Земля-56. Город Барск. 13 октября. Злат

Он помнил холодный серый потолок в центре клонирования далеко отсюда. Не потому, что хотел помнить, просто не мог забыть. Каждый день к нему являлись люди, и тогда в его голове загорался огонь невыносимый, болезненный. После их визита какое-то время он сохранял в себе отпечаток личностей, воспоминания, эмоции, устремления.

Потом люди пришли вместе с мальчиком. Тот не был на них похож, в нем жили целых две души. И одну хотели дать ему. Он не противился. Душа была горячей и испуганной. Он уже знал, что такое эмоции, понял.

Душа птицей билась в новенькой коробке его тела, стенала и мучилась. Все потому, говорили люди, что он не был полным клоном парня, а какой-то непонятной химерой, к тому же намного старше внешне, чем тот ребенок. Что такое химера, он тогда не знал, зато честно попытался приручить душу, но не совладал и упустил. Видимая лишь ему яркая искра вырвалась из его груди и унеслась сквозь потолок. «Меня зовут Злат! Я Злат», – твердила она все дни своего плена. И он стал называть себя Златом. Это имя звучало куда приятней, чем химера. Еще он понял, что химер было много, как и окружавших его людей. А Злат был один-единственный, и ему это нравилось.

После того как яркая искра его покинула, Злат долгое время пробыл в забытьи. Его вернули, «откачали», и он с новой силой принялся познавать окружающее. Наблюдал за докторами, медперсоналом, за сенсами, которые сильно отличались от остальных и были куда интереснее и ярче. Он видел других химер, но те выглядели бледными, пустыми. Их не оживляла искра, понял он.

А потом пришел Орэф – коренастый, плотно сложенный немолодой человек с простоватым лицом, высокими залысинами, тяжелым взглядом. Бегло изучив собранных в комнате химер, он махнул рукой и приказал докторам:

– Обрядите их во что-нибудь приличное и грузите. Первая партия вполне пригодна. Я потом скажу, что поправить.

Так Злат впервые покинул лаборатории.

Большой мир оказался куда больше и сложнее, чем он представлял по обрывкам чужих воспоминаний. Из-за нехватки опыта и знаний он мог расшифровать лишь малую часть информации и теперь зачарованно смотрел на обсыпавшие небо яркие звезды (их он видел по телевизору глазами сторожа; он только вчера научился это делать).

– П’шел, дубина!

Злата толкнули в спину, загнали в тесный кузов. Потом долго везли. Чуткое сознание улавливало картины, видимые глазами водителя. Потом было пустое пространство (теперь он знает – поле), химер построили в ряд, вытащили какой-то аппарат, направили на них, включили… Собравшиеся в стороне сенсы делали что-то такое, отчего сознание Злата временно помутилось, слилось с сознанием остальных химер. Ненадолго. На рассвете того же дня он снова был сам по себе.

– Я Злат. Я жив, – шепотом повторял он всю дорогу, чтобы удержаться, не свалиться в общий котел чувств и эмоций.

Следующим сильным впечатлением была стихия – бурная, неумолчная в любое время суток. Если прислушаться, она состояла из миллионов голосов. Стихия ошеломила его, дезориентировала куда сильнее остальных химер, почти растворила в себе. Сознание водителя сказало, что стихию зовут Москвой и все туда стремятся. Злат туда не хотел, он впервые познал страх.

Из небытия его вытащила воля Орэфа.

– Ты кто? Рассказывай! – Раскаленные щипцы внимания напрочь выжигали в нем слабость.

– Злат, – знакомо произнесли губы.

Это вызвало немалое удивление Орэфа. Он спрашивал и спрашивал химеру, пока его не отвлекло еще одно существо. Тоже живое, но другое, одновременно похожее на докторов и сенсов. Существо откликалось на имя Витель. Оно было человеком и пилигримом. Новое слово заставило Злата заглянуть в память Вителя при Орэфе, за что он жестоко поплатился.

Так больно Злату еще никогда не было. Даже когда в него пересаживали человека. После накатило забытье. Он говорил, действовал вместе с другими химерами, но не был собой. Пока однажды сети, державшие его в клетке, не истлели, не расползлись. Сперва он даже не поверил нахлынувшей свободе.

Первые несколько дней его мозг обрабатывал накопленную за бессознательное состояние информацию. По всему выходило, что человеком Злат не был. Но и химерой себя не считал. Он начал планировать побег – неторопливо, аккуратно. Он понял, его боялись. При любой попытке неповиновения могли убить. Поэтому Злат действовал исподтишка, копировал все действия девушки-химеры в соседней камере.

