Глава 2

– Глафира Ростиславовна, главный просил зайти сразу, как только появитесь.

– Хорошо, – Глаша кивнула Марине и поспешила в кабинет. – Сейчас только переоденусь.

– Глаш, – Марина подошла ближе. – Что у тебя с телефоном, все утро не могу дозвониться.

– Ай, – женщина отмахнулась. – Уронила вчера, нужно новый сегодня купить. А что, что-то срочное?

– Нет, все в порядке, – медсестра наклонилась еще ближе. – Ты, говорят, теперь свободна.

От неожиданности Глаша остановилась, так и не дойдя до кабинета несколько метров. О том, что она разводится, не знал никто, а о дате сего события тем более. Глаша даже родителям ничего не сказала. В курсе была только Поля. А теперь выясняется, что не только…

– У меня там знакомая работает, – все так же шепотом произнесла Марина, словно прочитав мысли начальницы.

– А-а-а, – Глаша вздохнула. Если знает Марина, значит, знает все отделение, а, может, даже и вся больница. – Ну раз знакомая работает, тогда чего спрашиваешь?

– Хотела услышать из первых уст, – девушка вошла следом в кабинет, широко улыбаясь. – Мы это празднуем или грустим по этому поводу?

– Принимаем эту информацию спокойно, Мариночка, – Глаша вернула более сдержанную улыбку. – А потом сразу забываем и идем работать.

– Скучная ты, Глафира Ростиславовна. Я же поддержать хочу.

– Спасибо, но я в порядке.

– Да ладно тебе, вы же столько лет вместе были, а ты говоришь «спокойно» и «забыли».

– Марин, я к главному, – проигнорировать слишком въедливую поддержку медсестры было самым верным решением. Копаться в чьей-то личной жизни Глаша считала неприемлемым, а посвящать в свою кого-либо и подавно. – Ты не знаешь, что ему надо?

– Не-а, – та помотала головой и сверкнула идеально ровными зубками.

– Ладно. К обходу готова?

– Как всегда, – она оживленно кивнула.

– Вот и прекрасно. Вернусь, и сразу за работу.

Глаша выскочила за дверь, как ошпаренная. Это ж надо было Марине попасть именно к ней? Хотя, чего попасть-то, отец знаком с её дедом, а тот уж очень просил внучку в отделение к Глаше устроить. И если б не Наташка, которая сбежала в декрет полгода назад, не видать бы Марине этого места.

Болтливая девчонка, двадцати трех лет от роду, казалось, вообще не умела держать язык за зубами и собирала сплетни, как губка. И все бы ничего, но потом она эти самые сплетни разносила по всем окрестностям и весям. Очень хотелось вышвырнуть ее, ну или переместить куда, да вот за язык-то длинный это делать, вроде как, неправильно, а в операционной, как на зло, никаких претензий к ней не было. Марина понимала все по взгляду, не делала ошибок и никогда за эти шесть месяцев не подвела.

– Войдите, – послышался мужской бас.

– Здравствуйте, Роман Олегович, – Глафира прошмыгнула в кабинет и осталась стоять у двери, в надежде, что вызов «на ковер» будет недолгим.

– Глаш, ну мы же договорились, наедине можно и нужно на «ты», – он широко улыбнулся и встал из-за стола. – Присядь.

– Ром, что-то случилось? – женщина нехотя подошла к стулу и приземлилась на самый краешек, все еще теша надежду сбежать отсюда через несколько минут.

Рома был очень красивым мужчиной 42 лет. Статный, уверенный, с проседью на висках, он всегда производил сильное впечатление как на мужчин, так и на женщин. Мужики видели в нем соперника, завидовали, ровнялись, а вот женщины готовы были на все, только бы он подпустил их поближе, и к своему телу, и к своему сердцу, ну а про кошелек история умалчивает, но доступ к нему, вероятно, был бы приятным дополнением к вышеперечисленному.

