Глава 4

Пару минут спустя Дирк остановился обдумать стратегию. Чем явиться ровно на пять часов позже условленного и смущенно оправдываться, лучше уж прибыть позже на пять часов и еще несколько минут, но с триумфом.

«Надеюсь, я не слишком рано!» – отличная вступительная фраза, чтобы ворваться ураганом, однако нужно и продолжение ей под стать, придумать которое у него пока не получалось.

Допустим, он сэкономил бы время, если бы взял машину, но опять же ходу тут было – рукой подать, а за рулем у него проявлялась потрясающая способность сбиваться с пути. (Все потому, что он пользовался методикой «дзен-вождения»: в потоке машин нужно выбрать ту, которая вроде бы знает, куда ехать, и следовать за ней. Результаты больше удивляли, чем радовали; тем не менее он ощущал необходимость продолжать эксперимент хотя бы потому, что несколько раз ему все же удалось добиться успеха.)

К тому же он вообще сомневался, что машина заведется.

У него был старенький «ягуар», выпущенный в тот особый период истории компании-производителя, когда ее автомобили вставали на ремонт чаще, чем останавливались на заправку, и нередко между поездками за город им требовались месяцы передышки. Тут Дирк совершенно точно вспомнил, что бак пуст, а у него нет ни денег, ни пластиковой карты, чтобы залить бензина.

Он прервал рассуждения в этом ключе как крайне бесперспективные.

Продолжая напряженно думать, он зашел купить газету. Часы в киоске показывали одиннадцать тридцать пять. Черт, черт, черт! Может, отказаться? Плюнуть и забыть. Зайти куда-нибудь пообедать. Все равно это дело чревато проблемами. Или скорее одной конкретной проблемой – необходимостью изо всех сил сдерживать смех. Не дело, а полный и чистейший вздор. Клиент явно чокнутый, Дирку даже и в голову не пришло бы взяться за работу, если бы не одно весьма важное обстоятельство.

Триста фунтов в день плюс расходы.

Клиент согласился не раздумывая. А когда Дирк завел свою обычную песню о том, что используемые им методы, основанные в том числе на фундаментальной взаимосвязи явлений, зачастую ведут к расходам, которые неискушенному глазу могут показаться вовсе не имеющими отношения к сути расследуемого дела, клиент просто отмахнулся от этих рассуждений, как от не заслуживающих внимания пустяков. Это Дирку в клиенте понравилось.

Единственное, на чем настаивал клиент вопреки своему абсолютному, сверхчеловеческому здравомыслию, так это на том, что Дирк должен обязательно, всенепременно, неукоснительно, без каких-либо условий и оговорок, пусть даже самых что ни на есть ничтожных, быть в полной и совершенной готовности к работе в полседьмого утра. Ровно.

Ничего не поделаешь, придется его вразумить. Шесть тридцать утра – дикое время, и он, клиент, очевидно, пошутил. Почти наверняка имелся в виду цивилизованный отрезок с шести тридцати до полудня, и если клиент вздумает по этому поводу скандалить, Дирку ничего не останется, как привести кое-какие статистические выкладки. В первой половине дня еще никто никого не убивал. Никогда. Люди на такое не способны. Чтобы взыграла жажда крови, необходим плотный обед. Дирк мог доказать это цифрами.

Знает ли Энсти (так звали клиента – странного, впечатлительного человека лет эдак тридцати пяти, обладателя глаз навыкат, узкого желтого галстука и особняка на Лаптон-роуд; Дирку он не нравился – вид у клиента был такой, будто он пытается проглотить рыбину)… так вот, знает ли он, что шестьдесят семь процентов всех опрошенных убийц предпочитали обедать печенью и беконом? Еще двадцать два метались между омлетом и рисом с креветками. Таким образом, мы одним махом избавляемся от восьмидесяти девяти процентов угроз, а если вычтем еще и тех, кто не прочь по-хрумкать салатов и навернуть сандвич с ветчиной или индейкой, то, подсчитав способных обдумать план действий без обеда, обнаружим результат, близкий к ничтожному и граничащий с блажью.