Когда их внезапно связали и куда-то повезли, Злат обрадовался, вот он – шанс. Мир слишком велик, чтобы сидеть взаперти. Но Злат не сбежал, ибо везли его именно туда, куда он стремился. Просто он не знал, что это такое, как называется. Вспомнилось поле под тяжестью пасмурной ночи и синий свет, бьющий в лицо. Именно этот синий свет неудержимо манил его сейчас.

На новом месте, в городе Барске, куда более спокойном, чем Москва, он осматривался недолго. Подземная тюрьма оказалась тесной и неуютной. Двадцать девять химер рядом, охранники, рыжеволосая хозяйка здания, которую звали Ника.

План побега сложился сразу. Обмануть рыжеволосую женщину – испугать, смутить, подманить ее поближе к камере и считать память о паролях, кодах доступа-выхода из помещений было минутным делом. Вдобавок среди пленных химер была та, которая могла стать идеальным проводником.

Открыть электронный замок не составило труда, усыпить оператора, отвести глаза возможным наблюдателям, обмануть камеры.

Толкая впереди себя черноволосую девушку, он уверенно прошел к воздуховоду, подтащил поближе стул, залез на него. Вытащил из стены решетку в глубокий вертикальный лаз, подсадил девушку, потом с трудом протиснулся сам. Страха, что застрянет, не было. Застрянет, завтра придут люди и вытащат. Тогда побег станет чуть труднее.

Они выбрались на минус пятый этаж. Там все было проще – лестница вела в главный вестибюль на первом этаже. Затем через парадный выход на улицу.

Он понял, что просчитался, едва спустился по ступеням центра клонирования. Ледяной ливень не был ему помехой, но девушку охватила дрожь. Это могло осложнить продвижение.

Не останавливаясь, он потащил за собой химеру, выискивая глазами жертву. Та нашлась в лице случайного прохожего. Убивать того Злат не планировал, легким ментальным ударом спутал мысли, завел под широкий козырек магазина, куда не засекал дождь, заставил раздеться, вручил добычу девушке, себе оставил лишь зонт.

Химере одежда была велика, но Злат покрепче затянул на ее поясе ремень, поддерживающий штаны, натянул на мокрые волосы капюшон. Ботинки пришлось оставить дрожащей жертве ограбления, сорок четвертый размер банально сваливался с маленькой женской ножки.

– Мы в городе Барске, – сказал он химере. – Найди мне удобное убежище.

Химера ожила, огляделась, точно охотничья собака, повела головой, схватывая детали городского ландшафта, и уверенно вышла под дождь. Путь ее лежал к квартире Софьи Жужиновой.

Когда через десять минут посиневший от холода мужчина в нижнем белье пришел в себя, подобрал с плитки чудом не промокший и не разбившийся телефон и вызвал полицию, он так и не смог внятно рассказать, что с ним произошло и кто его раздел.

Ник а

Улицы в столь ранний час были пустынны. Вызванные ребята из «Даждьбога» без особой надежды обшаривали каждый уголочек, каждую норку. В успех поисков Ника не верила. Слишком профессионально ушли две химеры. Ни камеры слежения, ни уснувший оператор не засекли беглецов. Только пришедший сменщик поднял тревогу.

Обильный ливень, иссякший всего час назад, тщательно смыл все следы. Сама Ника помочь в поиске ничем не могла. Это под действием спасительного и одновременно губительного лекарства – «мыслегрызки» – она резвой охотничьей ищейкой бегала по столице, выискивала верхушку Общества Зари. А сегодня…

Сегодня у нее вовсе нет сил. Тест по шкале чувствительности даст разве что один-два балла. С нынешним уровнем не то что на обучение не примут. Ей даже с сельской знахаркой-шарлатанкой тягаться не стоит. В пух и прах проиграется.

Вчера ближе к полуночи в квартиру Вероники Ильиной заявились двое – Роберт и Эльдар, чаще отзывавшийся на Эла. Слушать нотации об их выходке с девочками они отказались, зато предложили вылечить ее. Эл-де знал какой-то шаманский ритуал по возвращению сил. Может, следовало согласиться, а не выгонять их в ночь? Тем более Эл выглядел неважно, твердил о видениях, предлагал Нике заглянуть в его память. Ильина даже начала сомневаться в его вменяемости. Но на Роберта она еще дулась. Мириться первой, да еще принимать помощь было обидно. Ноэль тогда окончательно обнаглеет, начнет творить черт-те что.

