Глава 3

К концу вечера, когда одни гости уже разъезжались по домам, а другие удалялись в свои комнаты наверху, Грей определенно решил, что вечеринка удалась. Отец сиял, чего с ним не случалось уже многие месяцы. Угощение – выше всех похвал. Гости прекрасно провели время.

Однако он был рад, что все закончилось. В течение последнего часа он только и думал, как бы улизнуть, и дело не в том, что его настолько одолели гости. Пятьдесят человек немало для вечеринки, но по сравнению с обычными для Нью-Йорка сборищами по четыреста – пятьсот человек – это ничто.

Проблема была в Джой.

Грей всю шею себе свернул, пытаясь отыскать ее в толпе. Каждый раз, когда где-то мелькало черное с белым, он начинал крутить головой, но, как правило, это оказывалась не та женщина, которую он хотел увидеть. За весь вечер он всего пару раз уловил, как она разносит закуски или убирает пустые бокалы. Казалось, что она нарочно держится от него подальше.

Черт, эта униформа сидела на ней сногсшибательно. Наверное, ему стоило поблагодарить ее.

Грей пошел в кабинет и, сняв пиджак, бросил его на спинку дивана. Он отстегнул запонки, сунул их в карман и закатал рукава.

Когда он наливал себе бурбон, в комнату вошел лидер сенатского большинства Грей кивнул ему через плечо:

– Бекс, хочешь присоединиться?

– Разве что еще слегка подзавестись, – ответил Джон Бекин, улыбнувшись своей фирменной ослепительной улыбкой. Она немного смягчала его исключительно мужественный облик. Седые волосы, зачесанные назад, волевое лицо, очки в роговой оправе, сидевшие на переносице прямого носа, – весь вид этот человека свидетельствовал о присущем ему уме и проницательности. И это был не только имидж. В семидесятых, сразу после окончания курса по юриспруденции, Джон начал работать клерком у отца Грея и уже тогда отличался завидной сообразительностью.

Грей протянул ему широкий стакан, на два дюйма наполненный виски с тремя кубиками льда.

– Спасибо. Слушай, хочу поговорить с тобой с глазу на глаз, – сказал Джон, закрывая дверь. – Как на самом деле дела у Уолтера?

Профессиональный политик, и весьма успешный, он знал, как проявить симпатию и понимание. Грей подумал, что в данном случае его сочувствие могло быть вполне искренним.

– С каждым днем лучше. – Он плеснул себе бурбон в стакан, не разбавляя. – Ты ведь сегодня первый раз увиделся с ним лично?

– Хотел тебе сказать, что я просто в шоке. Его имейлы звучали так бодро, но очевидно, что двигаться ему тяжело. И его речь… – Джон покачал головой. – Но, черт, Грей! Я не хотел тебя расстраивать. Сегодня он выглядел счастливым. Особенно когда ты произнес за него тост. Он так тобой гордится.

– Спасибо.

– А Белинда здесь?

Грей поднял стакан и в два глотка осушил его. Жидкость обожгла ему внутренности. А может быть, он просто злился на свою мать.

– Нет, ее здесь нет.

Она понимала, что ей лучше не делать попыток приблизиться к нему.

Джон сунул руку в карман и подошел к окну.

– Знаешь, с тех пор, как умерла моя Мэри, я вспоминаю о ней гораздо чаще, чем раньше. Последние два года оказались для меня тяжелыми, и когда я увидел тебя с отцом, подумал, что ему было бы очень одиноко без тебя. Дети – это благословение Господне. Жаль, что у нас с Мэри никого не было.

Грей не раскрывал рта. Дети не входили в его планы на будущее, и он не считал себя вправе высказываться по этому поводу.

Наступила тишина. Потом Джон, похоже, встряхнулся и вышел из того состояния, в которое был погружен. Когда он повернулся, его лицо выглядело озабоченным.

– Ну что ж. Я должен тебе кое-что сказать.

Грей приподнял бровь.

– Ты знаешь, что я думаю по поводу последней заметки о тебе.

