В США люди ежегодно тратят более 250 миллиардов долларов на цифровые устройства, 140 миллиардов – на средства личной гигиены, 75 миллиардов на ювелирные изделия и часы, 60 миллиардов – на бытовую технику, 30 миллиардов – на багаж. Однако стереотипный образ Америки как главного шопоголика нашего мира уже не соответствует, или даже никогда не соответствовал, действительности. Некоторые богатые нефтью страны, например Катар, Бахрейн и Объединенные Арабские Эмираты, а так же Люксембург, превосходят США в потреблении на душу населения. Покупатели, живущие в Европейском Союзе, вместе тратят почти столько же, сколько таковые в США, а канадцы соперничают с американцами в размере того следа, который их образ жизни оставляет на планете. В Китае две трети населения теперь признают, что у них больше одежды, чем им на самом деле нужно. Даже самые бедные жители мира, как утверждается в докладе Всемирного банка, покупают «то, за что они готовы заплатить, а не то, что им „необходимо“». Четыре с половиной миллиарда людей с низкими доходами в мире – это огромный потребительский рынок, тратящий свыше пяти триллионов долларов США ежегодно.

Столы и кровати стали больше, шкафы увеличились в размерах вдвое. Техносфера – все, что мы строим и производим, наше имущество – теперь, по оценкам, перевешивает всех живых существ на Земле. Если бы его равномерно распределить по поверхности планеты, то на каждом квадратном метре лежала бы куча массой в пятьдесят килограмм. Вообразите себе, скажем, кучу, состоящую из маленького телевизора, ананаса, тостера, пары ботинок, бетонного блока, автомобильной шины, годового запаса сыра для среднего американца и чихуахуа. Мы еще даже не начали говорить о том, что мы выбрасываем.

Вереница из грузовиков с годовым объемом мусора, производимым США и Канадой, могла бы опоясать экватор двенадцать раз.

Раньше американцы выбрасывали гораздо больше вещей, чем европейцы, но такие страны, как Германия и Нидерланды, догнали их; среднестатистическое домохозяйство во Франции выбрасывает в четыре раза больше отходов, чем в 1970 году. Примерно пятая часть нашей пищи отправляется на помойку, и, что примечательно, эта проблема характерна как для бедных стран, так и для богатых. Собаки и кошки некогда помогали нам избавляться от остатков пищи. Сегодня у них есть свои потребительские товары, от кроватей и игрушек до одежды и продуктов категории «pet tech» – это рынок стоимостью более 16 миллиардов долларов только в США. Наши питомцы теперь тоже производят мусор.

На все вышеперечисленное мы ответили не сокращением потребления, а попыткой «озеленить» его. Во всем мире основное внимание уделяется замене автомобилей, работающих на горючем топливе, электрическими, а также зарядке наших телефонов электричеством, получаемым от ветра и солнца вместо угля. Органическая еда, нетоксичные краски, повторно используемые компьютеры, энергоэффективные телевизоры и водосберегающие посудомоечные машины теперь доступны повсеместно.

Экологический вред, связанный с товарами и услугами, которыми мы пользуемся, был бы значительно больше без этих достижений. Однако экологизация потребления еще не привела к снижению материального потребления в абсолютном исчислении ни в одном регионе мира. Как выразилась в 2019 году Джойс Мсуя, тогдашняя глава Программы ООН по окружающей среде, «ни в какой момент времени и ни при каком уровне доходов наш спрос на природные ресурсы не снижался». Более того, с 2000 года эффективность использования этих ресурсов в целом упала, а темпы их добычи ускорились.

Да, есть некоторые обнадеживающие моменты. За последние два десятилетия, пока мир переживал взрывной рост эксплуатации природных ресурсов, самые богатые страны были ответственны лишь за небольшую часть этого роста: благодаря «зеленым» технологиям богатейшие покупатели планеты действительно стали бережнее к ней относиться. Тем не менее они по-прежнему наносят наибольший ущерб в пересчете на душу населения, поскольку остаются самыми активными потребителями в мире, и скорость, с которой они потребляют, продолжает увеличиваться. Ничто из наших действий по «озеленению» нашего потребительского аппетита не смогло компенсировать темпов его усиления, и в результате наша непоколебимая преданность «зелеными» технологиям стала казаться странной или даже абсурдной. Если мы хотим уменьшить вред, причиняемый потреблением, то почему бы не подумать о том, чтобы… потреблять меньше?

Наиболее ярко это проявляется в наших попытках уменьшить загрязнение углекислым газом, которое нагревает климат. Ни согласованные международные усилия, ни миллиарды долларов, потраченных на «зеленые» технологии, ни впечатляющее развитие возобновляемой энергетики пока не привели к сокращению количества углерода, поступающего в атмосферу Земли, даже в какой-либо отдельно взятый год. Все упомянутые достижения были нивелированы ростом мирового потребления. До сих пор за всю историю человечества глобальные выбросы парниковых газов снижались только на фоне серьезных экономических спадов – иными словами, когда мир переставал ходить по магазинам.