Что делать, Ника не ведала. Кто еще решил воспользоваться химерами, вызволил двух? И отчего двух, а не всех? Возможность для побега была чудеснейшей. За городом под охраной всего десятка бойцов из отряда специального назначения «Даждьбог» еще семьдесят четыре нелюдя. Бери – не хочу.

Что-то не стыковалось. Почему эти двое?

Возле Центра клонирования было малолюдно. Высокие белые колонны, обозначающие границы парковочной зоны, блестели на слабом солнышке. Страшилки-чудовища, не пойми с какого вдохновения пристроенные архитектором на вершину каждой из колонн, весело скалились на прохожих и съезжающихся к утренней смене сотрудников.

Солнышко заглядывало в окна невысокого по меркам местных небоскребов бочкообразного здания Центра. Сапожки скользили на мокрых ступенях. Ника мысленно пожелала скорейшего банкротства строительной компании, выигравшей тендер на ремонт крыльца, и шагнула в крутящиеся двери.

– Привет. Дозвонилась до Петровича? Он знает? – бодро прозвучало позади.

Подкарауливал, значит, за будкой охранника дожидался! Роберт выглядел растрепанным и непростительно летним. Из-под распахнутой кричаще-яркой куртки выглядывала рубашка с пальмами и серфингистами на волнах.

– Нет еще, – как можно более сердито буркнула она, проигнорировав приветствие. Детский сад, конечно, но справиться с обидой было сложно.

– Не надо, – как ни в чем не бывало попросил ученый. – Мне и без Петровича забот хватает.

Если об инциденте узнает генерал Илья Петрович, ответственный за всех пилигримов страны, в тот же день отзовет химер обратно по научным институтам, лабораторию Роберта прикроет. И плакали его опыты.

– Беглецов мы живо найдем, – продолжал беззаботно болтать Роберт. – Даже интересно, что их подвигло на побег. Из аномалии сигнал разбудил?

– Вот малахольный! – выругалась Ника, закипая. – Я тебе говорила и буду говорить, доиграешься!

«Что ты вокруг да около ходишь! Прощения попроси, обними, что ли! Надоели мне твои ученые лекции хуже Бронькиной зависти!» Но Ноэль был глух к ее мысленным мольбам, точно нарочно злил.

– Не доиграюсь, а выиграю, – подмигнул он и выскользнул на улицу.

Спрашивается, зачем приезжал. Знал, не выдаст она его. Во всяком случае, сегодня. До упора искать будет, сама в клетку вместо химеры влезет, лишь бы его прикрыть. Увы, сегодня это все, на что она способна.

Ника на всякий случай потрогала новенький амулет на шее. Ярко-желтый, имитирующий природный цитрин, камень свободно висел в серебряной оправе, украшенной изящным кельтским узором. Прежний, сделанный под лондон-топаз, дважды спас ей жизнь и рассудок. Первый раз в центре клонирования при попытке ее бывшей наставницы Чары Родимовны Липа подавить волю, подчинить себе и Обществу Зари. Второй – при нападении химер в компании с Лансом. В оправе и внутри камня скрывалось едва заметное устройство, улавливающее возможную психическую атаку, направленную на владельца кулона. Чем не магический артефакт, посмеивалась Ника. Если химеры прячутся где-то поблизости и попробуют напасть, минимальная защита у нее будет.

Василий Мазурин

Химеры поблизости были, не одна и не две, а десятки. Не только в стенах Центра клонирования, не только в новенькой загородной лаборатории Роберта. Они растекались по улицам, заглядывали в окна, прислушивались к сонному дыханию горожан, их снам и мечтам. Они ждали, когда в город прибудет их повелительница Джезерит – древняя химера, или Вестница, как она представилась Василию Мазурину, – и Карл Травников – тот, кому когда-то Орэф поручил резервный отряд нелюдей.

Мазурин тоже готовился отбыть из Москвы, советовался с Магистром Гильермо Карвелом, просматривал собранные Карлом и Ириной Травниковыми документы, договаривался с военными и все больше убеждался в сумасбродности затеи. «Я не один, – убеждал он себя, – меня поддерживают целых два древних могущественных нелюдя». Но Василий понимал, что он для этих нелюдей всего лишь пыль, которую те легко стряхнут с обуви при малейшей его оплошности. И надо было изворачиваться, прислуживать обоим, чтобы впоследствии выиграть хоть что-то.

