкла, не зная, как выразить мысль. Мать братьев умерла, рожая Квинтена. Мальчиков воспитывал строгий отец. Кэти не всегда ладила с ним, но сейчас было не время вспоминать об этом.

Квинтен сунул руки в карманы и пнул маленький камешек.

– Я любил отца и, конечно, горевал о его утрате. Но, честно говоря, управлять бизнесом с братьями гораздо легче.

Кэти всегда умела читать людей – это было ее особым даром и не всегда оказывалось приятным. Как, например, сейчас, когда она чувствовала боль Квинтена, и ей отчаянно хотелось его утешить, снова увидеть его беззаботную, озорную улыбку. Но любая попытка это сделать означала бы сближение – а оно неминуемо перерастет во что-то большее. Даже сейчас, два года спустя, притяжение между ними было по-прежнему сильным.

– Нам пора, – внезапно произнесла Кэти. – Я рано поднялась утром и жутко устала.

Квин медленно кивнул:

– Конечно.

Они повернулись и пошли назад. На сей раз ни один из них не проронил ни слова. Радостное волнение, что переполняло Кэти от предвкушения встречи, сменилось тупой болью.

Уже войдя в дом, Кэти остановилась.

– Доброй ночи, Квин, – произнесла она.

На миг ей показалось, что в глазах его вспыхнуло желание, и она была уверена, что он ее поцелует. Но Квинтен лишь коснулся ее щеки рукой.

– Рад, что ты приехала, Кэти, доброй ночи.

Повернувшись, он пошел к себе.

Несмотря на усталость, Кэти не могла заснуть. Все чаще ей в голову приходила мысль о том, что она совершила ошибку, решив, что справится с собой и сумеет прожить с Квинтеном шесть недель. Сейчас ей больше всего хотелось тут же отправиться назад в Портленд. Ночь была длинной, но отдохнуть Кэти так и не удалось, а утром она чувствовала себя ужасно. Голова гудела, а в душе поселилась тревога: а вдруг Квинтен так же легко разгадает ее мысли, как и она – его? Может, он уже знает, что она по-прежнему к нему неравнодушна?

За завтраком оба молчали. Миссис Петерсон сновала туда-сюда, принося свежесваренный кофе, горячее печенье и яйца с беконом. В какой-то момент Кэти, наклонившись, прошептала Квину:

– Обычно дома я ем на завтрак йогурт и батончик мюсли.

Он удивленно посмотрел на нее:

– Ты что, жалуешься?

– Нет, конечно.

Наконец роскошный завтрак был окончен, и Квинтен показал Кэти офис. Она оценила все имеющееся там оборудование. Единственным моментом, вызвавшим сомнения, было расстояние между их столами: кабинет был оборудован в маленькой спальне, и для всей мебели было недостаточно места.

Отогнав от себя эти мысли, Кэти включила ноутбук и принялась загружать с флешки документы, привезенные из Портленда.

– Кое-что я отправлю тебе по почте, – сказала она Квинтену. – Большинство из этих документов относится к финансовым отчетам. Закари хочет, чтобы ты на них взглянул. Фаррелл попросил тебя согласовать некоторые предварительные эскизы.

Утро покатилось своим чередом. Кэти погрузилась в работу, заставляя себя не думать о том, как близко она сидит к Квинтену.

Они уже собирались отправиться на обед, когда в двери показался Закари. Квин тут же нахмурился.

– Я думал, ты в Портленде.

– Я и был там, но прилетел сюда на вертолете. – Закари бросил взгляд на Кэти. – Ты уже сказал ей?

– Пока нет, она приехала вчера днем, и мы провели утро за ежедневными делами. Я многое пропустил.

Кэти тревожно посмотрела на Квина и Закари:

– Что он должен был мне сказать? Что-то мне не нравится ваш тон.

Закари присел на краешек стола.

– Да уж. Мы полагаем, что компания «Стоун Ривер Аутдорс» стала жертвой промышленного шпионажа.

Глаза Кэти округлились.

– Не может быть! Вы что, шутите?