– Ну да. Меня она не сильно обрадовала. Ты имеешь в виду материалы о кое-каких внутренних разборках в сенате? Те, которые написала эта колкая шумливая миссис Анна Шоу?

– Я их читал. Такое впечатление, парни, что у вас утечка.

– Да. И я знаю, кто это. – Джон допил свой виски, и льдинки мелодично звякнули о стекло. – Боюсь, у одного из моих коллег-сенаторов роман с Шоу.

Грей налил себе еще порцию бурбона.

– Откуда ты это знаешь?

– Милашку Анну видели выходящей из его номера в отеле. Во время национального съезда Демократической партии.

– И какое это имеет отношение к роману? Может быть, он давал ей интервью.

– Это было в четыре утра. На ней был плащ, а под ним – ничего. И это не в первый раз.

– Что ж, тогда это глупость. С обеих сторон. – Он поднес стакан к губам.

– Это был сенатор Адамс.

Грей застыл на месте, глядя поверх стакана.

– Извини?

– Роджер Адамс.

Муж Элисон?

– Ты уверен?

– Ты думаешь, я способен выдумать такое?

– Сукин сын. – Грей поставил бурбон на стол. Элисон и Роджер Адамс были явно не первыми в списке проблемных супружеских пар. По крайней мере, на первый взгляд.

– Впрочем, меня совсем не касается, кто с кем спит на Капитолийском холме. – Джон принялся ходить по комнате, разглядывая стоявшие на полках книги в кожаных переплетах. – Всем известно, что в этом городе, куда ни плюнь, попадешь на адюльтер. Но меня чертовски возмущает человек, который надувает собственную жену, изображая из себя борца за права женщин. Бога ради, ведь Адамс пытается протащить очередную поправку, касающуюся равных прав. Поддержка женщин – это его конек.

«Черт побери, – выругался про себя Грей. – Роджер Адамс!»

Никогда бы не подумал, что такое может случиться. И Элисон, скорее всего, тоже.

Джон поболтал лед в своем стакане.

– Должен тебе сказать: то, что этот идиот подцепил репортершу и выбалтывает ей секреты в постели, просто выводит меня из себя.

Сенатор замолчал и устремил взгляд в противоположную сторону комнаты.

По его лицу Грей видел, как тот что-то взвешивает в уме.

– У меня такое ощущение, что ты пришел не только из-за этих слухов, – произнес Грей, сознательно растягивая слова. – Не темни, Бекс. Что тебе от меня нужно?

Надо отдать должное лидеру большинства, он покраснел.

– Мои товарищи по сенату обращаются к тебе за советом. Они приходят не только потому, что ты такой умный, но и потому, что ты привел к победе на выборах самых влиятельных их них. Я хочу, чтобы ты их предупредил. Адамсу нельзя доверять. Больше нельзя. Я бы сам это сделал, но, глядя на все сквозь призму партийных предпочтений, они решат, будто я просто пытаюсь скомпрометировать парня.

Грей сардонически усмехнулся:

– А это не так? Даже если иметь в виду, что во время прошлой сессии он заблокировал твою попытку ослабить контроль за расходами на предвыборную кампанию?

– Вот видишь. Ты совершенно прав. Именно так все и будут думать, в то время как я просто стараюсь защитить мой сенат.

Его сенат, а не сенат американских граждан.

Грей почувствовал, как на него волной накатила слабость, словно его стукнули пыльным мешком по голове. Он устал от Капитолийского холма, от его интриг, устал по-настоящему.

– Грей, смотри, я дам тебе имена из своих источников. Ты сам их проверишь. А потом поможешь мне покончить с этими грязными статейками. Репортерша превращает политический процесс в балаган, а этот пустобрех демократ помогает ей.

Дверь кабинета распахнулась.

Джой влетела в комнату с пустым подносом в руке.

– Ой, извините. Я искала библиотеку.

Бекс отечески улыбнулся. Суровые ноты в его голосе полностью исчезли.

