Введение

Выход книги всегда преподносит сюрпризы, не последним из которых является неожиданный всплеск продаж и других книг автора. Когда книги романистов, чьи прежние работы не производили особого фурора, внезапно попадают в списки бестселлеров или даже совершают резкий скачок в продажах, издатели говорят, что у автора случился «прорыв». А собственно книгу называют прорывным романом.

Прорыв можно планировать или, во всяком случае, надеяться на него, а иногда он оказывается просто закономерным итогом медленного и стабильного роста читательской аудитории автора. Однако гораздо чаще прорыв становится для издательства сюрпризом. PR-специалистов одолевают вопросами. Срочно заказываются дополнительные тиражи. Отдел продаж делает кассу. А редактор книги тем временем мудро улыбается и делает вид, что с самого начала знал, что все так и будет.

Прорыв – бесспорно, радостное и желанное событие в карьере писателя. Даже без попадания в список бестселлеров The New York Times резкий, заметный скачок популярности вероятнее всего принесет автору увеличение авансов и непривычный доселе почет. Все двадцать три года, что я работаю в сфере книгоиздания, – особенно те двадцать лет в качестве независимого литературного агента – я постоянно отслеживаю знаки, которые говорят о том, что моего клиента ждет прорыв.

Что касается писателей, их реакции на такое свершение удивительно схожи. Большинство воспринимает внезапный подъем до ранга звезды литературного небосклона как нечто само собой разумеющееся. Такие авторы начинают обращаться к директору издательства на «ты», бросаться цифрами оптовых продаж, как бейсбольными мячиками, и в целом демонстрируют развязность и уверенность, присущие тем, кто проделал долгий и нелегкий путь к успеху.

Истина, однако, заключается в том, что литературные и рекламные агенты, редакторы, менеджеры по продажам и даже сами авторы скрывают за уверенным фасадом полное отсутствие понимания, по какой причине случился этот внезапный всплеск популярности. Спросите издателя, и он вам, вероятно, ответит: «Да мы ведь много лет его взращивали. Настал его час».

Чушь. Большинство романистов начинает карьеру без чьей-либо поддержки. Рекламные бюджеты для дебютных романов стремятся к нулю. Промотуры устраивают только для звезд и экспертов по воспитанию детей или профилактике рака. Со вторым, третьим и четвертым романами ситуация немного получше. Продажи романа начинающего писателя чаще всего стимулирует поддержка извне: одобрительные рецензии, номинации на премии, прямые рекомендации независимых книготорговцев. Изредка и издатели вкладываются в многообещающие таланты – приоритетная выкладка в сетевых книжных обходится недешево, – но в общем и целом успех авторов художественной литературы зависит от определенного сорта магии.

Что еще за магия? На рынке это называется «сарафанное радио». В реальном мире это то, что происходит, когда ваш активно читающий приятель берет вас за руку, тащит к определенному прилавку, хватает с полки книгу и вручает ее вам, уверяя: «Ты обязана это прочесть. Это классный роман». Вы глотаете первую страницу и, проникшись, встаете в очередь к кассе.

Сарафанное радио. Когда такое исполняет продавец в книжном, читающий круглые сутки, это называется «прямая рекомендация». Независимо от ярлыка, силой обладает именно личный совет, дар убеждения того, кто каждый день что-то продает. Сарафанное радио – это секретное топливо книгоиздания. Это двигатель, который толкает вас к прорыву. Точно вам говорю. Иначе как еще объяснить, почему прорыв так часто становится для издателя сюрпризом?

Вы верите в магию? Я – нет. Конечно, некоторые случаи и для меня оказываются полной неожиданностью, но в глубине души я убежден, что сарафанное радио не включается случайно. Оно начинает работать, когда обычному потребителю попадается необычная книга. Он радуется. Он рассказывает о ней другим. Личные рекомендации распространяются в обществе с такой скоростью, какую не способна описать ни одна математическая модель. И вскоре хит сезона раскупают во всех книжных от Аляски и до Флориды. Создается ощущение, что между читателями возникает телепатическая связь, которой на самом деле, конечно, не существует.

Связующей ниточкой является писатель или, если точнее, история, которую он рассказал. Нечто такое, что поражает воображение читателей так, как не удавалось ни одному из его предыдущих романов. По какой-то причине персонажи этой истории запоминаются лучше, а затронутые темы оказываются глубже. По той или иной причине этот роман звенит. Берет за душу. Читатели погружаются во вселенную этого романа и продолжают думать о нем спустя много дней после того, как перевернули последнюю страницу. Что же происходит? Какие составляющие делают этот новый роман лучше и удачнее?