После половины третьего, ближе к трем пополудни стоит насторожиться. На полном серьезе. Даже в те дни, когда, казалось бы, все складывается благополучно. Пусть вам не грозили расправой незнакомые детины с зелеными глазами – все равно после обеденного перерыва будьте бдительны, как ястреб. По-настоящему опасное время наступает около четырех, когда на улицу высыпают разбойничьи шайки издателей и агентов, доведенные до бешенства феттучини и коктейлями и пытающиеся остановить такси. Именно этот час – настоящее испытание человеческой души. Шесть тридцать утра, говорите? Выкиньте из головы! Берите пример с Дирка.

Утвердившись как следует в своей решимости, Дирк вышел на морозный воздух и размашисто зашагал прочь.

– Эй, надеюсь, вы не откажетесь заплатить за газету, да, мистер Дирк?… Сэр?… – окликнул его владелец киоска, рысью припустивший следом.

– Ах, Бейтс! – надменно бросил Дирк. – Опять вы со своими надеждами! Вечно на что-то уповаете – не на одно, так на другое. Мой вам совет – успокойтесь. Жизнь, переполненная надеждами, трудна. Ее плоды – печаль и разочарование. Учитесь радоваться здесь и сейчас.

– По-моему, она стоит двадцать пенсов, сэр, – продолжал настаивать Бейтс.

– Ладно, только ради вас. Есть ручка? Сгодится обычная шариковая.

Бейтс достал из внутреннего кармана ручку и протянул Дирку, который оторвал уголок газеты с ценой, нацарапал выше: «Я вам должен» – и вручил обрывок киоскеру.

– Мне приложить это к остальным распискам, сэр?

– Приложите куда угодно, лишь бы это доставило вам наибольшее удовольствие, дорогой Бейтс. Только так и никак иначе. А теперь прощайте, уважаемый!

– Надеюсь, вы не откажетесь вернуть мне ручку, мистер Дирк?

– Верну, как только придет время, мой дорогой Бейтс, – откликнулся Дирк, – вы вполне можете на это рассчитывать. А пока ее ждут великие дела. Не унывайте, Бейтс, никогда не унывайте. И забудем уже об этом.

Предприняв еще одну вялую попытку, человечек махнул рукой и поплелся обратно к киоску.

– Надеюсь, еще увидимся, мистер Дирк, – крикнул он через плечо, впрочем, без особого энтузиазма.

Дирк снисходительно кивнул головой в спину киоскеру и заспешил прочь, на ходу разворачивая газету на странице с гороскопом.

«Почти все принятые сегодня решения окажутся неверными», – напрямик заявлял гороскоп.

Дирк со злостью перевернул страницу. Он ни на секунду не мог согласиться с утверждением, что огромные, вращающиеся на расстоянии многих световых лет от Земли глыбы знают о твоей сегодняшней жизни больше, чем ты сам. Просто так уж случилось, что Великому Заганзе, старому приятелю Дирка, был известен день его рождения, и он намеренно писал в колонке всякую чушь, чтобы вывести его из себя. С тех пор как Великий Заганза занялся составлением гороскопов, спрос на газету упал почти на одну двенадцатую. Почему – знали только они с Дирком.

Дирк прибавил шагу, на ходу просматривая газету. Как всегда, ничего интересного. Куча материала о поисках Джанис Смит, пропавшей без вести из аэропорта Хитроу сотрудницы авиакомпании, и рассуждения о том, как получилось, что она исчезла без следа. В газете напечатали ее последнюю фотографию – девочка лет шести, с косичками, сидела на качелях. По словам ее отца, мистера Джима Пирса, которые приводились тут же, на фото его дочь вполне можно было узнать, но все-таки она уже успела подрасти и в жизни выглядела лучше. С досадой Дирк сунул газету под мышку и зашагал дальше, сосредоточившись на более захватывающей теме.

Триста фунтов в день. Плюс расходы.

Интересно, как долго удастся поддерживать в мистере Энсти бредовую идею, что за его жизнью охотится высоченная косматая тварь с зелеными глазами и рогами, которая то и дело подает ему знаки: то контракт, составленный на каком-то невразумительном языке и подписанный кровью, то нечто, напоминающее садовую косу? Существо обладало еще одной достойной внимания особенностью: никому не удавалось его увидеть, кроме самого клиента, который наотрез отказывался признать, что это просто игра света.

