– У нас тут филиал дурдома, – поправил меня он. – Короче говоря, ваш клиент в Преображенском мужском монастыре чертей гонял. Окна побил, батюшке по физиономии врезал. Потом монахи его связали и нам сдали. Доктор, только постарайтесь уже без долгих бесед, забирайте его побыстрей, а то нормальные злодеи от него страдают! Он здесь чуть драку не устроил!

– А откуда известно, что он учетный?

– Он сам и сказал.

В одиночной клетке сидел худощавый мужичок, небольшого роста, с аккуратной бородкой, одетый в грязноватую серую ветровку и потрепанные джинсы.

– О, здравствуйте, доктора! – радостно поприветствовал он нас.

– Здравствуйте. Вас как зовут?

– Раб божий Константин.

– Ну, рассказывайте, Константин, что вы делали в монастыре?

– А что делал… Трудником я там был. Жил, работал, хотел послушником стать, а потом и монашеский постриг принять. Но оказалось, что там не Богу, а дьяволу служат…

– И как вы это поняли?

– Просто понял. Господь мне попустил нечистых духов видеть. Бесов, проще говоря. И воевать с ними.

– Так вроде бы такое попущение дается только праведникам? Вы себя считаете таким?

– Э-э-э, доктор, я понял, куда вы клоните! Думаете, я в грех гордыни впал? Нет, я много испытаний прошел. И в Афгане, и в Чечне воевал я в секретном спецназе, в зоне сидел, в дурке лежал.

«Ну, уж привираешь ты, мил человек. Слишком молод ты для Афгана. Школьников туда точно не отправляли!» – мысленно отметил я. А уж про службу в спецназе сейчас каждый второй, если не каждый первый рассказывает. Будто нет и не было у нас никаких других родов войск и воинских формирований. Исключительно один спецназ.

– С этим все ясно. Ну а зачем вы окна били, зачем священника ударили?

– Не, не, не, все не так было. Окна я случайно разбил, я в бесов целился, они там прямо гроздьями висели, в кельи заглядывали, братию искушали! И по морде я дал не священнику, а дьякону. До священника я, к сожалению, не добрался.

– Так за что вы дьякона-то?

– За то, что он пел богохульную ектенью: «Паки, паки миром Дьяволу помолимся!». Вы поняли, да, какой это монастырь? Кому они служат?

– А другие слышали такое?

– Нет, конечно! Как они могут слышать, если у них мозги затуманены?! Они уже души свои загубили полностью! Ладно, доктор, проехали. Ну что, в дурку меня повезете?

– Не в дурку, а в психиатрическую больницу.

– Ладно, не придирайтесь к словам. Поехали, я готов к испытаниям. Господь мне их зачтет. Вот только тут такое дело… Завшивел я малость… И в голове, и в одежде, заразы, ползают.

– В больнице обработают, не переживайте.

Больного приняли без проблем, вот только санитарка приемного отделения смотрела на нас, как на врагов народа…

– Центральная! Шестая свободна, нам нужно машинку обработать.

– От чего?

– От вшей.

– Приезжайте.

Дезинфектор Петровна тяжко вздохнула и сочувственно поинтересовалась:

– Ну чего, Иваныч, мандавошек, что ли, подцепил?

– Ой, и не говори, Петровна, совсем зажрали!

Еще целый час не вызывали. Отлично: времечко постепенно движется к концу смены!

А вот и вызовок: «Адрес такой-то, М., 40 л., без сознания». Ну что ж такое-то, а?! Уж и бригад сегодня много, а все равно суют все подряд!

– Надь, ну ведь сегодня же двадцать семь бригад! Неужели только психиатрам можно дать боль в груди с задыхом? – высказал я диспетчеру.

– Юрий Иваныч, ну вот верите – нет, все заняты! Вон двадцать три вызова висят, из них три экстренных!

– Ладно уж… – сдался я.

Дверь открыла заплаканная супруга больного.

– Ой, скорей, скорей, проходите, пожалуйста! Он задыхается!

Больной с покрытым испариной лицом, сидел на диване. Дыхание клокочущее, тяжелое, частое.

– С сердцем плохо… Задыхаюсь… – прошептал он.

Мои парни, не дожидаясь никаких указаний, сразу начали работать. Гера записал ЭКГ, Толик катетеризировал вену. Давление 130/90 мм! Это просто счастье неописуемое, что он еще и давление держит! В общем, имеем мы острый нижний инфаркт миокарда, осложненный отеком легких. Помощь оказали по стандарту. Давленьице снизилось до 110/70 мм, но это не критично. Главное, что отек купировали и обезболили. Хотя, это только на словах все легко и быстро. На самом-то деле почти час возились. Теперь можно и госпитализировать. Вот только проблема в том, как до машины его донести. Ведь это нужно делать только в сидячем положении. Притащили из машины складные носилки, которые легким движением руки превращаются в кресло-каталку. Н-да… Наговорил… В этот раз «легким движением» не получилось. И не легким тоже. Заклинило их. Пришлось воспользоваться обычным стулом. Супруга больного нашла двух мужчин-помощников, которые вместе с фельдшерами, снесли его к машине. Благо, что этаж был второй, а пациент – невысокий и худощавый. В общем, все закончилось благополучно, довезли в лучшем виде!