Сегодня ему предстояло доказать нескольким кабинетным воякам, что он гораздо лучше и покладистей своенравного Роберта Ноэля.

Встреча назначена на двенадцать дня, но до места еще до ехать надо, а он уже полчаса впаян в плотный поток машин и едва ли продвинулся больше чем на два десятка метров.

Вот как ответить на вызов голографа, когда ты застрял в пробке по дороге на работу? На машину изливались сотни литров ледяного дождя, к автомобилю жались другие машины, гудели, жалуясь на тесноту. А на приборной доске разрывался от воплей телефон, требуя общения.

Люди его возраста в шутку именовали общение по голографу «вызовом демона». Раскладываешь на полу рамку, становишься в исходящий из нее свет, позволяя отсканировать собственную внешность. Рядом с тобой проявляется призрачный объемный портрет собеседника. Можно смотреть, нельзя прикоснуться.

Мазурин затенил окна, бросил на соседнее сиденье рамку, выбрал миниатюрный режим.

Появилась Джезерит. Он живо представил ее тесную квартиру в Реутове. Сейчас, когда у Стеллы с каждым всплеском активности аномалии начались видения, девочку отправили в Барск. Квартира осиротела, обросла пылью и мусором. Древняя химера не утруждала себя домашней работой.

– Ты помощник Магистра. – Она проигнорировала его приветствия. – Прикажи Белякову придумать способ провезти в Барск оборудование для наших опытов, хороший отряд поддержки. А сам обеспечь мне присутствие возле аномалии. Защитный костюм, например, или какой-нибудь прибор, снижающий ее излучение вокруг меня.

А ручного дракона ей не подарить? Мазурин нахмурился, всматриваясь в огни, похоже, намертво застывших на дороге машин, и думал, как бы поаккуратней сказать собеседнице о своей беде.

Поначалу он радовался новым способностям, был готов плясать от счастья, когда прежде непонятные устройства раскрывали свои тайны под его пристальным взглядом. Он даже разобрался в том, как Бронислав Соловьев уничтожил аномалии. Но эйфория длилась недолго.

– Ты позволила мне видеть суть вещей. – Он не смотрел на ее светящуюся фигурку, едва достающую головой до спинки пассажирского кресла. – Я понимаю изобретения Ноэля и Соловьева, даже способен воспроизвести подобное. Но ничего похожего на его машину времени или очки-сенсы создать не в силах.

– Я открыла тебе доступ к информационному полю планеты, но, сам понимаешь, не зная названия книги, тебе придется долго копаться в библиотеке.

Она посмеивалась над его бессилием, он был уверен в этом. Она все знала наперед, но давала ему возможность высказаться, точно упивалась людской слабостью. И Мазурин начинал ее за это ненавидеть.

– Не имея изобретательского дара, ты на всю жизнь останешься подражателем. Я дала тебе максимум из возможного, теперь развивайся сам. И будь благодарен.

– За что? За объедки? – Он все-таки обернулся к ней. Голограф показывал не только собеседницу, но и кусочек отсканированного пространства.

Джезерит сидела на диване, прижимаясь плечом к плюшевому герою очередного популярного мультфильма, существу непонятному, ушастому, усатому и крайне отвратительному. Василий даже порадовался, что Стелла – взрослый человек, пусть и в детском обличии. Чему хорошему научит ребенка вот такая уродина?

– Ты несправедлив. – Джезерит склонила голову набок. – Все приходит со временем. Мне много тысяч лет. Я не раз бывала в этом мире, жила во дворцах, считалась богиней, но не стеснялась вселяться в тела нищенок, прокаженных, чтобы познать человеческую природу. И поняла, что не все приходит сразу. Пытайся, учись и достигнешь успеха. Он чаще приходит, когда окончательно разуверишься в себе.

– Оставим эту тему. – Он не любил ее философствований. – Ты просишь меня о невозможном. Беляков успешно создает скандал вокруг макросети. Я добился приказа о расформировании спецотряда «Даждьбог». Карл ищет возможных союзников среди работников лаборатории. У нас и так все получится!

– Нам не нужны слизняки и паникеры, помнишь? Не хочу повторения случая с семейкой Верховицыных, – строго заявила женщина.

– Не будет.

Эта тварь ему угрожает! Василий почувствовал себя раздавленным тараканом.

– А вот и Карл проснулся! – Она мило улыбнулась, наклонилась к лежащей у ног рамке.