Три дня? Четыре? Дирк не надеялся протянуть с серьезной миной целую неделю, поэтому подсчитал, что в качестве компенсации за беспокойство получит примерно тысячу. А в список косвенных, но не подлежащих обсуждению расходов он включит новый холодильник. Хороший. К тому же избавление от старого холодильника определенно соответствовало концепции взаимосвязи явлений.

Представив, как он вызовет кого-нибудь и холодильник просто погрузят на тележку и увезут, он принялся весело насвистывать, затем повернул на Лаптон-роуд и с удивлением обнаружил скопление полицейских машин. И «скорую помощь». Эта картина ему не понравилась. Почему-то она не вязалась в его голове с мечтами о новом холодильнике.

Глава 5

Дирк отлично знал Лаптон-роуд – широкую зеленую улицу с солидными особняками поздневикторианского периода, надменными и прочными, не приемлющими вида полицейских машин. Особенно в таком количестве, да еще и с включенными мигалками. Обитателям Лаптон-роуд было больше по душе созерцать одну-единственную симпатичную полицейскую машинку, живо и основательно патрулирующую их улицу, а заодно добавляющую живости и основательности их имуществу. Однако стоило зажечься противным синим мигалкам, от которых до белых костяшек сжимались кулаки, в их свете моментально поблекли не только аккуратно выложенные кирпичом стены, но и сами ценности, олицетворением коих служил тот кирпич.

В окнах домов замелькали встревоженные лица, озарявшиеся мерцающими синими лучами.

Их было три. Три полицейские машины, брошенные как попало на проезжей части, что явно не вписывалось в общепринятые правила парковки. Миру послали серьезный сигнал: сейчас здесь работает Закон, поэтому все остальные, кто явился на Лаптон-роуд по своим обычным, приятным и радостным делам, могут идти к черту.

Дирк торопливо шел по улице, под тяжелым кожаным пальто от пота щипало спину. Впереди как шлагбаум маячил констебль с разведенными в стороны руками, но Дирк убрал его с дороги, огорошив стремительным потоком слов, на который у констебля с ходу не нашлось подходящего ответа. Дирк поспешил к дому.

У входа его остановил второй полицейский, и Дирк уже собирался ловко взмахнуть у него перед носом просроченной дисконтной карточкой «Маркс и Спенсер», – трюк, который он долгими вечерами репетировал перед зеркалом в отсутствие другой работы, – когда офицер вдруг произнес:

– Эй, вы, часом, не Джентли?

Дирк глянул на него с опаской. Затем буркнул нечто невразумительное, что могло означать и «да», и «нет» – смотря чем обернется дело.

– Интересуюсь потому, что вас хотел видеть шеф.

– Вот как? – удивился Дирк.

– Я узнал вас по описанию, – пояснил офицер, с легкой ухмылкой оглядел его с ног до головы и продолжил: – Вообще-то в выражениях шеф не стеснялся. И даже послал за вами Ищейку Боба. Могу поспорить, он вас не нашел. После встречи с Ищейкой Бобом люди едва передвигают ноги. Нет, у них, конечно, остаются силы отвечать на вопросы, но и только. Давайте проходите. Лучше без меня, – тихо добавил он.

Дирк взглянул на дом. Окна закрывали сосновые ставни. Хотя во всех прочих отношениях дом казался ухоженным, выхоленным так, что достаток его обитателей безоговорочно бросался в глаза, закрытые ставни наводили на мысль о внезапном разорении.

Как ни странно, с подвального этажа доносилась музыка или скорее обрывок какой-то песни. Он упорно повторялся вновь и вновь, словно заело пластинку. Интересно, почему никто не выключит проигрыватель или хотя бы не подтолкнет головку? Мелодия была очень знакомой, и Дирк решил, что, вероятно, слышал ее недавно по радио, только никак не мог припомнить названия. Слова звучали так:

Ты ее не подбирай, не п…
Ты ее не подбирай, не п…
Ты ее не подбирай, не п…

и так далее.