Во время пандемии Covid-19 в первые месяцы 2020 года, когда потребительская культура оказалась перед закрытыми дверьми, загрязнение углекислым газом в большинстве стран уменьшилось на 20–25 %; страны, на годы отстававшие от своих целей по сокращению выбросов, внезапно стали на несколько лет опережать график.

Конечно, это продолжалось недолго. (Китай побил новый рекорд по выбросам всего через месяц после того, как мировая экономика начала возвращаться к «норме».) Но то, как быстро и повсеместно приостановка потребления помогает борьбе с изменением климата, невозможно было игнорировать.

Однако мы не можем перестать ходить по магазинам. Еще одна важнейшая догма XXI века состоит в том, что наш гражданский долг – покупать, покупать, покупать. Через девять дней после терактов 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне, округ Колумбия, Джордж Буш-младший обратился к Конгрессу США с речью, которую услышали во всем мире. Он призвал людей быть щедрыми, спокойными, толерантными и терпеливыми. А затем он сказал:

«Я прошу вашего дальнейшего участия и доверия к американской экономике».

Это вспоминается как момент, когда Буш посоветовал раненой нации «идти за покупками». Неважно, что он не произносил этих слов. Намек на то, что приобретение нового постельного белья или ремонт дома – полезный ответ на наступивший век террора, произвел на людей такое впечатление, что эти слова, которые президент – пока – не говорил, стали не менее знамениты, чем что-либо им сказанное. Речь Буша была шокирующей, ведь на протяжении большей части человеческой истории мы испытывали сомнения насчет потребления. Моральные авторитеты, представляющие все основные религии и политические течения (к тем, кто процитирован на первых страницах этой книги, можно добавить Конфуция, Бенджамина Франклина, Генри Дэвида Торо, Бетти Фридан, Олдоса Хаксли, Мартина Лютера Кинга, Джона Мейнарда Кейнса, Маргарет Этвуд, Чака Ди и многих других), всегда убеждали нас быть менее меркантильными и зависимыми от потребительской культуры. Даже Адам Смит, шотландский экономист XVIII века, часто называемый отцом капитализма, утверждал, что материализм – не добродетель, а порок. Он нещадно критиковал «любителя игрушек», гоняющегося «в распутстве изобилия» за «побрякушками и безделушками, которые больше подходят для детских забав, чем для серьезных мужских занятий». Покупать меньше вещей – вот что мы всегда должны были делать, хотя в действительности большинство из нас поступали иначе.

Те, кто предостерегают от потребительства, выдвигают два основных аргумента. Во-первых, любовь к деньгам и вещам потакает нашим низменным порокам, таким как жадность, тщеславие, зависть и расточительность. Во-вторых, каждое мгновение, которое вы тратите на размышления о деньгах и вещах, могло бы быть потрачено на внесение большего вклада в человеческое сообщество посредством служения, стремления к знанию или духовной жизни.

Еще два довода против потребительской культуры начали вызывать всеобщую тревогу около пятидесяти лет назад. Один из них – запечатленный в меме «Живи просто, чтобы другие могли просто жить» – заключается в том, что увеличение собственной доли благ равносильно обогащению себя ценой обнищания других. Призыв сокращать это «чрезмерное потребление» стал еще более настоятельным, когда мы осознали, что вырубаем древние леса ради изготовления туалетной бумаги, душим чаек упаковкой от пивных банок, перегораживаем могучие реки, чтобы получать электричество для просмотра повторов по телевизору, и, главное, сжигаем столько ископаемого топлива, что ввергаем климат в хаос.

Однако после 11 сентября наше давнее историческое беспокойство по поводу потребительства как будто испарилось. Этот теракт стоил США по меньшей мере шестидесяти миллиардов долларов и более полумиллиона рабочих мест, причем основная часть ущерба была нанесена не самими террористами, а внезапной утратой желания ходить по магазинам в Америке и во всем мире. Отсюда оставался совсем небольшой шаг до вывода о том, что отказ от покупок сам по себе является очевидной и актуальной опасностью. Как сказал тогда Буш:

«Либо вы с нами, либо вы с террористами».

Речи Буша изменили тон наших разговоров о потреблении. Для мировых лидеров стало привычным делом прямо просить нас выйти и пойти по магазинам всякий раз, когда потребительское безумие опускалось ниже лихорадочного уровня, словно шопинг – не выбор, а необходимость. (Буш в итоге все-таки сказал американцам «ходить по магазинам» в 2006 году, когда экономика начала замедляться, подавая признаки грядущей Великой рецессии.) Когда пандемия коронавируса в 2020 году вызвала самое резкое из когда-либо зафиксированных снижение потребительских расходов, комментаторы вскоре начали обсуждать, сколько смертей приемлемо допустить, чтобы сохранить экономику «открытой». К тому времени мысль о том, что шопинг – не просто развлечение или приятное времяпровождение, а единственное, что отделяет нас от падения цивилизации, звучала уже совершенно обыденно для наших ушей.