– К сожалению, нет, – отозвался Закари. – Я не раз натыкался на недочеты в счетах, а Фаррелл видел несколько своих изобретений на рынке. В первый раз мы списали это на совпадение – в конце концов, люди могут что-то изобрести одновременно. Но потом это повторилось.

Кэти нахмурилась.

– Почему Фаррелл мне ничего не рассказывал?

– Потому что хотел проверить, не выдаст ли кто себя. И потом, мы не хотели подвергать тебя опасности.

– Какой опасности? – рассмеялась Кэти, но, бросив взгляд на лица братьев, поняла, что это не шутка.

– Мы с Фарреллом подумываем, не была ли авария, в которой погиб отец и пострадал Квин, чьей-то злой задумкой, – произнес Закари.

Кэти резко втянула в себя воздух и посмотрела на Квинтена:

– А ты что думаешь?

– Да ничего хорошего, – со злостью бросил тот. – Я слишком был поглощен всем происходящим и не думал, что авария может быть подстроена. Братья не сказали мне о своих предположениях, а потом я вообще полез на склон.

Закари поморщился.

– Да, мы рассказали ему только пару недель назад. Врач настаивает, что Квину нужен покой. Но сейчас, когда ты здесь, вы с ним можете понаблюдать за работой департаментов со стороны – так легче будет заметить что-то необычное.

– Я знаю много об отделе Фаррелла, – задумчиво произнесла Кэти. – Я много в нем работала. Но Фаррелл ведает такими вещами, о которых я не слышала.

– Я тебя научу, – произнес Квинтен. – Не встречал человека умнее тебя.

Закари кивнул:

– Квин прав. К тому же у тебя свежий взгляд, поэтому ты сможешь увидеть то, что пропустили мы.

– Не могу поверить, – произнесла Кэти. – Прямо шпионское кино.

Квинтен встал, приглашая гостей к обеду.

– Надеюсь, мы ошибаемся, и нам мерещится всякая чепуха. Но доказательств все больше. Кто-то, похоже, старается навредить компании.

За обедом Кэти больше помалкивала, наблюдая за мужчинами, которые смеялись и подшучивали над миссис Петерсон. Даже со стороны было видно, что Закари и Квинтен – братья. У них было одинаковое телосложение, различался лишь цвет глаз и волос. Возможно, Закари унаследовал карие глаза и каштановые волосы от матери. Но вот по характеру братья были совершенно разными: сосредоточенный, целеустремленный Квинтен, обожающий дух соревнования, и Закари, постоянно меняющий увлечения – от участия в гонках до плавания по Амазонке в поисках новых приключений.

Закари вскрыл вторую банку пива.

– Пожалуй, на этом все, мне еще лететь обратно в Портленд.

Квинтен удивленно посмотрел на брата:

– Я думал, ты останешься на ночь. – Он бросил взгляд на Кэти. – Видела бы ты его дом, мой по сравнению с ним – просто хижина в лесу.

– Он преувеличивает, – улыбнулся Закари. – Но да, дом чудесный, я как-нибудь покажу тебе, Кэти.

Она улыбнулась.

– Я с радостью посмотрю на него. А какой дом у Фаррелла?

– У него самый большой участок земли, он начинается у океана и тянется глубоко вдаль – длинный, но узкий. С воздуха, кстати, наши дома не так уж и далеко друг от друга.

Кэти кивнула.

– И твой самый южный – я, пока ехала, не видела больше домов.

Закари опередил Квинтена в ответе:

– Да, потому что он самый младший. Фаррелл, как старший, получил самый северный участок, я в середине, а Квин замыкающий.

Квинтен показал ему неприличный жест. Кэти рассмеялась.

– Я думала, средние дети в семье обычно примиряют всех.

Закари пожал плечами.

– Никогда не любил, когда люди говорили мне, кем я должен быть по их представлению. Это касалось и моего папочки, да упокоится он с миром.

За столом воцарилось молчание. Наконец Кэти, сложив салфетку, встала и произнесла:

– Я хочу вам помочь и сделаю все, что в моих силах.

За ней поднялись и братья.

– Ты уже помогаешь, – ответил Квинтен. – Мы втроем не могли придумать кандидатуры лучше тебя.