– Не беспокойтесь, дорогая. Когда вас прерывают такие красотки, это даже приятно.

Девушка выглядела расстроенной.

– Я зайду попозже… убрать пустые стаканы…

– Не стоит. Я уже ухожу. – Сенатор поставил свой стакан и улыбнулся Грею. – До скорого. И еще раз спасибо, что пригласил меня. Для меня очень важно было снова повидать Уолтера. Он так много для меня сделал, когда я начинал.

Бекс вышел, и Джой посмотрела на Грея так, будто пыталась мысленно определить, кто это мог быть.

– Я уберу в этой комнате потом.

Она повернулась к выходу. Но Грей не мог отпустить ее.

– Джой, подожди.

Она в сомнении застыла. Когда Грей подошел ближе, она не посмотрела на него.

Боже, как она хороша!

Верхний свет падал на изящные черты ее лица, поблескивая золотом и светлой рыжиной в волосах. Длинную, тонкую шею обрамлял низкий белый кружевной воротничок униформы, который едва прикрывал ключицы. Даже к концу этого долгого вечера от нее пахло лавандой.

Грей весь горел.

– Разреши, я помогу тебе, – небрежно произнес он.

«Разреши, я поцелую тебя», – думал он. Хотя бы один раз.

В ее лице мелькнуло беспокойство. Губы, на которые смотрел Грей, сжались крепче.

– Не стоит. Правда.

Можно было подумать, что она предпочла бы помощь какой-нибудь гориллы.

– Но я хочу.

Грей, приподняв бровь, схватил со стола бурбон, который поставил туда, и потянулся за стоявшим рядом стаканом сенатора. Джой подставила поднос, и он переместил стаканы на него.

– Не нужно мне помогать.

– Да, ты уже это говорила, – буркнул он и взял у нее поднос.

Джой чуть не заплакала. Ей не хотелось быть рядом с Греем. По крайней мере сейчас, когда она изо всех сил старалась справиться с постигшим ее разочарованием.

Она вздрогнула. Это не те слова.

– Ну и?.. – произнес он низким рокочущим голосом.

Джой подняла глаза, но не смогла взглянуть выше чем на верхнюю пуговицу его рубашки.

Широких плеч Грея оказалось достаточно, чтобы полностью загородить от нее комнату. Он возвышался над ней, отчего Джой чувствовала себя совсем маленькой. Она опустила глаза чуть ниже, надеясь, что так он покажется ей не таким высоким. Но вместо этого она лишь заметила, что он снял пиджак и закатал рукава. Его руки были мускулистыми, с отчетливо проступающими венами.

– Тебе больше нечем заняться? – решительно спросила она.

– Не-а.

Джой стиснула зубы и прошла через холл в гостиную. Двигаясь по этой красиво меблированной комнате, она собирала пустые стаканы и ставила их на поднос, который держал Грей. Они шли, и Джой чувствовала, что он, как тень, следует за ней сзади. Она могла бы поклясться, что его взгляд устремлен на ее тело.

«Хватит», – сказала она себе. Она отлично знала, что это всего лишь ее фантазии. Он просто помогает ей. Может, считает, что так проявляет галантность.

Прибрав в гостиной, они пошли в библиотеку, которую она искала в самом начале. Тишина, нарушаемая только стуком их шагов, начала раздражать Джой.

Она не выдержала:

– А кто был тот человек, с которым ты разговаривал? У меня такое чувство, что я уже видела его раньше.

– Просто политик.

Джой отчего-то засомневалась в этом.

– Думаю, я видела его по ТВ.

– Вполне возможно.

– Впрочем, я думаю, что видела по Си-эн-эн многих из тех, кто был здесь сегодня.

Она прошла мимо антикварного стола и поняла, что забыла убрать один стакан. Резко остановившись, Джой наклонилась, чтобы взять его.

Грей от неожиданности налетел на нее сзади. Прикосновение повергло Джой в шок.

Но что больше всего привлекло ее внимание, так это то, что она ощутила что-то твердое.

Грей присвистнул и сделал шаг назад.