К огромному удивлению всей бабьей части больничного коллектива, этот мужчина уже много лет был свободен. Но при этом, с легкостью позволял себе вольности в своем кабинете, где сейчас находилась Глафира. Может быть именно поэтому каждый вызов «к главному» для нее был не очень приятен. Сплетни она терпеть не могла, и, если слышала шушуканье медперсонала, пресекала на корню, но того, что доходило до ее маленьких ушек, было достаточно, чтобы появилось стойкое нежелание находится в рабочих апартаментах босса.

Каждая незамужняя сотрудница, которая появлялась в поле его зрения, непременно попадала к нему в лапы и посещала начальника регулярно, пока не получала отставку. Со временем среди обиженно-брошенных барышень зародилось мнение, что Роман Олегович был влюблен, однако зазноба, видимо, его близко к себе не подпускала, вот он и страдал, используя молодых неокольцованных медсестер, которые расплачивались своими разбитыми сердцами за его вынужденное одиночество. Данная теория была странной, но отнюдь не казалась неправдоподобной, так как Роман Олегович по-прежнему оставался холостяком.

Сидя сейчас перед ним как провинившаяся школьница, Глаша чувствовала себя не в своей тарелке. Молчание затягивалось. Он продолжал буравить её своими синими глазами, от чего хотелось сбежать, не дожидаясь объяснения причины вызова. Стараясь не показывать своего смятения, она опустила глаза и через секунду услышала прерывистый вздох, а после он произнес:

– Глаш, выходи за меня.

– Прости? – глаза заведующей отделения акушерства и гинекологии чуть не выпали из орбит.

– Не надо отвечать сейчас, – он присел передо ней на корточки и взял холодные руки в свои. – Не торопись. Продумай. Я понимаю, что ты только вчера получила свободу, что тебе нужно осознать свое новое положение. Но я хочу, чтобы ты знала: я не отступлю. Я и так слишком долго ждал.

Мгновение и ее ладони вновь оказались на свободе, а Роман выпрямился и отступил за свой огромный стол, чему она была несказанно рада. Только это все равно не помогло адекватно и серьезно отнестись к сказанному. В голове его предложение никак не укладывалась, а мозг, казалось, и вовсе отказывался принимать эту ситуацию за правду.

– Значит, ты позвал меня, чтобы?..

– Сделать тебе предложение, – он смотрел с неподдельной нежностью.

– Ладно, – Глаша встала и направилась к двери. – Я пошла?

Рома кивнул, не сводя влюбленных глаз. На ватных ногах она выплыла из злополучного кабинета и свернула в свое отделение. Ну что ж, теперь все встало на свои места. Предположение брошенных Ромой девочек подтверждалось. Только зазнобу свою он не мог достать не потому, что она его не подпускала. Все было куда проще: Глаша была замужем. А он с замужними никогда не был замечен. Но, черт побери, если бы её развод остался тайной, то ничего этого бы сейчас не произошло. Всё, о чем Глаша сейчас могла думать – это вернуться и незамедлительно оторвать этой языкастой голову. И ничего, что её папа будет метать молнии. Она ему скажет, что Марина это заслужила и что больше Глаша с ней работать не будет! Глафира буквально бежала по коридору, пока память, как заезженная пластинка, выдавала то влюбленные глаза главврача, то постоянно довольное лицо её медсестры.

– Марина Витальевна, – едва сдерживая гнев, вкрадчиво начала Глафира Ростиславовна, когда девушка появилась в поле зрения.

– О, Вы вернулись! – она, как всегда, лучезарно улыбалась. – Идем быстрее, там какая-то комиссия приехала, а вдруг к нам придут.

– Не придут, – тут же пресекла Глаша дальнейшее разглагольствование не по делу. – Меня бы предупредили.

– Ясно, – она все так же улыбалась. – А почему тебя Рома вызывал?

– Рома? – Глаша даже забыла, что собиралась на нее спустить всех собак. Ничего себе! Этот «Рома», между прочим, в два раза ее старше, да еще и является боссом ее босса.