Ответу на этот вопрос и посвящена эта книга. Я убежден, что любой писатель способен разобраться – хотя бы отчасти – в том, как устроен прорывной роман, и применить эти знания к своей работе.

Есть такая вещь, как вдохновение. Никакая формула не может предсказать неожиданный сюжетный поворот, который вылетает из подсознания автора и через его пальцы попадает на экран компьютера, после чего сам творец, присвистнув, восклицает: «А это здесь откуда взялось?!» Это и есть та самая магия? В некотором смысле. Но надеяться лишь на то, что случайные озарения обеспечат вам баснословный успех, опасно.

Разумный план – познакомиться с приемами создания прорывного романа и пользоваться ими. Великие романы – те, в которых нечто значимое происходит едва ли не на каждой странице, – появляются на свет у тех авторов, которые не желают довольствоваться просто «хорошим» романом. У великих романистов отлично настроен критический взгляд. Вероятно, сами того не сознавая, они не удовлетворяются нормально сложенными предложениями и сценами, которые просто выполняют свою функцию. Они заставляют себя изобретать оригинальные фигуры речи, закладывать подтекст, создавать персонажей необычайной глубины и сюжеты, которые закручиваются непредсказуемыми виражами. Они постоянно нацелены на прорывной результат. Это похоже на магию?

Отнюдь. Это целеустремленность. Это усвоенные навыки и твердый настрой на создание прорывных историй. Это нежелание довольствоваться малым.

Может ли каждый стать великим романистом, автором книг, которые обретут статус вневременной классики? Вряд ли. Уж точно не многие. Однако я уверен в следующем: любой писатель, способный создать продающийся роман, может писать лучше, и практически каждому писателю по плечу сотворить прорывной роман. Почему я так решил? Потому что это происходит постоянно. Я видел такое не раз. Как и вы.

Впервые к осознанию, что умению рассказывать прорывные истории можно научиться, я пришел примерно тогда, когда познакомился с одной из моих лучших клиенток – автором исторических детективов Энн Перри. Ее британский агент искал американского представителя, который смог бы продвинуть ее роман в стиле фэнтези. Перри заинтересовала меня по двум причинам.

Во-первых, викторианские детективы Перри об инспекторе Томасе Питте и его высокородной жене Шарлотте были в то время не только чем-то сравнительно новым – детективами, действие которых происходит в прошлом, – но и окном в мир Викторианской эпохи. Перри рассказывает о социальном неравенстве в викторианские времена, особенно в отношении женщин, и нигде не перевирает реалии той эпохи.

Во-вторых, в романах Перри есть убедительная моральная составляющая, и ее команда сыщиков построена на непреодолимом конфликте: Шарлотта вышла замуж за человека низкого положения, но ее муж не способен подняться до социального уровня семейства своей супруги. Вопреки этой классовой пропасти они сближаются, движимые одинаковой страстью к справедливости в обществе, загадочным преступлениям и друг к другу. Из них вышел прекрасный дуэт.

Я согласился поработать с тем фэнтези-романом, но также поинтересовался у своей британской коллеги, можно ли помочь Перри с ее детективами. Она ответила утвердительно. Впереди были переговоры с американским издателем Перри. Я прочел ее контракты и изучил отчеты о начислении роялти, чтобы понять, какая сумма будет справедливым вознаграждением для этой писательницы на текущей стадии ее карьеры. Я заметил, что ей недоплачивают и занижают тиражи, особенно у романов в твердой обложке. И я как бы между делом предложил ей помочь и с этим вопросом.

За моим довольно очевидным энтузиазмом крылось кое-что еще: последняя на тот момент вышедшая в серии книга Перри «Тишина в Хановер-клоуз» (1988) оказалась невероятно сильной. Личные драмы, искусно перемешанные в ее детективах с преступлениями против общественного правопорядка, и прежде приносили мне удовольствие, но в этом романе было нечто большее, новая глубина.

В этой книге Питт поднимает дело трехлетней давности об убийстве дипломата. В процессе расследования ему приходится не только разворошить осиное гнездо подозреваемых, но и вскрыть слухи о государственной измене. Он выходит на след загадочной женщины, связанной с делом, но попадает в тюрьму по обвинению в ее убийстве. Только находчивость жены поможет ему очистить свое имя, докопаться до правды и спасти нацию от смертельной угрозы.