Все это происходило на наших глазах: закрытые ставнями витрины торговых кварталов, пустые аэропорты, заколоченные двери ресторанов, миллионы людей без работы или на грани банкротства. Однако столь же неоспоримыми во время локдауна из-за Covid-19 были потрясающе голубое небо над Лос-Анджелесом и Лондоном, свежий воздух в Пекине и Дели и самое резкое сокращения объемов загрязнения парниковыми газами с момента начала наблюдений. Когда морские черепахи и крокодилы вернулись на тропические пляжи, обычно оккупированные массами туристов, когда было зафиксировано уменьшение вибрации планеты в отсутствие нашего обычного шума, это вызвало острые вопросы о цене привычного порядка вещей.

Оказалось, что наши старые тревоги по поводу потребления никуда не делись. Возможно, мы покупаем и потребляем в качестве ничтожной замены чего-то недостающего в нашей жизни? Возможно, зацикленность на вещах отвлекает нас от более важных идей, чувств и отношений? Эти мысли приобрели новую значимость, поскольку на какое-то время люди заполнили пустоту, образовавшуюся из-за отсутствия шопинга, творческим самовыражением, социальными связями и саморефлексией. Миллионы людей ощутили на себе то, о чем говорят многолетние исследования счастья: как в более богатых странах, так и во всем мире, наши доходы и траты уже почти (или совсем) не приносят нам радости. (Как один друг написал мне во время карантина: «Перестав на некоторое время, потом уже не сильно без этого скучаешь».) Конечно, проблема справедливого распределения ресурсов планеты не исчезла, ведь миллиардеры самоизолировались на своих мегаяхтах, в то время как другие, обнищавшие в одночасье не по своей вине, вставали в очереди за продуктами, раздаваемыми благотворительными организациями.

Если мы сократим потребление, это, очевидно, будет иметь серьезные последствия для экономики. В то же время, не сделав этого, вероятно, невозможно остановить глобальное потепление, по крайней мере в необходимом срочном порядке. А ведь изменение климата – лишь одна из длинного списка бед, усугубляемых потребительской культурой, которые, даже по мнению осторожных экспертов, могут привести к политическим потрясениям или крупным человеческим жертвам.

Мы должны перестать ходить по магазинам, но мы не можем перестать ходить по магазинам: дилемма потребителя стала, попросту говоря, вопросом выживания человеческого рода на Земле.

Предположим, что мы вдруг прислушались ко всем тем голосам, которые на протяжении истории просили нас жить, обходясь меньшим. И что однажды мир перестал ходить по магазинам.

Именно такой мысленный эксперимент я решил провести в этой книге. Все началось с того, что я сам столкнулся с дилеммой потребителя. Как и многие люди сегодня, я начал размышлять о том, как мое собственное потребление способствует изменению климата, уничтожению лесов, загрязнению океанов пластиком и многим другим экологическим кризисам, делающим наш мир непригодным для жизни. Я знал, что могу сократить потребление.

Когда я был моложе, то однажды подал мелочь нищему, а он, бросив один взгляд на мои расклеившиеся ботинки, плохо скрывавшие пальцы ног в носках, вернул деньги: «Похоже, тебе они нужнее», – сказал он.

Но как я мог перестать ходить по магазинам, считая, что если все остальные сделают то же самое, то это разрушит мировую экономику? Желая понять, есть ли выход из этого тупика, я решил попробовать разыграть сценарий до конца.

Свой рассказ я веду от самого начала: что происходит в первые часы и дни мира, переставшего ходить по магазинам? Как мы анализируем свои желания и потребности? Чья жизнь меняется сильнее, а чья меньше? Начинает ли земля исцеляться, и если да, то как быстро? Вслед за этим я исследую экономический коллапс, который кажется неизбежным, а также обнаруживаю, что даже в случае катастрофы мы приспосабливаемся.

В отличие от всякого другого подобного краха в истории, этот эксперимент не заканчивается тем, что мир послушно возвращается в торговые центры. Напротив, когда первый день без покупок превращается в недели и месяцы, мы меняем способ производства вещей, организуем свою жизнь вокруг новых приоритетов, находим иные бизнес-модели для глобальной культуры, утратившей желание потреблять. Наконец, я разбираюсь, куда эта эволюция может привести нас через десятилетия или даже тысячелетия, от более глубокого погружения в виртуальную реальность, до планеты, возродившейся со всей природой к жизни, возможно, более простой, чем та, к которой мы когда-либо стремились.

Что вообще значит «перестать ходить по магазинам»? Иногда мы говорим, что «делаем покупки». Обычно это означает, что мы идем покупать предметы первой необходимости, например еду, стиральный порошок, школьные принадлежности и конечно же туалетную бумагу. В других случаях мы говорим: «Давай пройдемся по магазинам» – это часто означает, что мы «охотимся» на товары, которые нам совсем не нужны. Большинство из нас сегодня живет в обществах, где социальная и экономическая жизнь организована преимущественно вокруг потребления: мы – потребители. Однако в повседневном разговоре «потребителем» часто является только тот человек, чье любимое занятие – тратить деньги на одежду, игрушки, безделушки, отдых, изысканную еду или все вышеперечисленное. А «потребительская культура» – это ежедневно обрушивающийся на нас шквал рекламы, распродаж, трендов, быстрого питания, быстрой моды, развлечений и сиюминутных гаджетов, а также наша озабоченность всем этим.