– Извини, я не заметил.

Джой схватила стакан двумя руками, испугавшись, что может уронить его. Она осторожно поставила его на поднос и подняла взгляд.

Глаза Грея буквально сверлили ее насквозь, как два светло-голубых луча, пробившие плотный от напряжения воздух между ними.

У нее перехватило дыхание.

После того как она столько лет мечтала о Грейсоне Беннете, как о легенде, на нее с откровенным желанием смотрел Грейсон Беннет – мужчина.

Тишину словно топором разрубил женский голос:

– Наконец-то я тебя нашла.

Джой выглянула из-за плеча Грея.

В комнату вошла рыжая. Она вела себя так спокойно и расслабленно, как будто была у себя дома.

– Я собираюсь ложиться, – сказала она. И у нее хватило наглости улыбнуться Джой.

Джой схватила поднос и стрелой вылетела в дверь, чувствуя себя полной дурой. Когда она, трясясь всем телом, как отбойный молоток, бросилась в сторону кухни, выругалась про себя.

Услышав за собой тяжелые шаги, она пошла быстрее.

– Джой. – Голос Грея звучал как приказ. – Джой!

Она остановилась. В этот момент Джой по-настоящему ненавидела его.

Боже, он что, собрался извиняться? Или еще хуже, предложить ей встретиться потом, когда закончит со своей подружкой? Проклятье, она знала, что он не ее поля ягода, потому что богат, красив и влиятелен. А оказывается, кроме всего этого, он еще и законченный игрок.

– Джой, я хочу познакомить тебя с Кассандрой.

Джой закрыла глаза и изо всех сил постаралась взять себя в руки.

Вот так здорово! Он хочет представить их друг другу.

Она, подняв плечи, повернулась.

Рыжая стояла рядом с Греем и приветливо улыбалась, глядя печально и вместе с тем немного удивленно.

– Я жена Рииза, – тихо произнесла она.

Джой почувствовала, как кровь отхлынула от головы.

– О, я не знала…

– Конечно, вы не знали, – любезно произнесла Кассандра. – Теперь, когда ты нас познакомил, надеюсь, спустишься вниз.

Пока Джой выражала свои соболезнования, Грей положил руку на плечо рыжей. После такого прекрасного напоминания о характере взаимоотношений этих двоих Джой как можно быстрее ретировалась на кухню. Она горько сожалела об утрате, постигшей Кассандру, тем более что, судя по виду, женщина действительно страдала. Однако ей несложно было поверить в то, что она могла искать утешения в объятиях Грея.

Джой поставила стаканы рядом с большой посудомоечной машиной, которая была уже почти полностью загружена. На кухне не осталось ни пятнышка. Нейт, Фрэнки и Том составляли на редкость эффективную команду и справились с уборкой за рекордное время.

– Мы уже собрались, – сказала ей Фрэнки. – Все погрузили в «хонду» и грузовик Тома.

– Мне осталось только засунуть в машину эти бокалы, и я пойду домой.

– Хочешь, я вернусь и заберу тебя? – спросил Нейт, развязывая длинный белый фартук, который закрывал его джинсы.

– Я доберусь сама. Не думаю, что в это время года на Лейк-Роуд будет много машин. – Ей действительно не мешало побыть на воздухе, чтобы освежить голову.

Фрэнки отдала ей одежду, пострадавшую от нападения тортеллини. Ее сложили аккуратным свертком. – Либби все выстирала. Когда поедешь домой, будь осторожна, ладно?

– Буду.

Они направились к выходу. Том, выходивший последним, с надеждой бросил на нее взгляд.

– До завтра, – сказал он.

Джой помахала ему. Ей бы хотелось ждать свидания с таким же нетерпением, с каким, похоже, ждал его Том.

Она сняла заколку и, усевшись на стул, распустила свои вьющиеся волосы, стараясь расчесать пальцами спутавшиеся пряди. Лязгнув, как положено, посудомоечная машина зашипела, что означало начало цикла слива. Осталось еще немного.