Ставки в этой истории выше, чем в любом из предыдущих ее романов. От исхода зависят не только жизни персонажей и правосудие. Он может повлиять на все общество, возможно, даже на ход истории. Внезапно действие в романе становится значимым куда в более широком смысле. Проблема из романа была одной из реальных и длительных тревог общества. Перри подняла ставки.

Я осознал, что творчество Энн Перри только что вышло на новый уровень. Этот роман был круче. У него был потенциал для большого прорыва, и в конечном итоге продажи его версии в мягкой обложке оказались значительно выше, чем у предыдущих ее романов.

Я сообщил своей британской коллеге о том, что ее издателю необходимо разобраться в происходящем, а также платить ей и заниматься продвижением ее работ надлежащим образом. Вмешиваться в переговоры было уже поздно; я попытался, но издатель заартачился, к тому же сделка касалась трех романов из тогда еще нового и непроверенного цикла. Впрочем, на следующих переговорах насчет детективов о Питте я добился четырехкратного увеличения ее аванса.

Что еще важнее, я поговорил с Перри и объяснил ей, почему, на мой взгляд, ее проза взяла новую высоту. Она кивнула и сказала: «Ясно. Тогда продолжим в том же духе». В следующем романе об инспекторе Питте героя переводят с рутинных дел об убийствах на расследование дел особой секретности и политической важности. И с тех пор он только ими и занимается, и в десяти последующих романах инспектор сталкивается с делами, затрагивающими в том числе независимость Ирландии, антисемитизм и кризис англиканской церкви, связанный с теорией эволюции Дарвина.

Продажи книг Энн Перри продолжали расти, и я еще дважды добивался четырехкратного увеличения ее авансов. Издатель Перри оказывает ей исключительную поддержку – с промотурами дважды в год и рекламными кампаниями, о которых большинство писателей может только мечтать. Перри открыли для себя и зарубежные издатели, и ее книги стали попадать в списки бестселлеров не только в Америке, но и во Франции. Там был опубликован также и ее фэнтези-роман «Татея» (Tathea, 1999). Что стало причиной такого успеха?

Как бы мне ни хотелось приписать его себе или разделить лавры с ее издателем, венок победителя принадлежит самой Энн Перри. Ее дар рассказчика достиг новой глубины и мощи, даже применительно к уже издающемуся детективному циклу. Сейчас ей подражают многие, но никому из них так и не удалось сравняться с ней по богатству материала, глубине характеров, изобретательности сюжетов и серьезности тем. Она поистине блестящий автор – тот, кто работает над собой и пожинает плоды этого труда.

Умение создавать прорывные истории может приносить те самые плоды еще до выхода книги. Не так давно писатель-фантаст Дэвид Зинделл, переживая карьерный кризис, обратился ко мне. Его первый роман, «Хранитель времени» (Neverness), вышел в твердой обложке в 1988 году и, заработав всеобщее одобрение, принес ему номинацию на премию Артура Кларка^[1]. Десять лет спустя его четвертый роман был выпущен лишь в мягкой обложке тиражом меньше десяти тысяч экземпляров, что по нынешним временам просто катастрофа.

Однако Зинделл в то время работал над первым в тетралогии масштабным фэнтези-романом «Камень Света» (The Lightstone). Его задумку и так можно было продать, но я был уверен, что при некоторой доработке эта история выстрелит гораздо громче. Мы встретились в Нью-Йорке за ужином. Я рекомендовал ему использовать несколько приемов, описанных в этой книге, в том числе внутренний конфликт, второстепенную любовную линию и объединение внутренней и внешней кульминации истории. Зинделл не только воспользовался моими советами, но, вдохновившись, сделал куда больше и, таким образом, взял новую гонорарную планку.

Прочитав его отредактированную заявку, я понял, что это победа. Я позвонил знакомому редактору, описал проект и назвал шестизначную сумму, которую пришлось бы заплатить за права на его издание. Две недели спустя она не только согласилась на мою цену, но и прибавила к сделке еще сто тысяч долларов на рекламу и раскрутку книги. Через неделю после этого я оказался на Франкфуртской книжной ярмарке. Немецкий редактор плюхнулся в кресло возле моей стойки в «Агентском центре» и не глядя предложил мне за этот проект семьдесят пять тысяч долларов. Я отказался, а затем оперативно запустил аукцион, который длился еще две недели после завершения ярмарки. С учетом сделок с британцами и нидерландцами всего за несколько месяцев сумма контрактов, гарантированных Зинделлу, выросла почти до миллиона долларов.

Я уже говорил, что эти гарантии были предоставлены на основе подробного синопсиса длиной в пятьдесят четыре страницы? Вот к чему приводит умение рассказывать прорывные истории.