– Центральная, шестая свободна!

– Пишем, шестая: адрес такой-то, между первым и вторым подъездами, под деревом, М., 40 л., без сознания.

– Принял!

Нас встречали двое шустрых мальчишек лет по двенадцати.

– Вон, вон он там, у дерева сидит! – азартно закричали они.

И действительно, прислонившись к дереву, сидел пьянецкий господин лет сорока, прилично одетый, но перепачканный грязью.

– Уважаемый! Эй, уважаемый!

– А? Фффсе намально! – сказал он.

– Ну-ка, пойдем в машинку!

– Неее, ну ни нана!

– Что не надо-то? Ты где живешь? Адрес можешь сказать?

– Тама, – исчерпывающе ответил господин.

Вот засранец! Так и придется теперь на носилках в машину завозить, а то вон пацанята уже на телефоны снимают.

В машине, после вдыхания нашатырки и закапывания в нос кордиамина, господин как следует прочихался, осмотрелся. И почти внятно смог назвать себя и свой адрес. И, к нашему великому облегчению, оказалось, что живет он в этом же доме, возле которого и сидел под деревцем. Довели мы его до квартиры. Дверь открыла пожилая женщина.

– Ой, ой! Господи! Дима, Димочка, что случилось?! – громко запричитала она.

– Да ничего особенного не случилось, выпил ваш Дима, а мы его привели вам в целости, – объяснил я.

– Ой, ну как же так-то?! Он же вообще не пьет! – не могла поверить она. – Он преподавателем работает в институте, кандидат экономических наук!

– Ну, когда-то же надо начинать! А преподаватели с ученой степенью – тоже люди.

– Ой, да что вы такое говорите!? А вы скорая, да?

– Да, скорая. А вы ему кем приходитесь?

– Мама я его. Ой, спасибо вам огромное! Спасибо! Я вам должна что-нибудь?

– Нет, нам вы ничего не должны. А должны вы уложить Диму баиньки и, на всякий случай, тазик ему приготовить. Ну, а теперь до свидания!

– До свидания, спасибо вам еще раз!

Что ж, хоть и пустым был этот вызов, но на душе почему-то было приятно…

– Центральная, шестая свободна!

– Сюда, шестая. Юрий Иваныч, как приедете, сразу зайдите к старшему врачу! Прямо сразу!

– Понял!

Хм… Интересно, зачем я ему понадобился, тем более так срочно? Ладно, сейчас узнаю…

Старший врач Александр Викентьевич был мрачнее тучи.

– Проходи, Иваныч, садись. Беда у нас случилась, – сказал он, уставившись в стол перед собой.

– Викентич, чего стряслось-то? – от таких слов у меня задрожали руки и появился неприятный холод в животе.

– Сменщик твой, Олег Василич, обосрался.

– В каком смысле?

– В прямом. В общем, как получилось-то? Угостили их на вызове виноградом. Целый пакет дали. Василич в машине предложил фельдшеру и водителю откушать. Но те поумнее оказались, не поддались на провокацию. А Василич, пока ехали, сожрал целую гроздь. Прямо не мытого. Ну и примерно через час приключился понос длиною в жизнь. Вырвало два раза. Теперь вон сидит на стуле возле сортира, дежурит, зараза такая.

– Викентич, меня одолевают смутные подозрения…

– Правильно одолевают. Короче, Юрий Иваныч, я, конечно, не имею права тебя заставить. Я тебя просто прошу по-человечески, отработай до утра? Выручи, а?

– Ну что же, конечно, выручу. Без проблем, Викентич!

– Спасибо, Юрий Иваныч! А спокойную ночь я тебе гарантирую!

Н-да… Это, конечно, подстава от Василича! Не думал я, что он такую глупость сотворить может. Нет, вообще-то, Олег Василич и специалист отличный, и человек замечательный. Две врачебных специальности имеет: «Скорая медицинская помощь» и «Неврология». Сертификата по психиатрии у него нет, но на нашу бригаду его давно уже ставят. Вынужденно, ведь запасных врачей-психиатров у нас нет. До 20:00 он на БИТовской^[7] бригаде работает, а после – вместо меня на психиатрической. Ну ладно, как говорится, и на старуху бывает проруха, не осуждаю я Василича.

Позвонил своей супруге. Как и ожидалось, недовольство она мне высказала, мол, так и знала, что тебя припашут на полную ставку работать, а ты, как тютя, на все согласный! Но, успокоил я ее, убедил, что такая ситуация первый и последний раз возникла. Эх, не сглазить бы только!

Викентич свое обещание пока держал. После вечерней пересменки, нас вызвали только в начале десятого.