– Вам следует пройти в подвал, – безучастно произнес полицейский, как будто находящийся в здравом уме человек сам об этом догадаться не мог.

Дирк быстро кивнул и бросился по ступеням к приотворенной входной двери. Он передернул плечами, тряхнул головой, чтобы собраться с мыслями, и вошел.

Передняя говорила о зажиточности хозяев, вкус которых, впрочем, сложился не иначе как во времена студенчества. Дощатый пол покрывал толстый слой полиуретанового лака, на белых стенах висели греческие коврики, пусть и довольно дорогие. Дирк мог поспорить (только не на деньги), что при тщательном осмотре среди множества великих тайн обнаружится пятьсот акций «Бритиш телеком» и коллекция альбомов Боба Дилана, включая «Blood on the Tracks».

В передней стоял еще один полицейский, до неприличия юный. Прислонившись спиной к стене и прижав к животу каску, он рассматривал пол. Бледное лицо лоснилось от пота. Он бросил на Дирка невыразительный взгляд и едва кивнул в направлении лестницы.

Снизу доносились все те же звуки:

Ты ее не подбирай, не п…
Ты ее не подбирай, не п…

Дирка трясло от злости, да так, что хотелось садануть по чему-нибудь или кого-нибудь придушить. Уже бы начать горячо доказывать, что он тут вовсе ни при чем, однако, пока никто не заявлял обратного, сделать этого он не мог.

– Долго вы здесь торчите? – резко спросил он.

Полицейскому пришлось собраться с мыслями, чтобы ответить.

– С полчаса как прибыли, – прохрипел он. – Черт-те что, а не утро. Сплошная беготня.

– Вот только не надо про беготню, – бросил Дирк, сам не зная к чему, и стал спускаться по лестнице.

Ты ее не подбирай, не п…
Ты ее не подбирай, не п…

Внизу, в узком коридоре, едва держалась на навесах выбитая кем-то дверь, ведущая в просторную комнату. Только Дирк собрался войти, как оттуда вынырнула фигура и перегородила ему путь.

– Мне очень не нравится, что ты оказался замешанным в это дело, – заговорила фигура. – Очень. Расскажи, как ты с ним связан, чтобы я понял, почему мне это так не нравится.

Дирк изумленно уставился на чисто выбритое узкое лицо.

– Джилкс?!

– Чего ты смотришь на меня, будто перепуганный – как его там? – ну эти, которые похожи на тюленей, только хуже? Огромные, жирные твари… Дюгони, вот! Не смотри на меня, как перепуганный дюгонь. Почему этот… – Джилкс ткнул пальцем в направлении комнаты, – почему этот… человек написал твое имя и телефон на набитом деньгами конверте?

– А сколь… – начал было Дирк, – сколько мы уже не виделись, Джилкс? Как вас занесло в такую даль? Странно, вам ведь здесь вроде не климат.

– В конверте триста фунтов, – отрезал Джилкс. – За что?

– Может, позволите мне поговорить с клиентом? – спросил Дирк.

– С клиентом? Ну-ну! – зловеще произнес Джилкс. – Давай. Попробуй. Почему бы тебе и вправду с ним не поговорить? Интересно послушать, что ты ему скажешь.

Он отошел в сторону и жестом пригласил Дирка войти.

Тот собрался с мыслями и шагнул вперед, напустив на себя показное спокойствие, которое через секунду улетучилось.

Большая часть клиента очень удобно устроилась в кресле напротив проигрывателя. Кресло стояло в оптимальной позиции – на расстоянии, примерно в два раза превышающем дистанцию между колонками, что, как правило, считается идеальным для восприятия стереозвука.

Казалось, клиент сидит в обычной расслабленной позе, скрестив ноги, рядом на столике – недопитая чашка кофе. Как ни прискорбно, его голова расположилась строго по центру вращающейся пластинки, при этом держатель головки то прижимался к шее, то убегал, попадая иглой в один и тот же паз. С каждым поворотом, длящимся приблизительно две секунды, голова бросала на Дирка укоризненный взгляд и будто говорила: «Видишь, что получается, когда не приходишь вовремя, как тебя просят», затем отворачивалась к стене и через мгновение вновь смотрела на него с еще большим упреком.