«Адрес такой-то, М., 28 л., психоз, больной учетный».

Мама больного, с красными от слез глазами, прямо с порога эмоционально, с надрывом сказала:

– Убежал он! Он же сейчас таких дел натворит, что потом не расхлебаешься! Он агрессивный! Поймайте его, пожалуйста!

– Извините, но мы никого не ловим. Звоните в полицию.

– Да причем здесь полиция-то?! Он же больной! Что они, его лечить будут, что ли?! – не успокаивалась она.

– Полиция его найдет, задержит и вызовет нас.

– Понятно все. Вы работать не хотите. Больного нет, а вам радость! – сделала она окончательный вывод, безнадежно махнув рукой.

– Послушайте, я вам все разъяснил. Не теряйте время и звоните в полицию. До свидания!

Да, некоторые жестоко ошибаются, наделяя нашу бригаду полицейскими функциями. Наше дело не розыском заниматься, а оказывать помощь и при необходимости госпитализировать. Конечно, мы имеем право применять физическое стеснение пациента, но осуществлять оперативно-розыскные мероприятия нам никто права не давал. Ведь мы же не силовая структура. И никогда ею не будем.

– Центральная, шестая свободна!

– Пишем, шестая: адрес такой-то, М., 57 л., порезал вены.

– Принял!

Дверь открыла весьма поддатая дама неопределенного возраста с осветленными, разлохмаченными волосами и опухшей физиономией.

– Проходите, вон он чего наделал-то, … …! – сказала она, не стесняясь материться.

Сам болезный, не менее поддатый, крепкий мужик с седым ежиком волос, сидел в кресле и зажимал пропитанной кровью тряпкой левую руку с синими тюремными перстнями на пальцах.

– Ну, показывай, чего у тебя там!

На локтевом сгибе были две достаточно глубоких кровоточащих раны. В комнате весь пол кровью заляпан. Кровопотеря, судя по всему, приличная, но давление 120/70 мм. Уже радует.

Анатолий обработал рану антисептиком и перевязал.

– И зачем ты это сделал? – поинтересовался я у пациента.

– Да так, по глупости… – расплывчато ответил он.

– Нет, а чо ты не говоришь-то ничего, ты, … …?! Расскажи им, как ты мне по морде дал ни за что! И я же еще и виновата?! Я один …, от тебя уйду! – заорала баба дурным голосом.

– Слышь ты, … …, закройся на…, пока я тебя не завалил прямо тут! – угрожающе прорычал он.

Мои фельдшеры насторожились и подошли к нему вплотную с обеих сторон.

Нам только еще и драки на вызове не хватало!

– Так, все, хватит! Поехали в травмпункт! – скомандовал я.

– Все, все, поехали, без базара! – послушно согласился порезанный.

По дороге он вел себя спокойно и мрачно молчал.

– Центральная, шестая свободна!

– Пишем вызов: адрес такой-то, М., 45 л., пил, плохо.

– Принял!

Н-да… Сам-то я не безгрешен, конечно, но все же понять не могу, зачем пить, чтобы потом вызывать скорую? Зачем понапрасну тратить деньги на спиртное, если оно вместо эйфории, вызывает лишь интоксикацию?

Приличная, опрятная квартира. Видно сразу, что не алкашеская хата. Супруга пациента, приятная женщина средних лет, со смущением в голосе сказала:

– Извините, пожалуйста, что мы вас потревожили, просто уже не знаем, что делать. Он выпивал четыре дня подряд, а сегодня плохо ему. Раньше он анонимно в наркологии лечился, но теперь у нас пока денег нет, кредит выплачиваем…

Сам болезный лежал в постели со страдальческим выражением лица.

– Ой, доктор, не могу, умру, наверное… Тошнит, слабость… Трясет всего… Башка болит… – слабым голосом рассказал он.

– Последний раз когда выпивали?

– Сегодня утром, грамм сто пятьдесят водки.

Сделали мы болезному волшебную капельницу. И ожил он, повеселел.

– Доктор, вот только денег-то у нас нет… Но мы вас яблочками и облепихой угостим!

– Спасибо, но деньги бы мы все равно не взяли. А вот от яблок и облепихи мои парни не откажутся. У меня-то у самого их навалом!

Когда сели в машину, фельдшеры тут же хотели съесть по яблоку, но я моментально пресек это безобразие. Вот, говорю, приедем на Центр, там помоете и съедите, сколько влезет. Еще не хватало, «подвиг» Василича повторить и обделаться!

И до конца смены, нас больше не вызывали. Сдержал Викентич свое обещание.

– Ой, горе-горькое, давай, ешь и спать ложись! – заботливо сказала мне супруга.

– Поем, конечно, а вот спать не буду. На работе нормально поспал, – ответил я.

А завтра меня ждало завершение дачного сезона. Все, хватит, пора и честь знать, тем более, что на последующие дни резкое похолодание обещают…

Все фамилии, имена, отчества изменены.